Степь 2

Дикий природный ужас обуял царскую дочь, шевеля на голове волосы и заставляя сердечко учащённо забиться. Кутырка неосознанно принялась твердить как заклинание повторяя скороговоркой заученные три слова, но на какое из них стоило сделать особое ударение, никак не могла понять, пробуя по-разному. Что требовалось больше: сохранять спокойствие, ощущая этот панический страх за свою жизнь, терпеть из последних сил или накинуть аркан железной воли и что имелось мочи сдерживать, не пуская в себя панику.

Пошла вторая волна мертвецкого холода сильней первой, но вместе с тем медленней. Казалось, сама смерть облизывает девичье тело покрывая кожу леденящими мурашками, размером с майского жука. Ярица ощутила будто покрывается ледяной коркой, и даже рубаха с подолом подёргивается морозным струпом. Сердце, остановившееся по мере прохожденья дрожи, вновь заколотилось как у загнанного зайца.

Райс неожиданно подумала: «Ну, зачем Мать Сыра Земля дала ей выспаться? Находилась бы она в том состоянии как всё последнее время до этого, да ей вообще было бы всё «по хрен» с этой мертвенной дрожью». И до безумия перепуганной девке тут же пришла идея, как ей показалось единственно разумная: надо как-то отключить голову, занять чем-нибудь, отвлечься на время от всей этой жути иначе следующей волны может не пережить, свихнётся или вообще окочурится.

И тут же осознала, что пока думала об этом, страх сам по себе притупился, растрачивая остроту. Заметалась по сторонам глазами, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, но не нашла ничего что могло бы привлечь внимание настолько, что позволило бы забыться. Всё вокруг продолжало оставаться замершим, неживым и каким-то ненастоящим, игрушечным.

Тогда наоборот переключила своё внимание на убивающую волну! Зачем? Да кто её знает. Ей тогда смерть что плыла под землёй показалась единственно живой во всём мире, ну, кроме её самой. Внимательно прислушалась к ощущениям дрожи по мере прохождения и удивилась тому, что чем отчётливее её ощущает каждой частичкой своего девичьего естества, тем менее холодной и страшной она становится!

А когда медленно ползущая по телу волна достигла разрисованного таза, то Райс зажмурив выпученные до этого глаза, попыталась обмануть себя голосом, сдавленно проговорив: «Хорошо-то как», тут же пытаясь слить волну с внутренней радугой Славы. И ползущая вверх смерть, словно её услышала, резко поменялась… на приятную!

Изначально не получающаяся у ярицы радуга неожиданно ярко вспыхнула, сливаясь с мертвецкой волной, растворилась в ней как соль в воде завибрировав в резонанс земле, и рыжая тут же добавила им собственной дрожи удовольствия, взорвавшееся внизу живота. Эта гремучая смесь, казалось, не только колыхала земляную пленницу, но и встряхнуло весь окружающий мир. Даже разнородный по тональности гул собственных костей показался музыкой.

И тут Райс каким-то внутренним чутьём осознала, что может управлять этой радужной смесью по собственной воле. Она аккуратно принялась её видоизменять, мять, скручивать, растягивать, помогая неведомой волне петь в самой себе разной тональностью. И когда с безграничным восторгом, захватывающим дух, как лицезрение бескрайнего простора с высоты птичьего полёта, смесь волн прокатилась в голове и закончилась на макушке, рыжая ощутила противную пустоту. Будто что-то жизненно необходимое отняли, отчего восторженно попросила: «Ещё, пожалуйста».

Ярица ни настаивала, ни требовала своим царским велением, делавшая так всегда, когда желала получить что-то ей необходимое, а просто попросила и умоляюще ждала. И новая волна пошла. Мощная, медлительно-величавая, ни ведающая преград и не знающая того, что вообще могло бы ей помешать, потому что любое препятствие тут же становилось самой дрожью. Она казалось абсолютной силой Земли в чистом виде.

Райс совсем перестала чувствовать боль. По мере прохождения волны по телу она лишь ощущала необъяснимое и неописуемое явление, будто её плоть перемешивается с окружающей землёй, отдавая свои частички наружу и заменяя их сковывавшей её пылью. Она просила ещё и ещё, раз за разом будто с ума сошла. Уже не отдавая отчёт о происходящем, не обращая ни на что внимание, кроме всепоглощающей волны и не понимая, где границы её собственного тела, да и осталось ли оно ещё, дева с головой ушла в колебательный процесс.

Там внизу всё окончательно перемешалось. Сложилось полное ощущение, что частички собственной плоти раскидались глубоко в земле во все концы странного сруба, а она сама приобрела каменные кости, глиняные мышцы и земляную кожу как кора дерева.

Эйфория захватила настолько, что, когда очередная волна закончилась, она даже растерялась от необычности своего положения, потому что, открыв глаза после долгого ожидания очередного внутреннего оргазма не могла понять, что происходит.

Райс стояла по щиколотку в земляной пыли в центре пустого сруба, среди почерневших от времени бревенчатых стен и таких же брёвен крыши над головой. Она растеряно топталась на месте стараясь понять, где находится и сообразить куда бежать.

Первое её желание – зарыться обратно, закопаться, затаиться от открытого и резко ожившего мира, но мельком взглянув на руки, распахнула глаза и пристально осмотрела кисти. Чудо чудное заставило ярицу прийти в себя и вырваться из колдовских чар, переполнявших её сознание всё время заточения в земле. На руках под тонкой кожей пульсировал колдовской рисунок чёрными завитками. И не просто чёрными, а блестяще-масляными, от разводов которых невозможно оторвать взгляд. Он завораживал. Околдовывал одним видом, заставляя сердце от восхищения замирать.

Даже насмотревшись вдоволь и оторвав взгляд от мерцающего мраком хитрого рисунка, она ещё долго прибывала в прострации, разглядывая стены и тупо пялясь во входной проём. Только некоторое время спустя словно проснувшись от глубокого сна и придя в себя окончательно, поняла, что пора уходить, вот только уходить совсем не хотелось.

Подражая Матери Медведице, посчитав что именно так надо делать, вышла из сруба задом, постоянно при этом кланяясь и переступив порог ощутила босыми ногами мягкую лесную травку, что окончательно выдуло из головы земляной морок и вернуло Райс к реальной жизни. Она упала на колени пред местом невиданной мощи и поблагодарила Мать Сыру Землю за подаренную силу, хотя, ещё абсолютно не понимая в чём эта сила заключается.

А как встала и отряхнула с колен листья с мусором, обратила внимание и на другую особенность своих рук. Они стали жилистыми и забугрились увесистым рельефом мышц. Девка тут же задрала рукав до самого плеча и чуть не ахнула. Её бицепсы стали настолько увесистыми, какими не каждый мужик может похвастать.

Грациозно шествуя по лесу в направлении Терема Вала Вседержителя и находясь в неописуемо приподнятом настроении, рыжая ненароком обнаружила у себя ещё одну способность нового тела. Легко подхватив с земли корявую палку и изображая из себя мечника сделала несколько рубящих выпадов, вспоминая чему учили её лучшие мамины воительницы и с изумлением осознала, что выполнила их с такой лёгкостью и с такой скоростью, что сама не заметила, как получилось заученное кручение.

Райс проделала это быстрее даже чем делали учителя. Да не просто быстрей, а доводя скорость до смазанного морока. Царской дочери это очень понравилось. Она попробовала ещё раз, ещё и ехидно скривившись, выдала однозначный вердикт: «Точно круче. Теперь всех уделаю».

Как и после каждого круга, рыжая не понимала сколь долго она на нём мурыжилась. Шагая по лесу и изучая свои возможности, она ни обратила внимания на приметы времени и только дошагав до Терема и оглянувшись с доброй улыбкой на заповедный лес, обескураженно замерла. На деревьях проплешинами желтели листья.

– Неужели уже осень? – спросила вслух себя кутырка не верящая глазам и тут же заозиралась вокруг, как бы ища доказательства или опровержение сделанному выводу.

Несмотря на всю непредсказуемость своего появления, как она думала, её ждали прямо за воротами Терема. Все три Матёрых вековухи выстроились на входе в торжественно белоснежных одеяниях, туго ужатых белыми поясами и со своими длинными посохами, что обычно в приделах Терема никогда в руки не брали. Это лишний раз подчёркивало всю торжественность.