Страница 10 из 64
Увидев меня, Иван кинулся ко мне:
— Братец, давай еще краски, видишь, что творится!
— Да уж готово, по городу второй день слухи про волшебный шелк.
— Это точно, ко мне такие господа приезжали, что я ни разу и не видел, предварительно заказов на все, что есть.
— Ну вот, я же говорил тебе, а ты не верил, а Генрих, тот сразу поверил…
— Так он ученый немец, ему виднее.
— Вот у нас всегда так, чуть что — "ученый немец", а своих пинаем… А ведь пурпур у нас лучше британского получился — темнее и насыщенней цветом. Сдается мне, что они нам или второсортный товар поставляют или разводят краску вдвое. Вот, посмотри, — и я показал ему два лоскутка шелка: один более блеклый, другой насыщенно-пурпурный. Ну и какой бы выбрал византийский император? То-то же. Давай тарантас, поедем за краской.
Когда Иван забрал бадейки с краской, Генрих спросил меня, как идут дела у брата. У него заказов на весь шелк, что остался, у лавки народ чуть не дерется.
— Саша, я вот текст привилегии составил, так чтобы ни реакция Перкина, ни Зинина прямо не просматривались (мы же их комбинируем). У Зинина, кстати, самый экономичный путь синтеза, так что британцев в случае снижения ими цены мы можем давить ценой сами, а качество ты видел.[13]
Из причитающегося мне куска шелка я заказал рубаху, ее уже сшили, надо будет забрать (деньги взял из 500 рублей аванса — это реклама, а она — двигатель торговли). После всех манипуляций с синтезом на руках Генриха осталось больше сотни: он мне отчитался в тратах письменно до копейки. Я передал остаток ему на другие работы, которые могут в будущем понадобиться, чтобы он не брал денег из семейного бюджета. С Ивана я рассчитывал получить еще минимум 2000 рублей и он подтвердил, что как только продаст последний отрез шелка, тут же со мной рассчитается, причем сказал в присутствии свидетелей — Генриха и Лизы. Забрав рубаху, я вернулся домой, где меня ждал конверт с надписью "Его благородию Александру Павловичу Степанову".
Я распечатал конверт и услышал в голове Сашин голос: "Это почерк деда".
Ну вот, на ловца и зверь, то есть дед, бежит…
Из письма следовало, что дед ждет меня послезавтра на обед и пришлет к 12 коляску, но чтобы я не сообщал матушке и Ивану, куда поехал. Интересно, выходит, Лизе и Генриху можно?
На следующий день я обговорил с Генрихом детали визита. Явно дед заинтересовался шелком, только ленивый в городе еще о нем не слышал. Предложить ему выкупить привилегию? За какую цену?
— Генрих, мы партнеры, поэтому я предлагаю разделить гонорар в равных долях 50 на 50 процентов. Начнем торговаться с 10 тысяч, закончим на 6, меньше я не уступлю. Так что тебе будет тысяча с Ивана и 3 тысячи от привилегии.
— Тебе решать, Саша, за предложение спасибо, но ведь застрельщик дела — ты, тебе и доля должна быть больше. И что ты собираешься, если не секрет, делать дальше.
— Не секрет. Да ты уже знаешь, я хочу сделать лекарства от инфекционных болезней, в основе которых — то же бензольное кольцо, что и в феноле и в анилине. А второе — хочу сделать вычислительную машину для сложных математических расчетов. Ты, кстати не знаешь, сколько стоит простое телеграфное реле? Сименс вроде уже свой завод имеет в России. Или не зависеть от Сименса и наладить свое производство — вот на это и хочу положить свой гонорар. Финансировать же работы, а денег понадобиться вдвое больше, буду через производство красителей и лекарств.
— Саша, ты, конечно, замахнулся на труднодостижимое. Но мне кажется, что у тебя получится. Вот и Лизхен говорит, что ты сильно изменился за месяц, не только окреп физически, у тебя блеск какой-то в глазах появился, прямо искры какие-то. И энергия через край бьет.
— Насчет искр — это точно, как приделался головой, так искры из глаз брызнули, вот до сих пор и бьют через край.
— Вот и смешинки всякие у тебя появились, а раньше был — бука букой. И вообще, какие-то необычные знания у тебя появились, вроде видишь обычные вещи, а по-другому, вот как с букетом получилось. И в химии разбираешься, а вроде в гимназии не блистал.
— Ну, это наверно, тоже от удара по голове, иногда, говорят, и полезно бывает, удружил брат Ванечка. Хорошо, вот съезжу к деду, тогда обсудим дальнейшие наши действия.
Наутро я нарядился в тужурку и брюки, отглаженные накануне Глашей, одел начищенные штиблеты. Посмотрел на себя в зеркало в новой рубахе — прямо горит "царьградский" шелк. На голову — фуражку. Глаша оглядела меня:
— Неужто к барышне, барин?
— Точно, угадала, если дело выгорит, с меня — коробочка монпансье.[14]
Взял сверток с остатком шелка и вышел на улицу. У дома ждала пролетка.
— Барин, ваше благородие, вы — Степанов Александр Палыч?
— Да, угадал, братец.
— Тогда садитесь, поедем.
И мы поехали к деду. Я ожидал увидеть какую-то избу со слюдяными окошками (шучу, конечно). Но увидел вполне приличный купцу первой гильдии, двухэтажный особняк с большими окнами, но без архитектурных излишеств. Внутри в доме все было солидно и говорило о достатке хозяина.
Войдя в хозяйский кабинет, я перекрестился на икону старинного письма и поклонился деду. Дед вышел из-за письменного стола с какими-то бумагами и счетами:
— Здравствуй, Саша. Давно тебя не видел, экий ты молодец стал, прямо жених.
— Здравствуй, дед, — я специально отказался от величания "Иван Петрович", сразу стремясь сблизиться. Если не удастся это, то не удастся и весь разговор. Нет, прокатило. — Мне уже сегодня ты второй говоришь, что я на жениха похож.
— Это, Саша, от рубахи твоей знатной. Слух по всему городу прошел. Я уточнил, говорят Ваньке брат краску особую привез, вот он и покрасил шелк, что у него залежался. Никто не брал — он его испортил неправильным хранением, а вот гляди — покрасил и народ влет расхватал. Говорят, даже дрались за последние куски. Вот захотелось узнать прямо от тебя.
— Вот, дед, тебе подарок, это такой же шелк как на мне, от одного куска. А краску эту мы с Генрихом, мужем Елизаветы сделали и назвали "Царьградский пурпур". Иван в гильдию задолжал, вот я ему и помог, не бесплатно, конечно, но он внакладе не остался. Еще десять штук шелка сейчас ему покрасят, а больше у него нет.
— Ну, спасибо за шелк, удружил, — дед развернул сверток. — Прямо играет… А почему Царьградский?
— Да любит у нас народ иностранное, а пурпур царьградские базилевсы императорским цветом почитали, на грамм краски несколько тысяч специальных ракушек уходило, поэтому очень дорогой была эта краска.
— Значит, ваше изобретение?
— Да, идея моя, а Генрих синтез краски сделал, химик он замечательный.
— И дальше что хотите сделать?
— Привилегию подать, а потом продать ее промышленнику, кто красками и тканями занимается. Вот тебе первому хочу предложить.
— И дорого возьмешь за сей привилей?
— Для тебя — недорого. 12 тысяч. Или много?
— И что с деньгами делать будешь? Деньги, чай, немалые. Или на мамзелек спустишь, да на кутежи? Братец твой, да мой Николаха охочи до таких дел оказались, еще и в картишки поигрывают, беса тешат.
— Нет, не на мамзелек и не на картишки, дед. На дело. Есть у меня идеи с химией — еще красители разные сделать лучше иностранных и на медицину — сделать лекарства, от болезней. Таких лекарств еще нет, а только в России они спасут миллионы жизней, на войне пригодятся, солдат раненых без рук-ног не оставят, помогут выздороветь и полноценными работниками, а не калеками к семьям вернуться.
— Что же, дело богоугодное, вижу — изменился ты очень, повзрослел не по годам и держишься смело, хвалю. Что же, торговаться не буду, ни к чему это между своими, дам я тебе денег. Только уговор — с другими своими открытиями сперва — ко мне. И поможешь красильное дело наладить у меня на заводе. Красильщики у меня свои, опытные, но с новой краской не работали, так что все надо им объяснить.
13
На конец XIX века это действительно так, сейчас анилина производится много и его восстанавливают водородом — это и есть современная промышленная технология, но на XIX век катализаторов реакции не было (реакция каталитическая)
14
Леденцы в круглой жестяной коробочке — популярное лакомство мещаночек и курсисток