Холодный огонь

Он вошел, когда шеф, собрав большую аудиторию, произносил пылкую речь об отцах города, мэре и епископе. На фразе «скопище слабоумных кретинов» Бреннон громко кашлянул. Поскольку полицейские внимали начальству в благоговейном молчании, его кашель прозвучал, словно выстрел из пушки. Пес повернул морду и окинул комиссара долгим оценивающим взглядом. Лонгсдейл рассеянно осматривал комнату и происходящим не интересовался.

— Да, Бреннон? — раздраженно спросил Бройд.

— Насколько я понял, сэр, мэр отказал вам в отмене гуляний на озере?

— Да! Они не видят в происходящем ничего опасного! Подумаешь, четверо замерзших алкоголиков! Они…

— Они не алкоголики, — вдруг сказал Лонгсдейл. — По крайней мере, сегодняшний. Он одет очень хорошо, а в руке у него — крест. Скорее всего, этого кто–то из числа служителей собора. Миряне не носят таких больших крестов.

Повисла напряженная тишина. «Глазастый сукин сын», — подумал Натан.

— С чего вы взяли? — пробурчал Бройд. Лонгсдейл удивленно посмотрел на него.

— Разве вы не заметили? Вокруг руки, в которой крест, во льду образовалась полость. Кроме того, лед довольно прозрачен. Все видно.

— Бреннон…

— Результаты вскрытия первого покойника у меня в кабинете, сэр.

— Все ко мне, — велел Бройд.

— Я хочу увидеть первый труп, — заявил консультант.

— Он все еще в разделочной… простите, я хотел сказать, в морге, сэр, — добавил Бреннон, адресуясь к начальству. Пес понюхал пол и потопал к лестнице, ведущей в подвал. Консультант (черт знает, по каким вопросам) невозмутимо зашагал следом.

— Эй! — крикнул Бройд, но его вопль остался без ответа. Бреннон с удовольствием пронаблюдал за тем, как начальство медленно багровеет, и поинтересовался:

— Вернуть его обратно?

— Я не помню, чтобы разрешал этому юноше играть в моем морге, — холодно добавил мистер Кеннеди. Шеф полиции шумно задышал и устремился в разделочную.

Лонгсдейл уже скинул пальто и сюртук на свободный стол для вскрытий и задумчиво изучал тело первого утопленника, начав с головы. Пес, упираясь передними лапами в край стола, обнюхивал усопшего снизу вверх.

— Что вы себе позволяете! — вскричал мистер Кеннеди. — Немедленно уберите собаку!

Лонгсдейл скользнул по старичку по–детски прозрачным взглядом.

— Насколько я понял, вы извлекли сердце и легкие?

— Э… да, — несколько смешался патологоанатом. — Там наблюдалось интересное явление, которое я определил как причину смерти.

— Легкие и сердце полностью оледенели, — перевел для шефа Бреннон. Бройд снял шляпу и провел по лбу платком. Его гнев легко разгорался, но и утихал так же быстро.

— Значит, вмешательство, — заключил он.

— Никаких вмешательств не бывает, — ворчливо сказал Кеннеди. — Бывают алкоголики, которые сперва зальют глаза всем, что горит, а потом видят фей, леших, призраков… Куда?!

Закончив исследование тела, пес уверенно двинулся к камере для хранения внутренностей и лапой повернул ручку. Лонгсдейл нырнул в помещение. Мистер Кеннеди залился краской негодования.

— Бройд! Что это за тип?!

— Консультант, — меланхолично отвечал шеф, — по вмешательствам. С той стороны.

— Какого черта он…

Консультант вернулся. Он успел натянуть хлопковые перчатки и бережно держал полностью оледенелые легкие и сердце. Бреннон изумленно заморгал. Он впервые такое видел. Он решил, прочитав отчет, что лед просто покрыл органы сверху, но теперь оказалось, что легкие и сердце будто выточены из него целиком.

— Что это за черт? — пробормотал он и осторожно ткнул легкое кончиком пальца. Оно было совершенно ледяное на ощупь. Лонгсдейл рассматривал сердце на просвет. Бреннон мельком подумал, что с консультанта станется его облизать — и не успела эта мысль толком оформиться в разуме комиссара, как Лонгсдейл лизнул сердце.

— Вы что, вконец рехнулись?! — рявкнул Натан, выхватив у него сердце покойника, пока этот идиот не решил его погрызть.

— Причиной смерти было не оледенение, — произнес консультант. — Судя по всему, покойный скончался от инфаркта. Впрочем, повреждение миокарда легко списать на последствия оледенения, поэтому…

— Инфаркта? — спросил Бройд. — Но почему у него, черт побери, случился инфаркт?

— Я полагаю, от страха, — невозмутимо отвечал Лонгсдейл.

— Ест слизь из озера, — живописал Бреннон. — Лижет сердца трупов. Вламывается без приглашения в морг. Таскает за собой пса размером с годовалого барана. Сэр, вы уверены, что у него кукушка в порядке?

— Какая кукушка? — устало спросил Бройд.

— Голова, сэр. Мозги. То место, где у нормальных людей разум, сэр.

— Господи, Натан, оставьте его в покое! Он консультирует по случаям вмешательства! С чего ему быть нормальным?

— Логично, — признал комиссар. — Сэр, мэру вряд ли это все понравится.

— Мне плевать, понравится ему или нет, — грозно отвечал шеф полиции, — даже если его вырвет на парадную рясу епископа. Тем не менее, застуженные до льда легкие и сердце — это уже аргумент. Это то, что надо. По крайней мере, я смогу выложить их на стол и убедить этих ослов, что на озере опасно. Обычный человек такого не сделает. Натан, обхаживайте этого консультанта…

— Чего?!

— Того. Я хочу, чтобы вы вытрясли из него, кто на такое способен и как этого гада прижать. Даже если Лонгсдейл захочет лизать сердца, грызть лед или пить кровь — немедленно всем обеспечить. Он нам нужен.

— Зачем?

— Затем, что какая–то тварь разбрасывает по озеру обледеневшие трупы, и я хочу свернуть ей шею. Ясно?

— Ясно, сэр, — угрюмо сказал Бреннон и ушел. В столе у него была припрятана фляжка с виски, и он стремился к ней всей душой. Кеннеди, узнав, что в его морге будет шастать посторонний, высказал свое негодование в выражениях, которые могут прийти на ум только всесторонне образованному, эрудированному ученому. Комиссар, человек подневольный, вынужден был терпеть. А потому очень сложно описать те чувства, которые он испытал, обнаружив в своем кабинете Лонгсдейла: тот сидел в кресле комиссара и читал отчет о вскрытии, почесывая носком ботинка загривок пса.

— Какого черта вы тут делаете?! — зарычал Бреннон. Консультант и пес посмотрели на него с таким одинаковым выражением, что Натану на миг стало не по себе.

— Я читаю, — кротко сказал Лонгсдейл.

— Отлично. Читать умеете. Рад за вас. Проваливайте из моего кресла!

— Извините, — чуть слышно пробормотал консультант. Бреннон занял насиженное место и вспомнил, что незваного гостя велено обхаживать.

— Ну как, интересно? — осведомился он. — Захватывающее чтиво, а? Наверняка в конце выяснится, что убийца — дворецкий.

— Какой еще дворецкий? Дворецкий здесь не при чем. И вряд ли, — подумав, добавил Лонгсдейл, — тот, кто это сделал, считает себя убийцей.

— А кто это сделал?

— Пока не знаю.

— И я не знаю, — мрачно сказал Бреннон. — Поэтому шли бы вы домой и не мешали работать.

— В отчете сказано, что первый убитый страдал от алкогольной зависимости. Пьяницы, особенно горькие, часто видят то, что не видят другие.

— Еще бы. Зеленых сов, желтых карликов, красных слонов. Мой дядя видел чертей с вилами, бегал по двору и палил во все, что шевелится.

Пес фыркнул, и Бреннон неожиданно ощутил симпатию к бессловесному животному. С таким–то хозяином…

— Славная псина. Породистая. Как зовут?

— Кого?

— Собаку.

— Какую?

Натан с тоской вспомнил про виски.

— Хорошо, — произнес он, смирившись с присутствием консультанта в кабинете. — Вот карта. Тела были найдены тут, тут, здесь и сегодняшнее — там. Второго, четвертого, восьмого и одиннадцатого ноября. Это даты обнаружения. Смерть наступила за шесть–десять часов до этого. У первого…

— Неважно, где их нашли, — задумчиво сказал консультант. — Важно, как они туда попали.

— Думаете, наш типчик морозит людям легкие, а потом стаскивает тела в озеро?

— Я не думаю… А где остальные отчеты? Где тела?