Холодный огонь

— Она вернулась в озеро, — тихо сказал консультант. — Она слишком напугана, чтобы продолжить сегодня, но ей нужно питаться, а этой ночью она осталась голодной.

Полицейские помолчали — они понимали, что это значит. А Бреннон понимал и то, что от потусторонней гадины их защищает только старый, полуобжитый дом Лонгсдейла. И, возможно, пес.

— Интересно, серебряные пули ей хоть как–нибудь повредили? — проворчал шеф полиции. Консультант только вздохнул:

— Ну почему сразу серебряные пули? Кто вам все это рассказывает? Какой смысл стрелять в существо, не имеющее физического облика?

— А как же оно тогда живет? — удивленно спросил Бройд.

— Вы должны испытывать страх, — вдруг сказал консультант и уставился на комиссара в упор. — Почему вы не боитесь?

— А вы почему?

Лонгсдейл нахмурился, как будто пытался вспомнить. Здоровяк поднял морду и поглядел на хозяина. Дворецкий тихо кашлянул.

— Сэр, комнаты для гостей готовы.

Бреннон вздрогнул. Он даже не заметил, как этот тип уходил и приходил, словно Рейден просачивался сквозь стены.

— Вы часто так охотитесь на всякую нечисть? — спросил Бройд.

— Это не нечисть.

— А что ж тогда?

— Нечисть — это существа иной природы, те, кто приходит с той стороны. Их нельзя убить, можно лишь изгнать или заточить в какой–нибудь темнице.

— Внушает надежду, — процедил комиссар. — Мало того, что жрет, так еще и не убьешь.

— А мы сейчас имеем дело с нежитью, — терпеливо продолжил консультант.

— А в чем разница?

— Ее можно убить, поскольку любая нежить, — сказал Лонгсдейл, — когда–то была человеком.

18 ноября

Бреннон читал отчеты о вскрытии. Если у первой жертвы замерзли только легкие и сердце, то над четвертой тварь потрудилась куда как основательней. Отец Тайн практически оледенел изнутри — заморожены все внутренние органы, все крупные сосуды, а кровь превратилась в стекло. Ну, по крайней мере, она так выглядела — Кеннеди заботливо приложил срезы к отчету. Оно действительно совершенствовалось — вторая и третья жертвы были заморожены куда сильнее, чем пивовар Мерфи, но не до того состояния, как священник.

«Где же предел? — Натан перелистнул страницу. — На чем эта тварь остановится? Она вообще остановится?»

Единственной частью тела отца Тайна, не пострадавшей от действий нежити, была рука, сжимавшая крест. Оледенение резко обрывалось около запястья. Сам крест оказался в круглой лакуне. Сейчас он покоился в шкатулке на столе комиссара. Лонгсдейл его едва ли не облизал и обнюхал (а может и облизал…), но ничего не нашел. Бройд, покрутив крест так и сяк, велел вернуть его церковникам. Комиссар тоже не смог понять, что же в кресте было такого особенного, и послал дежурного в собор. Натан не очень хотел возвращать попам улику, но на этот настоял Бройд. Сам шеф отбыл к мэру — внушать страх и трепет.

Комиссар пошарил в пакете с пончиками и с разочарованием понял, что они кончились. Еще оставалась горка отчетов по актуальным делам и план допросов, но Бреннон решил сперва наведаться в архив, где с раннего утра засел консультант. Натан вышел из кабинета и велел промариновать в допросной парня, который по пьяни шесть раз пырнул ножом студента, а сам спустился в подвал.

Архив захватил все подвальное помещение и время от времени отъедал от верхних этажей угол–другой. Бройд несколько лет выколачивал из мэрии деньги на покупку здания рядом под архив, но пока безуспешно. Лонгсдейл засел во флигельке, изгнав оттуда архивариуса. Старичок возмущенно кипел, но исправно подносил захватчику дела. Пес обретался тут же — он разлегся огромной гусеницей от стены до стены и навалился спиной на ноги консультанта, как грелка. Комиссар едва не наступил на пышный хвост.

— Отпустили бы собаку–то, — укорил Бреннон. — Ему тут и тесно, и душно. Пусть побегает. А, Здоровяк?

Пес вяло махнул хвостом и опустил морду на лапы.

— Что ищете?

— Странное, — отозвался консультант, хмуро изучая какое–то дело. — Хотя не уверен, что найду.

— Почему?

— Оно могло не попасть в полицейские сводки. Далеко не всегда к появлению нежити приводит преступление. А о многих преступлениях никто и не догадывается.

Бреннон занял стул напротив консультанта. Перед Лонгсдейлом лежала кипа дел об исчезновениях, а под ней виднелось два–три нераскрытых убийства.

— Значит, вы уверены, что это нежить?

— Для этого я с ней и встречался.

Натан откинулся на спинку стула, подумал, не погладить ли Здоровяка, встретился с косым собачьим взглядом и отверг эту мысль. Псина явно не любила нежности.

— То есть бывший человек. Вот странно. Она свободно шляется по всему городу, а трупы стаскивает непременно в озеро. Зачем? Не говоря уже о том, что на берегу Уира есть пара деревень и к нему спускается целый квартал. Зачем так далеко ходить?

— В поведении нежити всегда есть своя логика. Она ничего не делает без причины, пусть и непонятной для нас. Это существо кого–то ищет.

— Кого?

— Того, кто сделал его нежитью, — невозмутимо пожал плечами Лонгсдейл и придвинул к себе новую стопку, не замечая, что комиссар чуть не охренел на месте.

— То есть эта тварь ищет здесь, в городе, своего убийцу, ошиблась уже четыре раза… или не ошиблась?! — комиссар задумался, пытаясь представить, как в одном убийстве могли быть замешаны пивовар и священник, которые даже не знали друг друга, двое неустановленных лиц и еще кто–то, пока неизвестный.

— Она еще не нашла или нашла не всех, — продолжал Лонгсдейл. — Человек, обратившийся в нежить, всегда сначала приходит за тем или теми, кто способствовал обращению, а потом за своей семьей. Впрочем, иногда это одни и те же люди.

— Отлично, — тяжело вздохнул Бреннон. — Теперь нам нужно найти человека, который сделал с кем–то неизвестным что–то неизвестное, при чем неизвестно где. И найти его надо до того, как его найдет тварь из озера. Вы не облегчаете мне жизнь.

— Я над этим работаю, — Лонгсдейл похлопал по папкам. — Но пока ничего. Кроме того, Рейден еще не закончил подготовку в лаборатории… — он вдруг замолчал и уставился на Бреннона.

— Я должен был вас проверить. Вы консультируете полицию. Таковы правила.

— Надеюсь, — с некоторым волнением спросил Лонгсдейл, — он ничего вам не сделал?

Бреннон фыркнул. Он не сомневался, что скрутил бы дворецкого в узел, буде тот вздумал бы броситься и укусить, но… Черт побери!

— Он гипнотизер? — спросил Натан, припомнив наконец нужное словечко. Здоровяк поднял морду и смерил комиссара долгим насмешливым взглядом.

— Я ему запрещу практиковаться на вас, — покраснев, сказал Лонгсдейл. — Простите. Мне следовало раньше…

«Значит, не примерещилось», — подумал Бреннон. Парень действительно его загипнотизировал. Слава Богу, старческие провалы в памяти еще не начались. Но зачем Рейдену так защищать хозяина? Или дворецкий опасается за собственные темные делишки?

— Давно он у вас?

— Кто?

— Рейден. Он сказал, пять лет. Верно?

— Может быть, — рассеянно отозвался Лонгсдейл, достал маленькую лупу из чехла и принялся изучать какую–то улику, прикрепленную к делу.

— Вы ему доверяете?

— Кому?

Бреннон взял паузу, чтобы подышать. Он всегда считал себя терпеливым человеком, но Лонгсдейл мог за считанные минуты довести до припадков даже святого. К счастью, в дверь постучали, и в комнатку сунулся дежурный.

— Сэр, вы заняты? Мистер Бройд вас ждет.

— В чем дело?

— Опознали вторую жертву.

— Кит Маккарти, — Бреннон положил на стол шефа папку. — Одинокий старик шестидесяти восьми лет. Ранее был врачом. Сдавал дом на Корнахт–стрит. Его хватились жильцы, семья судебного пристава Эллиота Хьюза. Когда Маккарти не явился за квартплатой, они забеспокоились, стали искать его родичей и в конце концов заявили в полицию.

— Корнахт–стрит… что эта тварь делала так далеко от озера?

— Питалась, — мягко сказал Лонгсдейл. Шеф полиции метнул в него грозный взор.