Страница 45 из 64
Только я открыл рот, чтобы сказать, что я на улице не знакомлюсь и молодым хорошеньким девушкам это тоже как-то не к лицу, как вдруг услышал в голове Сашку!
— Сашка, дорогой мой, ты вернулся! — обратился я к хозяину своего тела, с которым уж не чаял встретиться вновь, больше года проошло, как он меня покинул. Когда было совсем плохо, я звал его, но он не отзывался и теперь я опять слышу его, — только не уходи опять!
— Шеф, давайте ей поможем, она хорошая девушка, ну сделай это ради меня! — взмолился Сашка в моей голове.
Тем временем, девушка, почуяв что я колеблюсь, пошла в атаку. Но я не колебался, а только ощущал жар внизу живота и неудержимую эрекцию. Вот ведь запал на нее мой хроноабориген.
— Сашка, да уймись ты, а то я брюки испачкаю, будет тебе твоя красотка, — ну что делать с гормонами парня, да и с моими тоже — год воздержания все же, пусть на больничной койке, когда с того света выкарабкивался, не до женщин было, но теперь, встречая хорошенькие мордашки, нет-нет да и "обуевало чувство неземное, что волнует нашу кровь". Конечно стандарты красоты здесь были несколько иными, чем в мое время, но в данном случае с физиолого-психологической точки зрения, они и у меня и у Сашки совпали. Тем временем "неземное создание" продолжало:
— Я служу в модной лавке в Гостином дворе, — взяв меня под руку, защебетала девушка, — а сегодня хозяина в лавке не было, и я с подругами задержалась вечером попить чаю с конфектами по случаю дня ангела одной из наших девушек. Засиделись допоздна, а когда я вышла, то вижу что полиция ловит на Невском этих… ну, вы понимаете, падших женщин. И задерживают всех молодых женщин без кавалеров и ведут в участок. Потом, конечно, выяснится что я ни при чем, но хозяину придет бумага из участка, чтобы он подтвердил нравственность такой-то, а зачем это мне, уволить запросто могут.
Да, подумал я, действительно, облава на "прости, господи": их много было на Невском вечером и мне как-то уже приходилось отказываться от настырных приглашений "отдохнуть в приятном обществе". В столице были бордели на все вкусы, где провести ночь стоило от рубля до четвертного, были и вызовы "на дом", но все женщины "облегченного поведения" должны были иметь так называемые "Заменительные билеты" с медосмотрами и отметками врачей, и я видел, что полиция действительно задерживает некоторых подозрительных, по мнению городовых, женщин и отпускает, если они предъявляют маленькую книжечку.
— Мне рядом, на Гороховую, — раздался голос девушки.
А вдруг она террористка и прячется от полиции, впрочем, вряд ли, — думал я. — Что же, Гороховая буквально в двух шагах, а в доме номер 2, насколько я помню, помещалось Охранное отделение, а потом ЧК.[86] Но, до дома номер 2 мы не дошли и, свернув с Невского налево, в переулок, прошли какими-то дворами-колодцами явно в расположение черных ходов на лестницы доходных домов. Зря я сюда сунулся, чертов рыцарь Айвенго, все, прощаюсь и до "Астории". Сашка тоже как-то напугался и замолк, от жара внизу живота не осталось и следа, я позвал его — ни гу-гу, затаился. Наконец, мы подошли к какому-то выходу черной лестницы во внутренний двор и девушка сообщила:
— Вот здесь я и живу, — мило оскалив зубки, сказала "моя фея", — приглашаю вас на чашку чая.
И как в тебя еще чай входит после чайных посиделок, подумал я, а вслух произнес:
— Спокойной ночи, милая барышня, — и сделал попытку развернуться и уйти, но не тут-то было…
— Как, и ко мне подняться не хотите, а жаль, была бы незабываемая ночь, — разочарованно произнесла обольстительница. Все же "прости, господи", подумал я …
Тут у мне железной хваткой сдавили руки и к носу и рту прижали тряпку.
— Эфир![87] — возникло в голове и затем сознание отключилось.
Очнулся я привязанным за руки к спинке железной кровати и за ноги к ее изножью, распятый и голый до пояса, даже перчатки сняли, гады. Зато в рот вставили кляп. На мне одни исподние штаны — и на том спасибо. В голове гудело, изображение в глазах расплывалось, хотя я чувствовал, что очки на месте.
Потом глаза сфокусировались и я разглядел сидящего у стола человека. Что-то в нем было знакомое, хотя лицо его было плохо освещено лампой под дешевым абажуром. Я немного огляделся по сторонам, насколько позволяла моя неудобная поза. Крохотная мансардная каморка под крышей доходного дома, такие обычно снимают студенты, стены оклеены дешевыми грязноватыми обоями, минимум мебели: стол, платяной шкаф, два стула и большая железная кровать с никелированными шарами. Пожалуй и все, кроме умывальника, где в таз наливал воду какой-то шкафообразный и звероподобный мужик в жилетке и цветной рубахе с закатанными рукавами.
— Семен, — послышался голос того, кто сидел за столом. — Обожди за дверью, мы пока поговорим с господином. Да посмотри, нет ли кого на лестнице и не вернулись ли соседи. Брось ты наливать воду, он вроде очухался.
Семен вышел за дверь. Голос говорившего показался мне знакомым, вернее акцент. Ба! Да это давешний англичанин. Вот тебе и номер, заманили, а теперь выходит, пытать будут… Ладно я покочевряжусь для вида, потом соглашусь поговорить с дедом о выплате неустойки этому Перкину, пусть он сам станет пурпурным. А там видно будет, как дело повернется, может, сбегу…
— Вижу, что вы меня узнали, дорогой Александр Павлович, — елейным голосом проговорил дипломат-разбойник, — думаете, речь пойдет о патентном праве на краситель? Нет, дорогой мой, ошибаетесь (а ведь он чисто и правильно говорит по-русски, легкий акцент можно принять за прибалтийский, то есть остзейский). Речь будет о другом красителе, который почему-то взрывается и который сейчас испытывает штабс-капитан Панпушко. А также о том препарате, что лечит больных в клинике Военно-медицинской академии у профессора Субботина. Мы давно следим за вашими успехами, только близко познакомится не приходилось, вот и в поезде не удалось, пришлось действовать старым, но действенным методом.
Поэтому, от имени правительства Её Величества королевы Великобритании Виктории, я, как офицер секретной службы Её Величества, уполномочен сделать вам предложение о сотрудничестве. В случае согласия вы получаете подданство Империи над которой никогда не заходит солнце, признание ваших патентов и при передаче их правительству Её Величества, титул баронета, дом в парковом предместье Лондона и 100 000 фунтов на банковский счет, по курсу это почти 800 000 рублей золотом. Вы можете работать над своими изобретениями — они будут защищены британскими патентами и принадлежать лично вам. То есть, вы становитесь потомственным дворянином Британской империи и богатым человеком. Для этого вам нужно будет всего лишь подписать несколько бумаг. Подумайте, у вас есть пять минут. Если вы готовы подписать, кивните головой.
— Предваряя ваш вопрос, что будет, если вы откажетесь подписывать согласие на сотрудничество и передачу нам патентных прав, — продолжил шпион, — тогда участь ваша печальна: вы просто пропадете и даже вашего тела никогда не найдут. Последним вашим пристанищем станет ассенизационная бочка, потом баржа и дно Финского залива,[88] там уже много таких бедолаг съела ваша знаменитая корюшка. Семен — дворник этого дома, так что он все сделает в лучшем виде, может и живьем утопить в дерьме, если, конечно, вы Богу душу не отдадите после его развлечений. Видели у него острый ножичек, так Семен обожает срезать ремни со своих жертв, обычно они при этом просто умирают от шока. Ну так как, Александр Павлович, господин изобретатель, созрели?
86
Это так, до 1898 г здесь было Губернское жандармское управление, которое затем переехало на Миллионную.
87
Средство для наркоза.
88
В Петербурге, столице империи, не было еще центральной сточной канализации, была только ливневая. Некоторые домохозяева норовили, конечно, в ливневую и отходы жизнедеятельности жильцов спустить, но это строго пресекалось. То, что вывозили ассенизаторы, сливалось на баржи с откидным дном-люком и вываливалось в Финский залив, верстах в 30–40 от города.