Невеста Моцарта

Елена Лабрус

Невеста Моцарта

Глава 1. Моцарт

У ресторана, слепя проблесковыми маячками, стояла «Скорая помощь». Чёрный джип с тонированными стёклами притормозил за ней.

В сумерках ярко горели окна здания, блестел мрамор отделки, нарядно сверкала вывеска «МОZART», звучала сороковая симфония великого композитора. Её не было слышно в джипе, но я знал, что она звучит и вдруг увидел совсем другую картину.

В тот день здесь тоже стояла «Скорая». Серый бетон. Выщербленные ступени. Толпа зевак и… залитое кровью тело моей жены у входа. Её дрожащие руки, сжимающие огромный окровавленный живот. Её испуганные, полные мольбы глаза…

— Сергей Анатольевич! — где-то далеко звучал голос водителя. — Я говорю: встанем дальше? На вашем месте неотложка. Шеф! С вами всё в порядке? Вы словно призрака увидели, — галдел он, развернувшись к заднему сиденью.

Я медленно повернул голову от окна.

— Есть другие варианты, Антон? Может, пойдёшь объяснишь, что место хозяина заведения занимать нехорошо?

— Так это… — парень растеряно моргал, — это же неотложка, они же… А! — наконец сообразил он, нажал на газ и припарковался чуть дальше.

Остолоп! Молодой ещё, бестолковый, суетливый.

Я вышел из машины в открытую им дверь.

— Ах, Серёга, Серёга, ты не стой у порога, — напевая, спустился мне навстречу расхлябанной походочкой Патефон, тощий сутулый верзила, получивший прозвище за дурацкую привычку приплетать песни к каждому слову. Крепко пожал руку. — Здорово, брат! — удивился: — Кому-то плохо что ли? Карету скорой вызвали?

— Ты меня спрашиваешь, Коль? Вроде ты мне должен доложить, что тут происходит, — застегнул я молнию кофты повыше и засунул руки в карманы.

— Усё понял, шеф, — примиряюще поднял он свои жилистые клешни. — Докладаю: праздник в разгаре. Гости в сборе. Музыканты лабают. Именинница счастлива. Всё по плану. Кто вызвал карету щаз выясню. А ты чо такой злой, Моцарт? Неужто волнуешься из-за предстоящего сватовства? — сверкнул он золотыми зубами, расплывшись в улыбке. — Я думал, ты будешь при параде, — оценил он обычный чёрный спортивный костюм на мне, толстовку с капюшоном, свободные штаны. — А ты чота как всегда.

— Много будешь думать, патефон отвалится.

Он скорчил рожу и заторопился наверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки:

— У церкви стояла карета… Там пышная свадьба была…

— Ох, договоришься ты у меня, — проводил я его глазами. — А точнее допоёшься.

И кому вызвали скорую, мне уже и без него доложили. Но что там он сказал? Волнуюсь? Что я девочка волноваться перед помолвкой? Это будущая невеста пусть волнуется. А я бы просто выпил. Что-то эта неотложка навела на меня тоску.

Я расправил плечи. Потянулся, не спеша поднимаясь по лестнице…

Сука, всё болит. Перетягал вчера железа что ли? Или кулаками по груше лупил дольше, чем надо? Или старость уже, блядь?

Не, в сорок старость ещё рано. Надо заехать к Эльке, пусть помнёт.

Я остановился, продирижировал несколько тактов заигравшего менуэта. Но стройный соль минор третьей части симфонии, негромко мурлыкавшей у входа, рушили какие-то посторонние звуки.

Пришлось задрать голову. На балконе второго этажа ресторана ругалась пара. Она — стройная блондинка в красном платье. Он — жирный боров при костюме и очках.

— У-у, — я невольно отвернулся, когда он съездил ей по роже. И скривился. — Как нехорошо-то, а.

— Сергей Анатольевич! — догнал меня водитель. — Простите, шеф, я не спросил: а мне отлучаться можно?

— Нет, Антоша, отлучаться тебе нельзя, — я замолчал, слушая гобой и покачивая кистью. И только когда затих последний аккорд, в такт ему взмахнул, выждал паузу и продолжил: — Такая у тебя работа. Когда бы я ни вышел, машина должна быть заправлена и исправна, а ты трезв, бодр, свеж и готов ехать. В любое время дня и ночи, если я тебя не отпустил.

— Понял, — застыл он, обдумывая мои слова, и кивнул. — Хорошо.

Я кивнул в ответ.

И снова кивнул, поблагодарив швейцара, придержавшего дверь. Не останавливаясь, поднялся на второй этаж.

А вот там уже задержался: блондинка в красном, получившая по лицу, рыдала, забившись в угол у окна и уронив голову в колени.

— Эй, малыш! — присел я перед ней. — Я могу чем-нибудь помочь?

Она покачала головой и разразилась новым приступом рыданий.

— А мне кажется могу, — я подтянул её к себе, заставил встать и обнял. — Видишь, так уже лучше? — погладил по спине, когда она положила голову мне на плечо.

Святое дерьмо! На ней нет белья? Скользнув ладонью по выступающим позвонкам между лопаток, я чисто из любопытства опустился до самого копчика. Оценил тонкую полосочку стрингов на её попке, толстый ободок обручального кольца на пальце. И, собственно, ничего такого не планировал. Но она вдруг подняла голову. И её припухшие губы оказались так близко от моих.

— Малыш, я… — честно хотел я предупредить, что особо церемонится не буду: загну прямо здесь и дело с концом. Но не успел даже договорить: она присосалась к моим губам как пиявка и… не оставила мне выбора.

Я замешкался всего на пару секунд: в кабинет или в туалет? Но для случайного перепиха с бабой, которая сама вешается, туалет показался мне более подходящим местом.

«Ох, знатно мы сейчас отомстим твоему мужу!» — задрал я платье, наклоняя её к толчку. Пару секунд ушло на резинку, привычным движением натянутую на член. И дама дёрнулась, подаваясь вперёд, когда одним мощным движением я вошёл в неё на всю длину.

Молодая вроде баба, до тридцати, стройная, симпатичная. Но орала так, словно её год нормально не ебли. Или у её благоверного хер с гороховый стручок. Выгибалась как загулявшая кошка, стонала, рычала, насаживаясь на мой член. И только что не грызла санфаянс, прижимаясь к нему щекой.

Сраное дерьмо! Но мне нравилась такая отдача. Сочно шлёпнув её по заднице, я сладко и мощно кончил. Ещё вздрогнул в ней пару раз, ощущая, как она стискивает меня в себе. Переждал эти благословенные спазмы. И, шумно выдохнув, вышел из неё.

Святое дерьмо! Как же хорошо-то, а!

Я выбросил презерватив, отмотал туалетной бумаги, чтобы привести себя в порядок, натянул штаны.

— Ты как, малыш? — вернул на место задранный подол. Поправил вглубь выреза затисканную мной сисечку с торчащим сосочком. И чмокнул её в испачканную косметикой щёчку. — Лучше?

— Намного, — выдохнула она и засмеялась. Прикрыла лицо руками и заржала ещё громче. — Пиздец!

— Я же сказал, что могу помочь, — улыбнулся я в ответ.

Ну, пиздец не пиздец, а нам обоим понравилось.

Всё ещё улыбаясь, я открыл воду, помыл руки и, покосившись на своё отражение в зеркале, потёр короткий ёжик волос на черепе, покрытом шрамами: следами прошлого.

«Это след от мужских оби-и-ид…» — спел бы сейчас Колян.

Сраный ты Патефон! Нигде от тебя покоя нет.

— Ну, давай, малыш! — положил я ладонь на ручку двери и подождал, когда она на меня посмотрит. — Я позвоню?

— А ты знаешь мой номер? — удивилась она.

— Я же Моцарт. Я знаю всё, — я подмигнул.

Она кивнула. И дверь закрылась за мной с мягким хлопком.

Ну вот, теперь можно идти и с будущей невестой знакомиться!

Я довольно потёр ладони. Теперь можно и выпить, и закусить, и на дне рождения в честь её совершеннолетия погулять для начала, а там уже и представиться.

— Ну что там случилось, Коля? — встретил я Патефона, поднимаясь на третий этаж, где шло празднование.

— Я тебя что-то обыскался, — крутя носом, оглядывался он. Всё что-то вынюхивал, стервец. — А ты где был?

— Обосрался. Там скорую не моей будущей жене вызывали?

— Не, — хмыкнул он. — Мамане ейной. Тебе узнать, что с маманей? Будущая тёща всё же.

Я скривился. Да знаю я уже: сердечный приступ у неё, будущий тесть нашёл время, когда сообщать о своих проблемах.