Страница 2 из 7
Он спускался вниз по извилистой тропинке, когда ему впервые показалось, будто всё вокруг неуловимо изменилось – деревья, горы, небо выглядели как-то по-другому, да и сама тропинка казалась менее затоптанной.
Не успел он хорошенько обдумать эту мысль, как до его слуха донесся еле слышный шум. Шум быстро усиливался – не прошло и десяти секунд, как из-за поворота, гремя стальной броней и распространяя вокруг себя запах солярки, выскочило страшное существо. Огромное, с двухэтажный дом, трехглавое, как дракон, оно ревело, изрыгая из трех пастей языки пламени, и двигалось прямо на мальчика.
Борька застыл на месте. Широко раскрытыми глазами он глядел на дракона и от страха не мог заставить себя сдвинуться с места.
Дракон приближался. Раздавив попавшийся на пути заброшенный муравейник, перевалил через трухлявый пень и резко остановился. Раздался громкий треск. Головы дракона вздрогнули и плавно опустились на землю.
Стало тихо. Не успел Борька перевести дух, как в верхней части туловища чудища, под средней шеей, открылась маленькая дверца. Из нее выпала веревочная лестница, а следом, громко кряхтя, показался лысый старичок. Демонстративно не замечая мальчика, он спустился на землю, пролез чудищу под брюхо, открыл заслонку, и через минуту-другую вылез обратно.
Старичок был ростом с Борьку, круглощек и косолап.
Переваливаясь с боку на бок, он подошел к Борьке. Окинул его презрительным взглядом с головы до ног и строго спросил: видел ли он в пещере железную дверь.
Ошарашенный Борька молча кивнул.
– Молодец! – похвалил старичок. – А теперь ответь мне на другой вопрос: для чего ее там, по-твоему, поставили?
Борька смутился.
– Ну, не знаю, – промямлил он. – Наверное, для того чтобы можно было войти в нее.
Старичок возмутился. Сказал, что это только в сказках двери существуют для того, чтобы в них входили кто ни попадя, а у них они нужны для того, чтобы было чем закрываться от непрошеных гостей.
– Понятно тебе?
Борька кивнул: понятно.
– А если понятно, то давай, – старичок махнул рукой в сторону пещеры, – как пришел, так и уходи. Некогда мне тут с тобой лясы точить. Мне вон ДГС ремонтировать надо.
– Чего ремонтировать?
– Ни чего, а ДГС-3(Э). Дракон Гидравлический Самоходный. Трехголовый. Экспериментальный образец. – Старичок ласково похлопал ладонью по шее чудища. – Из-за того, что экспериментальный, он, зараза, у меня и ломается чуть ли не каждый день. Народу показать стыдно.
– Так это машина!? – догадался Борька. – Тьфу ты! А я уж было подумал: настоящий!
Старичок довольно захихикал.
– Испугался? – спросил он. – По глазам вижу: испугался… Так для этого он, значит, и предназначен, чтобы пугать, кого следует. Ну и границу, само собой, охранять от таких, как ты.
Борька удивился.
– Какую ещё границу? Что вы из меня дурака делаете? И, вообще! Нечего приставать ко мне. Я никого не трогаю, никому не мешаю, просто иду домой! Ясно вам?
Старичок снова засмеялся.
– Эх, вы люди – веселый народ! Домой, говоришь. Ладно, шутник, так и быть пущу тебя в Суходолию, но только с условием!
Борька запротестовал.
– Не нужна мне ваша Суходолия! Мне в Григорьевку надо. А помочь вам я и так могу, без условий!
Старичок залился еще громче.
– Ну, ты даешь! В Григорьевку, говоришь! Надо же! Уморил старика, одно слово – уморил!
Он долго смеялся, а после, отдышавшись, деловито произнес:
– Значит, так, слушай меня внимательно. Спустишься вниз по тропинке и, не доходя до города, увидишь склад. Зайдешь в него, спросишь господина Кладовщика. Скажешь ему: так, мол, и так, господин Пограничник низко кланяется вам и просит прислать три ведра масла. Только веретёнки, понял? А в ведомости, скажешь, он, то есть я, после распишется, то есть распишусь.
Борька внимательно выслушал старичка, назвавшего себя Пограничником, посмотрел по сторонам и опять ничего не понял. Какая Суходолия? Какой город? Какой склад?
– Договорились? – спросил Пограничник.
– Нет! – гответил Борька. – Не договорились!
На всякий случай оббежав старичка стороной, он еще раз издали осмотрел дракона и, не оглядываясь, направился дальше.
Борька спускался вниз по извилистой тропинке и размышлял о событиях, произошедших с ним за сегодняшнее утро.
«Что за Суходолия такая? – задавал он себе один и тот же вопрос. – Нет тут никакой Суходолии и никогда не было!»
Однако, чем больше он думал об этом, тем больше у него портилось настроение. И только мысль о приближении дома успокаивала нервы.
«Вот сейчас, – думал Борька, – я обогну холм и посреди огромного поля, расколотого надвое изрядно обмелевшей за последние годы Стерлянкой, увижу свою деревеньку».
Борька обогнул холм, быстрым шагом вышел на открытое пространство, поднял голову и… ахнул – перед его глазами вдоль всего правого берега реки расстилался огромный город.
Борька протер глаза, проморгался – не помогло. Город упрямо не хотел исчезать с того места, на котором еще утром находилась Григорьевка.
Не веря в случившееся, он бросился бежать. Перепрыгнул через один камень, другой, на третьем споткнулся, упал и заплакал.
А поплакав, пришел к мысли, что теперь он, видимо, находится в другом мире, очень похожим на тот, в котором жил до этого дня, и что именно в этом мире ему предстоит искать Леху.
Глава третья. Как устроены уши долян
Длинное узкое здание с вывеской «Склады» находилось справа от тропинки, ведущей в город. Борька остановился перед входом и после некоторого раздумья решил-таки передать просьбу Пограничника. Открыл железную дверь, прошёл узким коридором до ещё одной двери и, настежь растворив её, увидел сидевшего за письменным столом в глубине тускло освещенной комнаты коренастого мужичка.
Вежливо поздоровавшись, Борька спросил господина Кладовщика.
Мужичок показал глазами на свободный стул.
– Я – Кладовщик. Что хотел?
На первый взгляд, у него с Пограничником было много общего: невысокий рост, круглые щеки, большой нос. Только Кладовщик в отличие от Пограничника был молод, краснощёк и полон сил.
Передав просьбу Пограничника, Борька спросил: не видел ли он здесь мальчика по имени Леша.
Кладовщик отрицательно замотал головой. Сказал, что последний раз люди приходили в Суходолию, когда он был совсем маленьким. Потом вздохнул: «Как время летит!», и, встав из-за стола, попросил Борьку выйти во двор.
На дворе рядом с огромными металлическими бочками стояла небольшая двухколесная тележка с канистрой масла. Указав на нее, Кладовщик спросил: как он собирается нести веретёнку – на себе или на тележке.
Борька удивился.
– Кому нести? Мне?
– А кому, мне что ли? – не меньше Борьки удивился Кладовщик. – Здесь вам носильщиков нету! Надо – забирай, а нет, так и не надо.
Борька опешил. Ему совсем не хотелось тащить в гору тяжелый груз, но и отказывать старшему в помощи было, по его мнению, невежливо.
Не зная, как поступить, он подошел к тележке. Толкнул ее ногой, поморщился и сказал:
– Нет, не могу.
– Что так? – живо заинтересовался Кладовщик.
– Нельзя мне, – стыдливо опустив глаза, солгал Борька. – Врачи запретили тяжести поднимать.
Не успел Борька закончить фразу, как Кладовщик вздрогнул, закрыл ладонями уши и с громким криком рухнул на землю. Полежав без движений несколько секунд, осторожно пошевелил головой, открыл один глаз, другой и, неотступно наблюдая за мальчиком, медленно встал на ноги. Отряхнул ладони и, по-прежнему не отрывая пристального взгляда от Борьки, вытащил ремень из штанов.
Борька на всякий случай отошел в сторонку.
Спросил: что случилось.
– Он еще спрашивает, лжец! – воскликнул Кладовщик.
Неуклюже переваливаясь с боку на бок, угрожающе взмахнул ремнем и с решительным видом двинулся на Борьку.
Борька отбежал еще дальше.