Страница 47 из 63
И мне не нравился прогорклый привкус, когда я рассматривала этот вопрос под таким углом.
Я встала на ноги. Пора было идти домой. Разберусь со всем утром. Ходить одной по Центральному парку в такое время было не самым умным шагом, но я была и не готова вернуться в свою печальную однокомнатную квартиру. Потому что приду, открою контейнер с замороженным кремом, и начну опять плакать.
Я повернулась в противоположное направление от своего дома. К Верхнему Ист-Сайду, который был ближе, чем мой дом в Верхнем Западном Ист-Сайде. Я свернула налево и направилась на север, в сторону метрополитена. Дорогу мне освещали уличные фонари и такси. Для вечера вторника движение было сумасшедшим. Движение всегда было в этом городе сумасшедшим.
Было легче думать о проносящихся машинах и прохожих, чем о реальной проблеме. С Льюисом, его отцом и моей карьерой. При одной мысли об этом мне хотелось закричать.
Я вытащила телефон, чтобы еще больше отвлечься, и почти сразу же пожалела об этом. У меня было два пропущенных звонка от Льюиса и эсэмэски. Я не стала их читать, не хотела читать его извинения и оправдания в данный момент. Потому что знала, что он извинялся и пытался загладить вину.
Может я ему сама позвоню, когда успокоюсь. Но сейчас? Нет.
Наконец я остановилась и огляделась, задумчиво бредя по тротуару какое-то время. Я не совсем понимала, где нахожусь. Потом подняла голову и увидела свет в окнах квартиры на верхнем этаже дома, перед которым остановилась.
Застыла, осознав, куда меня привели ноги.
Открыла контакты, нашла номер, который хотела заблокировать больше раз, чем могла сосчитать. Но так и не хватило сил на это. Нерешительно смотрела на цифры, с зависшим пальцем перед экраном. Затем нажала вызов.
Прошло три гудка, прежде чем мужской голос ответил:
— Натали?
— Ты дома?
— Да, — неуверенно произнес он. — С тобой все хорошо?
— Можно мне подняться к тебе?
— Что? Прямо сейчас? — спросил он, сбитый с толку.
— Да. Я...я внизу перед твоим домом.
— Э-э...да. Поднимайся.
— Спасибо, — пробормотала я. — Увидимся через минуту.
— Натали, ты уверена, что с тобой все хорошо?
— Нет, совсем не уверена.
Затем я повесила трубку и вошла в здание, чтобы подняться на лифте в апартаменты Пенна.
29. Натали
Я должна была бы нервничать, но почему-то совсем не нервничала с Пенном. Он заставил меня пройти через мясорубку, но находиться с ним рядом было всегда легко. Даже тогда, когда впервые встретились в Париже.
Двери лифта открылись у него в квартире, и я подождала, боясь, что меня закружат воспоминания. Но прежде чем успела их смутно осознать, маленькая итальянская борзая спрыгнула с дивана и прыгнула прямо на меня.
Тотл.
Он с силой сбил меня с ног, я чуть не упала на пол. Он видно подумал, когда я буду ошарашенная лежать на полу, ему будет легче задушить меня облизыванием, своими поцелуями. Его худое тело прижималось ко мне, он вилял не только хвостом, но и всем телом. Его невероятно длинные ноги для десятифунтовой собаки пытались найти опору на моих руках, а мокрый нос тыкался в щеку. Он пару раз залаял, а потом принялся лизать лицо, будто прошел не год, а всего лишь один день, как я уехала.
Слезы навернулись на глазах. Черт, я была тронута. Я действительно не осознавала, насколько сильно скучала по нему. Может мне и была необходима такая щенячья терапия. Я крепко прижала его к себе.
— Привет, приятель. О, посмотри, каким ты стал большим. — Он облизал меня еще раз. — Да, я тоже люблю тебя. Знаю. Я так скучала по тебе. Все хорошо. Я вернулась.
Затем появилась рука и нажала кнопку в лифте, чтобы двери не закрылись. Пенн наклонился к нам, выглядя совершенно растрепанным. Его темные волосы выглядели так, словно он зарывался в них пальцами ни один раз. Вдоль его подбородка появилась щетина. И он был без своего обычного костюма, босиком в черных спортивных штанах и футболке. Каким-то образом он все еще выглядел горячим, как грех.
— Ты пришла, чтобы похитить мою собаку? — растягивая слова, спросил он.
— Подумываю об этом. Он явно любит меня больше, чем ты.
— На самом деле он двуличный. Он отдает свою любовь очень быстро любому.
— Не слушай его, — сказала я Тотлу. — Твоя любовь — самая лучшая. Безусловная. Ты ведь никогда не разобьешь мне сердце, правда?
Тотл завилял хвостом и лизнул меня от подбородка до лба.
Я рассмеялась и вытерла лицо.
— Именно об этом я и говорю.
— Ты войдешь или просто посидишь в лифте?
— Наверное, войду.…
Я встала со своего места, подхватив Тотла на руки, и вошла в апартаменты Пенна. Все выглядело точно так, как я помнила. Небольшой беспорядок от его работы, загромождающей пространство. Его потертый кожаный блокнот лежал раскрытым на столе. Рядом — стакан с бурбоном. Из динамиков доносилась инди-музыка. И, конечно, характерная черта Пенна — пел неизвестный исполнитель. Его квартира выглядела, так же как и год назад, даже запах остался тем же.
Пенн подошел к столу и собрал свои бумаги в некое подобие стопки. Он резко захлопнул блокнот. Все его философские размышления были от меня закрыты.
— Извини за беспорядок.
— Это не беспорядок, — сказала я ему.
Он пожал плечами, обойдя диван, направился на кухню. Я поцеловала Тотла в макушку и положила его на одеяло. Он свернулся в клубок и плюхнулся на одеяло.
— Что это за песня? Мне нравится.
Бокалы звякнули друг о друга.
— «Не закончено» Коула Мэсси.
— Хорошая.
— Да. Грустная. Весь плейлист такой.
Он снова обошел вокруг кухонного островка, держа в руках два стакана.
— Вот. — И протянул мне один. — Похоже, тебе это не помешает.
Я взяла стакан в руки, но просто смотрела на него, не делая глотка. Мне нужно было что-то сказать. Что-то объяснить, почему я пришла и что случилось. Но я не знала с чего начать, и не знала, что я ожидала получить, придя к нему.
— Ты думаешь, это хорошая идея? — спросил он после того, как молчание стало тонким, как бумага.
— Что я пришла? — Спросила я. — Скорее всего, нет.
Он задумчиво кивнул.
— Зачем?
— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Я подняла голову, чтобы оценить его слова.
Он не выглядел так, будто хотел меня прогнать, но он отступил назад в относительную безопасность кухни.
— Нет.
Это слово повисло между нами. Объяснений не требовалось.
— Мне казалось, ты ясно выразилась в клубе. Поэтому удивлен, обнаружив тебя в своей квартире.
Я откинула голову на спинку дивана и уставилась в потолок.
— Я на самом деле не знаю, что я здесь делаю. Я просто шла, не хотела возвращаться домой. А потом увидела, что у тебя горит свет. И... не знаю.
Он подождал, пока я продолжу, но я не стала уточнять.
— Со мной ты чувствуешь себя в безопасности, — произнес он. Это было утверждение, не вопрос.
Несмотря на все дерьмо, что он проделал со мной. И как сильно я на него злилась за это дурацкое пари. И год молчания. И... список можно было продолжить. Независимо от того, через что мы прошли, я чувствовала, что это было самое безопасное место. Что он не прогонит меня и не оттолкнет. Я не могла сказать, говорило ли это о том, что я чувствовала к нему, что могла злиться на него до чертиков, но все равно с ним ощущала себя в безопасности. Мне казалось, что я ему не доверяю, и все же... Я ему доверяла. Это иррационально, и сейчас у меня голова была забита другим, чтобы как следует обдумать эту мысль.
— Да, — прошептала я.
Пенн вернулся в гостиную и сел в кресло напротив меня. Он выглядел более расслабленным. Хрустальный бокал в руке, свисающей с подлокотника. Нога уютно, устроившаяся на колене. Его взгляд остановился на мне. Оценивающий.
— Что? — Спросила я.
— Ты выглядишь... как ты та.
Я вопросительно посмотрела на него.
— А обычно как я выгляжу?
— Не так, последнее время я видел тебя только в дизайнерских платьях и на каблуках. Это, — он указал на мои клеши, волнистый топ и мокасины, — та Натали, которую я знал.