Нежна и опасна

Дни про­ходи­ли, а мы с Ки­рил­лом так и не по­гово­рили о Ле­не. И я не бы­ла уве­рена, что этот раз­го­вор не­об­хо­дим.

Мол­ча­нов не врал, Ки­рилл дей­стви­тель­но был трав­ми­рован прош­лым. Ху­же то­го, он не за­лечил эту трав­му, ина­че не цеп­лялся бы за ме­ня. Он спа­сал ме­ня, что­бы спас­ти се­бя.

Я не мог­ла уй­ти от не­го сей­час.

Мне хо­телось зай­ти в спаль­ню Мол­ча­нова и по­махать пе­ред ка­мерой ру­ками. А по­том дож­дать­ся звон­ка и спро­сить: «Па­ша, что мне де­лать?». Мол­ча­нов единс­твен­ный знал, что де­лать с Ки­рил­лом и со мной. Мне хо­телось наб­рать тот но­мер, ко­торый выс­ве­тил­ся в те­лефо­не, ког­да я об­ни­мала его по­душ­ку и об­ли­вала её сле­зами. Мне хо­телось ус­лы­шать его го­лос. Но я не сме­ла. Он сде­лал свой вы­бор, я — сде­лала свой. И да­же Ки­рилл его сде­лал, хо­тя в от­ли­чие от нас он при­нял ре­шение не сам, а лишь под­чи­нил­ся ре­шению Ле­ны. Это она его бро­сила — а он прос­то жил с этим как мог.

И он неп­ло­хо справ­лялся. Ес­ли бы я не зна­ла о его ду­шев­ных проб­ле­мах, я бы и не по­дума­ла, что с ним что-то не так. Он всег­да был добр и при­вет­лив со мной. Он мно­го ра­ботал, при­ез­жал иног­да за пол­ночь, но всё ос­таль­ное вре­мя мы про­води­ли вмес­те. Ужи­нали в рес­то­ранах, пи­ли ко­фе на тер­ра­се, смот­ре­ли ки­но, об­ща­лись. Но по­чему-то так по­луча­лось, что на­ше об­ще­ние но­сило от­те­нок отс­тра­нён­ности. Я и по­лови­ны ему не рас­ска­зала из то­го, что рас­ска­зыва­ла Мол­ча­нову или Оле­гу — о ро­дите­лях и сво­ей хо­лод­ности, о ра­боте у Ва­силия Ива­нови­ча, о де­душ­ке и пла­нах на бу­дущее. Я да­же не ска­зала, что день­ги, по­дарен­ные им в ка­чес­тве пла­ты за ме­сяц, заб­ра­ла по­лиция. Он то­же мно­гих тем не ка­сал­ся. Я по­нима­ла: ина­че и быть не мо­жет. У ме­ня свои тай­ны, у Ки­рил­ла — свои, и мы оба не со­бира­лись друг дру­гу от­кры­вать­ся. Не по­тому, что не до­веря­ли, — прос­то не бы­ло внут­ренней пот­ребнос­ти.

Нас свя­зыва­ла не лю­бовь, а неж­ность. Не жа­лость, не со­чувс­твие, не де­ятель­ное же­лание по­мочь, а обыч­ная че­лове­чес­кая неж­ность, про­яв­лявша­яся в ус­тупках, чут­кости и вза­им­ной за­боте. Это единс­твен­ное, что мы мог­ли дать друг дру­гу.

Мы мно­го за­нима­лись сек­сом. Каж­дый день, не по од­но­му ра­зу. Я ни ра­зу не кон­чи­ла и со вре­менем пе­рес­та­ла воз­буждать­ся, но ме­ня это боль­ше не бес­по­ко­ило. Мне нра­вилось от­да­вать­ся Ки­рил­лу, нра­вилось быть нужной.

 

***

Как-то ве­чером Ки­рилл крик­нул из ка­бине­та:

— Аня, иди сю­да, с то­бой Ма­ша хо­чет по­гово­рить!

Я вспых­ну­ла от ра­дос­ти и стра­ха. Ра­дость сос­то­яла в том, что я не нап­расно му­чилась с за­жив­ле­ни­ем ра­ны, ез­ди­ла на пе­ревяз­ки и тер­пе­ла боль, — я делала это ради ма­лень­ко­го Мол­ча­нова, ко­торый ро­дит­ся зи­мой. А страх был в том, что боль­шой Мол­ча­нов мог сто­ять за Ма­шиным пле­чом.

Так и ока­залось. Они си­дели в за­литой сол­нцем ком­на­те, он её об­ни­мал («что­бы влезть в кадр», — тут же про­нес­лась гад­кая мысль), на зад­нем пла­не вид­нелся вы­ход в зе­лёный сад и, ка­жет­ся, го­лубел бас­сейн. Пти­цы ще­бета­ли так гром­ко, что фо­нили мик­ро­фоны но­ут­бу­ка, — я не уз­на­ла ни од­ну пи­чуж­ку: все бы­ли за­мор­ские, аме­рикан­ские. По­пугаи, что ли?

Ка­лифор­ний­ская идил­лия.

Счастье без гра­ниц.

Ки­рилл прив­лёк ме­ня к се­бе и уса­дил на ко­лени. Я пок­расне­ла. Мне не хо­телось, что­бы Мол­ча­нов ви­дел нас так близ­ко. Ещё с са­мого на­чала ме­ня ко­рёжи­ло от мыс­ли, что он мог слы­шать на­ши сто­ны, а те­перь мне хо­телось дис­танци­ровать­ся от Ки­рил­ла как мож­но даль­ше.

— Анеч­ка, сол­нышко, прос­ти ме­ня ра­ди бо­га! — на­чала Ма­ша. — Я не смог­ла по­видать­ся с то­бой в Пи­тере, а тут по­ка обус­тра­ива­лись, по­ка при­выка­ли к сме­не ча­совых по­ясов…

Она го­вори­ла, а я раз­гля­дыва­ла его ли­цо. Он по­худел, за­горел и не брил­ся нес­коль­ко дней. Гус­тая ще­тина пок­ры­ла ску­лы, во­лосы на го­лове вы­горе­ли, а вок­руг глаз ос­та­лись свет­лые кру­ги от сол­нечных оч­ков.

— Я да­же не знаю, как бла­года­рить те­бя, любых слов будет мало…

Зна­чит, они за­гора­ли, ку­пались и ве­ли праз­дный об­раз жиз­ни. Его га­вай­ская ру­баш­ка — го­лубая с зе­лёны­ми паль­ма­ми! — бы­ла то ли сов­сем рас­стёг­ну­та, то ли зас­тё­гива­лась ни­же той ли­нии, ко­торую зах­ва­тывала камера. И без то­го ко­рот­кие ру­кава бы­ли под­вёрну­ты, об­на­жая мус­ку­лис­тые пле­чи.

Ес­ли бы я уви­дела его живь­ём, то упа­ла бы в об­мо­рок. А гля­дя на не­го по скай­пу — все­го лишь об­мякла на ко­ленях Ки­рил­ла.

— Как бы мне хо­телось по­бол­тать с то­бой, по­сек­ретни­чать, — про­дол­жа­ла Ма­ша. — Всег­да мечтала иметь сес­тру. Или доч­ку.

Ка­дык Мол­ча­нова нес­коль­ко раз дер­нулся, слов­но он сгла­тывал. На ме­ня он не смот­рел. По­хоже, он во­об­ще смот­рел ку­да-то за ок­но, а не на эк­ран. Зато я могла любоваться его профилем.

— А вы уже зна­ете, кто у вас ро­дит­ся? — спро­сила я, что­бы не мол­чать.

Хо­тя мне хо­телось мол­чать и пя­лить­ся на арийский профиль даль­ше.

— По­ка ещё нет, но к ва­шему при­ез­ду уз­на­ем, — с хит­ринкой улыб­ну­лась она.

Я то­же улыб­ну­лась. Все за­мол­ча­ли и пос­мотре­ли на ме­ня.

— Что? — спро­сила я.

Ки­рилл шут­ли­во пот­ряс ме­ня за та­лию обе­ими ру­ками:

— О чём за­дума­лась, Ан­на? Ма­ша и Паш­ка приг­ла­ша­ют нас в Аме­рику.

— За­чем?

— На свадь­бу! — вос­клик­нул Ки­рилл.

Он яв­но был в кур­се сес­три­ных дел.

— Я хо­тела от­ло­жить свадьбу до возвращения до­мой или хо­тя бы до рож­де­ния ре­бён­ка, — по­яс­ни­ла Ма­ша. — Мне со­вер­шенно не хо­чет­ся вы­ходить за­муж в Аме­рике, а по­том пе­ре­офор­млять до­кумен­ты в Рос­сии. Но Паш­ка нас­то­ял — ему не тер­пится стать за­кон­ным му­жем. Так что мы ре­шили приг­ла­сить ро­дите­лей и са­мых близ­ких дру­зей и сыг­рать не­боль­шую свадь­бу в Лос-Ан­дже­лесе.

Паш­ка ни­как не от­ре­аги­ровал на этот ми­лый вы­пад про не­тер­пе­ние. На ли­це у не­го ни­чего не от­ра­зилось. Это Ки­рил­ла я мог­ла чи­тать, а Мол­ча­нова я мог­ла лишь раз­га­дывать.

— Но… Но я не мо­гу в Аме­рику. У ме­ня пас­порта нет.

— Не ври, у те­бя есть пас­порт! — воз­ра­зил Ки­рилл.

— Да, точ­но… У ме­ня ви­зы нет.

— Я уже до­гово­рилась с от­цом, он ре­шит эту проб­ле­му, — ска­зала Ма­ша. — При­дёт­ся съ­ез­дить в Тал­лин в аме­рикан­ское по­соль­ство — там быс­трее все­го мож­но по­лучить ви­зу. За па­ру дней обер­нё­тесь.

— Но…

— Аня, ну пе­рес­тань, — ска­зал Ки­рилл. — Не­уже­ли те­бе не хо­чет­ся про­вес­ти не­дель­ку на За­пад­ном по­бережье? Сол­нце, мо­ре, Гол­ли­вуд. Я возь­му от­пуск, мы прек­расно от­дохнём. Вер­нёмся как раз к на­чалу тво­ей учё­бы.

Я не удер­жа­лась и гля­нула на Мол­ча­нова. Тот быс­тро от­вёл гла­за. Паль­мы на его гру­ди кач­ну­лись.

Про­вес­ти не­делю в до­ме Ма­ши и Мол­ча­нова?

Это шут­ка?

Я же ум­ру там.

— Боль­шое спа­сибо за приг­ла­шение, Ма­ша. Но у ме­ня а­эро­фобия, я не вы­дер­жу две­над­цать ча­сов в са­молё­те. Пусть Ки­рилл едет один, я его в Пи­тере по­дож­ду.

— Аня, — лас­ко­во ска­зала Ма­ша, — ну ка­кая а­эро­фобия? Па­ша — луч­ший пи­лот в ми­ре! Ты да­же не за­метишь, как про­летит вре­мя. Мой отец на даль­ние рас­сто­яния ле­та­ет толь­ко с ним, а уж он-то раз­би­ра­ет­ся в ком­форте. Ты дол­жна при­ехать! Это ведь бла­года­ря те­бе я жи­ва. Мы все те­бя лю­бим и ждём.

Всё-та­ки он на ме­ня пос­мотрел. В его сталь­ных гла­зах про­мель­кну­ло что-то не­выс­ка­зан­ное, ед­ва уло­вимое, тос­кли­вое. Ес­ли бы он не хо­тел ме­ня ви­деть — он бы от­го­ворил Ма­шу нас приг­ла­шать. Или во­об­ще от­ло­жил бы свадь­бу. Но он это­го не сде­лал. Он хо­тел же­нить­ся на Ма­ше и хо­тел, что­бы я при­сутс­тво­вала.

Че­го он до­бивал­ся? Что­бы я сош­ла с ума? Или он то­же со­шёл с ума?

— Хо­рошо, — я улыб­ну­лась. — Я при­еду.