Нежна и опасна

На­вер­ня­ка у это­го ГД бы­ли же­на и де­ти. На­вер­ня­ка они лю­били его и ува­жали. Ес­ли бы они уз­на­ли о том, чем за­нимал­ся их отец с де­вуш­ка­ми, выг­ля­дящи­ми млад­ше сво­его воз­раста, что бы они по­дума­ли? Что это я его соб­лазни­ла? Что это яот­ветс­твен­на за по­хоть, ко­торую он ис­пы­тывал?

Жан­на во всем ви­нила ме­ня.

И я мог­ла её по­нять. Ес­ли бы я уви­дела в этих спис­ках имя Мол­ча­нова, я бы то­же ужас­ну­лась, а ведь я да­же не бы­ла его не­вес­той. У ме­ня с ним во­об­ще ни­чего не бы­ло. Но пред­став­ляя, что он пе­рес­пал с кем-то из нас, — до­пус­тим, с Ви­кой, — я ис­пы­тыва­ла укол рев­ности, оби­ду и стой­кую неп­ри­язнь к той, что раз­дви­нула пе­ред ним но­ги. А в мо­ём за­пущен­ном слу­чае — ещё и жгу­чую за­висть.

Счи­тала бы я ви­нова­тым Мол­ча­нова? Слож­ный воп­рос. Что бы он ни де­лал, я всег­да на­ходи­ла ему оп­равда­ния.

Что ж, ник­то не ви­нил муж­чин. Их за­мани­ли, окол­до­вали, соб­лазни­ли, вос­поль­зо­вались си­ту­аци­ей, пой­ма­ли на крю­чок. Пред­ло­жили то, от че­го они не смогли от­ка­зать­ся. Ви­нова­та всег­да де­вуш­ка. Ей и пла­тить по сче­там. А уж ес­ли она прос­ти­тут­ка — то пла­тить не толь­ко за се­бя, но и за «то­го пар­ня».

Я выз­ва­ла курь­ера и по­ручи­ла ему от­везти ко­роб­ку с серь­га­ми к До­му кни­ги. Ес­ли Жан­на сдер­жит своё сло­во, и мой спи­сок вмес­те с ком­про­мети­ру­ющи­ми фо­тог­ра­фи­ями не по­явит­ся в от­кры­том дос­ту­пе, я смо­гу вы­дох­нуть и за­быть об этой ис­то­рии. Ес­ли по­везёт — то за­быть нав­сегда.

Я заш­ла в кла­дов­ку и ста­щила с пол­ки свой че­модан. Спря­тала бу­маж­ки во внут­ренний кар­ман, а ор­газм-ма­шин­ку уло­жила сре­ди туф­лей и бо­соно­жек. Соб­ра­лась пос­та­вить его об­ратно, но ра­на на пле­че отоз­ва­лась болью. Я не мог­ла по­мочь се­бе пра­вой ру­кой, а ле­вой не уда­валось вер­нуть че­модан на пол­ку. Я се­ла на пол и не­ожи­дан­но рас­пла­калась. Я не зна­ла, по­чему я пла­чу. Уг­ро­за опуб­ли­кова­ния мо­его спис­ка бы­ла ней­тра­лизо­вана: ни Ки­рилл, ни Юрий Ге­ор­ги­евич, ни Са­ша Гар с же­ной-ис­те­рич­кой не пос­тра­да­ют. Да­же ста­рый тол­стый Хаст со сво­им фон­дом в под­дер­жку не­совер­шенно­лет­них ма­терей-оди­ночек не ока­жет­ся в гла­зах об­щес­твен­ности гнус­ным слас­то­люб­цем.

Я рас­пла­тилась по сво­им сче­там. Те­перь у ме­ня ни­чего не ос­та­лось: ни де­нег, ни на­деж­ды пе­ревез­ти де­душ­ку, ни пер­спек­тив ку­пить свою квар­ти­ру. Но за­то — ни­какой от­ветс­твен­ности, ни­каких дол­гов. И чувс­тво, что я пос­ту­пила пра­виль­но. А ещё под­созна­тель­ное об­легче­ние, слов­но вмес­те с «гряз­ны­ми» день­га­ми я из­ба­вилась от гряз­ной час­ти се­бя.

Я как буд­то об­ну­лила свой опыт. Пос­та­вила точ­ку и на­чала всё сна­чала.

У ме­ня ос­тался толь­ко Ки­рилл. Муж­чи­на, ко­торый лю­бил не ме­ня, но хо­тел быть со мной. Муж­чи­на, ко­торо­му я бы­ла нуж­на. Я пла­кала, но без го­речи — слё­зы при­носи­ли ус­по­ко­ение.

Ки­рилл зас­тал ме­ня си­дящей на по­лу. При­сел ря­дом:

— Ты че­го ре­вёшь? — Уви­дел по­лупус­той че­модан и спро­сил: — Те­бе не­чего взять в от­пуск, да? Не пе­режи­вай, ку­пим одеж­ду на мес­те. В Лос-Ан­дже­лесе всё де­шев­ле, чем в Пи­тере.

Я гля­нула на не­го: он дер­жал серь­ёз­ную ми­ну, но гла­за его сме­ялись. Я фыр­кну­ла:

— У ме­ня пол­но одеж­ды. Прос­то… я не знаю, что со мной бу­дет.

— Так ник­то не зна­ет, — от­ве­тил Ки­рилл, от­во­дя пря­ди во­лос с мо­его ли­ца.

— Мне страш­но и не­уют­но.

Я впер­вые го­вори­ла ему что-то нас­толь­ко лич­ное о се­бе. Сер­дце за­мер­ло. Что он мне от­ве­тит?

— Это нор­маль­но. Всем иног­да страш­но и не­уют­но, но не за­бывай: у те­бя есть я. Ты мо­жешь мне до­верять. Я не оби­жу те­бя и не сде­лаю боль­но. — Он сел на пол и об­хва­тил ме­ня сза­ди, при­жимая к гру­ди и це­луя в шею. — Ты — са­мое до­рогое, что у ме­ня есть.

Я от­ки­нула го­лову ему на пле­чо:

— А ты — единс­твен­ное, что у ме­ня есть.

За что я Ки­рил­ла ува­жала — он ни ра­зу не ска­зал, что лю­бит ме­ня. Да­же тог­да, в ма­шине, ког­да он заб­рал ме­ня из боль­ни­цы и ос­та­новил­ся на пе­рек­рёс­тке. Нап­ра­во — в мою съ­ём­ную квар­ти­ру, на­лево — к не­му до­мой. Мы оба выб­ра­ли по­вер­нуть на­лево.

Ин­те­рес­но, он сам осоз­на­ёт, по­чему не мо­жет ска­зать мне «люб­лю», — де­вуш­ке, к ко­торой он так силь­но при­вязан.