Невеста Моцарта

— Папа, он уже в зале? — с замиранием сердца спросила я.

— Да, он в зале. Вы скоро всё узнаете, — как отрезал отец и посмотрел на меня в упор. — А сейчас ты встанешь, пойдёшь к гостям и будешь праздновать своё совершеннолетие с тем размахом, какого заслужила. В лучшем ресторане города. С музыкальной группой, что пригласили специально для тебя. С шарами, запущенными в небо, фейерверком и вертолётом, что прилетит за тобой на крышу. С шоколадным фонтаном и тортом, который, кстати, вот-вот должны вынести. И чёрт знает, что там ещё придумал твой будущий муж. Поэтому сейчас вы все приведёте себя в порядок, — жёстко и коротко глянул он на маму и сестру. — И в зал!

— И в зал! — передразнила Сашка, взмахнув руками, когда за ним закрылась дверь. — Мам, да прекрати ты реветь. Толку-то? — фыркнула она. — Всё равно будет так, как сказал отец. Потому что всё и всегда бывает только так, как сказал отец.

— А ты где была? — устало встала я.

— Тебе не всё ли равно? — сестра смерила меня взглядом, полным злорадства и, глянув в зеркало, поправила вырез очень дорогого и очень красивого платья. Тоже красного, как и у меня, но совсем другого фасона. — Скажи, Жень, неужели ты и правда думала, что тебя ждёт другая участь? Неужели рассчитывала, что своё любимое солнышко отец пожалеет и выдаст замуж по любви?

— Ничего я не думала, — посмотрела я на неё упрямо и пошла помочь маме. Подала сумочку с таблетками и косметикой. И принялась укладывать её растрепавшиеся волосы. — Но кого бы отец ни выбрал, я не сделаю так, как скажет он. Не выйду замуж по его указке. И ни за что не поступлю так, как поступила ты — безропотно не соглашусь. Потому что я — не ты!

Она дёрнулась как от пощёчины.

— Ненавижу вас всех, — покачала головой, отступая к двери. — Ненавижу!

И выбежала, хлопнув дверью так, что мама вздрогнула.

Я закрыла глаза, чтобы не расплакаться. Но лишь потому не разревелась, что усиленно цеплялась за единственную мысль: а, может, это всё же Артур? Пусть жалкая, но надежда во мне ещё теплилась. Вдруг я его просто не заметила в зале?

По папиным меркам Артур был именно то, что надо. Старше меня на четыре года. Из хорошей семьи. В этом году поступил в магистратуру факультета международных отношений. Его отец был уважаемым серьёзным человеком. И вертолёт — это точно про него. Он такой романтик!

Я даже невольно улыбнулась.

Только как папа узнал? А, может, Артур сам попросил моей руки? Потому и просил никому не рассказывать про наши отношения, что хотел устроить грандиозный сюрприз?

— Всё хорошо, мам! — обняла я её худенькие плечики, закончив с причёской. — Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Мы же Мелецкие! Давай выпьем шампанского и пойдём веселиться! — я выхватила бутылку из ведёрка со льдом. — В конце концов, мне сегодня восемнадцать!

Я отпила прямо с горла и протянула ей бутылку.

— За тебя, моя девочка! — подняла она бутылку и открыла мне дверь.

Глава 3. Моцарт

— А вот и она! — раздалось в зале.

Зазвучали аплодисменты, и радостное возбуждение, с каким гости поднялись поприветствовать вернувшуюся именинницу, прокатилось по залу.

Её отец, стоявший напротив меня, кашлянул.

— Сергей Анатольевич, не поймите меня неправильно, но этот день очень важен для Евгении. В общем, я не стал ей пока ничего говорить… про вас. Вы не подумайте, все договорённости в силе, — спохватился он, пока я молча изучал его выбритую до синевы рожу.

— Тогда и вы не поймите меня неправильно, Игорь Вениаминович, — растянул я губы в улыбку. — Но и я немного подсократил заказанную вами программу. — Всю эту банальщину с шарами, вертолётами…

— Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте… — замычал стоявший рядом Патефон.

— Но мы же дого… — хотел было возмутиться папаня, но осёкся под моим тяжёлым взглядом. — Да, да, я понимаю, — он сник. — Не мне вам указывать. Зря только я ей пообещал. Но с другой стороны собаку я ей тоже обещал, — он грустно вздохнул, — но так и не подарил.

— А как же я? Я же лучше собаки… — тут же пропищал мне на ухо Колян тоненьким голоском. За что и получил локтем под дых.

— Ресторан сегодня работает до последнего клиента только для вас, — радушно развёл я руками и гаденько улыбнулся. — Наслаждайтесь!

Ах ты хитрый старый хрыч, вляпавшийся в крупные неприятности! Ты решил, что я и правда устрою твоей дочурке полный блек-джэк с мадмуазелями и преферансом? Расстараюсь хер знает на сколько бабла ради чего? Чтобы у твоей взбалмошной дочурки с охуенными запросами была, блядь, днюха, которую из космоса видно? А не охуел ли ты, дядя?

— Инджой! — развёл руками на манер «Гуляют все!» Патефон, вторя мне. Но на его счастье вторил в сторонке, пугая своим гнилым металлоломом во рту гостей, и больше не лез под руку.

— Я скажу вам, когда, — неловко кашлянул отец моей будущей невесты.

— Нет, это я скажу вам, когда, Игорь Вениаминович, — с нарочито плотоядным интересом рассматривал я стройную девочку с балетной выправкой, принимающую поздравления и подарки.

Красное кружевное платьице. Длинная шейка. Светлые волосы, замысловато убранные наверх.

Приятная девочка. Миленькая. Улыбчивая. Совершеннолетняя, между прочим. Я, сука, два месяца ждал, когда ей стукнет восемнадцать. Два месяца наблюдал как она втайне встречается с дёрганным пучеглазым гандоном на дорогой тачке, что обиженно дул губы каждый раз, как она убирала его потную клешню со своей задницы. Два месяца видел, как выбегает довольная с экзаменов или плачет, думая, что её никто не видит. Два месяца думал: а нужна ли она мне, и хочу ли я во всё это ввязываться.

И решил — хочу.

Поэтому пусть её сраный папаша, продавший любимую дочурку за мои скромные услуги, подёргается, видя, как скользят мои бесстыжие глаза по её точёной фигурке и останавливаются в местах, куда ещё никто и не заглядывал.

Вдоволь напялившись, чтобы старый хрыч достаточно настрадался, я пошёл за столик, накрытый отдельно. Выпить, закусить, покалякать с парнями о своём.

— Не боишься, что он передумает? — тихонько шепнул мне Патефон, подсаживаясь рядом.

— Пф-ф-ф, — отломил я кусок чёрного хлеба и, опрокинув рюмку водки, занюхал. — Это он пусть боится, что я передумаю. Мне жену найти не проблема. А вот он свои проблемы без меня не порешает, — всё ещё рассматривал я девчонку. — Всё, что он может мне дать — это ввести в круг уважаемых людей, политиков, дипломатов, академиков каких-нибудь, да свою жалкую дочурку в придачу.

— В настоящую власть собрался?

— Пора вырастать, Коля, из коротких штанишек. Жениться по уму и делать политическую карьеру.

— А эта пигалица тебе чем поможет?

— Тем, что она приличная девочка из хорошей семьи. А они там, знаешь, все как друг за друга держатся, как кичатся происхождением, дворянскими корнями, родословными. Как, сука, заводчики собак. Вот и создаст мне нужный имидж.

— Имидж ничто. Жажда всё! — продекламировал он, наполняя рюмки водкой. — И в серьёзные неприятности влип дядя?

— О, да! Дядя в глубоком-глубоком анусе, — усмехнулся я, глядя как именинница легко порхает по залу. Как непринуждённо переходит от одной группки гостей к другой. Как раскраснелась, разволновалась, и, чёрт возьми, хороша. Свежа, юна, прекрасна… — Нищета, позор, унижение. Тюрьма — вот его будущее без меня.

— Тюрьма — козёл. Я это точно знаю…

— Угу, статья с конфискацией имущества, — довольно поскрёб я щёку, позвал мальчишку, что выполнял мелкие распоряжения и шепнул свою просьбу ему на ухо.

— И ты взялся порешать его проблемы? — спросил Патефон, когда парнишка убежал.

Растянутые в улыбку губы стали моим ответом, когда я встал.

Конечно, я уважал своих людей, но, если бы рассказывал им всё, что задумал, давно был бы в такой же жопе как этот недоЛанистер, что вынужден продать дочь за долги.

И я встал, потому что моей просьбой мальчишке была медленная композиция: пощупаю своего купленного цыплёнка немного.