Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 14 из 19

Предупредить и предостеречь. И объяснить им, что случилось. Я повернул за угол нашего квартала и услышал лай псины. На бегу я оглянулся и увидел немецкую овчарку наших соседей. Собака бежала на меня огромными прыжками.

— Нет, пёсик! Шуруй домой! Домой! — взмолился я.

Почему собака себя так ведёт? И как её звать? Почему я не могу вспомнить? Бежащая собака неистово лаяла и мотала хвостом по сторонам. Псина без проблем меня догнала. А затем одним прыжком опередила. Я остановился с тяжёлым дыханием.

Собака высунула язык и поклала лапы на мои плечи. Я закричал на неё.

— Уйди! Иди домой! Умоляю!

Затем я допетрил, что собака всего-то хочет играть.

— Некогда сейчас — после! После, пёсик! — Схватив его лапы, я опустил их на мостовую.

Затем потрепал собаку между ушами. Почему я не могу вспомнить, как её зовут?

— Домой, пёсик! Шуруй домой!

Я помчался опять. Собака бежала за мной по пятам. Неожиданно мне почудилось, что машина предков уже должна стоять около дома.

Хоть бы стояла! Хоть бы родители приехали! Боже, умоляю, сделай так, чтобы мои предки уже были дома! Возможно, втроём мы как-то уж справимся с Памелой и поможем ей прийти в себя.

Но…площадка перед домом так и была пуста. Входная дверь открыта нараспашку, как и 60 минут назад, когда я умчался от Памелы. С тяжело колотящимся сердцем я пошёл к дому. И тут же понял, что псина уже отстала. Я обернулся и увидел её за нашими воротами.

Собака глядела на наш дом, жалобно поскуливая и опустив морду, с поджатым хвостом и дрожью во всём теле. Собака чего-то боится, сообразил я. Она не хочет идти сюда. Она испугана.

Наконец собака оторвала глаза от дома и, отряхнувшись да продолжая поскуливать, заковыляла прочь. Неожиданно я страшно захотел уйти вместе с ней.

Умчаться подальше. Отыскать безопасное место, где псин не сотрясает озноб и они не скулят от ужаса. Но в доме моя сестра. И она попала в беду. Выбор отсутствует.

Я набрал в лёгкие воздух и вошёл в дом. Стоило мне войти, я тут же увидел, что подвальная дверь открыта нараспашку. Оттуда слышались тихие и настойчивые голоса. Но на сей раз они распевали другое имя, не имя сестры.

Они распевали моё имя, повторяя его многократно:

— Даниэль… Даниэль… Даниэль…

Я приклал руки к лицу — и заорал, охваченный страхом. Лицо у меня стало мокрым на ощупь. Мокрым и липким. Я ожесточённо начал срывать с себя слизь желатина, стирал её с лица.

А голоса продолжали напевать:

— Даниэль… Даниэль… Даниэль…

Часть IV

Глава XIX

КРАСНЫЕ БУКВЫ

— Неееет! — Вопль страха вылетел из моего горла, когда я сорвал с себя последний кусок слизи. — Вам до меня не добраться. Памела тоже вашей не станет.

Я должен как-то спасти свою сестру — если это возможно!

— Памела? — позвал я. Мой голос казался мне безжизненным и слабым. Схватившись за перила, я вскинул голову и прокричал на второй этаж: — Памела? Ты у себя в спальне?

Ответа не было. Я ринулся на второй этаж. Проверил её комнату.

Потом свою. Следов её присутствия не обнаружил.

— Памела?

Я поторопился на первый этаж.

Выбора не осталось. Волна ледяного страха накрыла меня, стоило мне подойти к подвальной двери. Пение смолкло. Сейчас там царила тишина. Такая тихая тишина, что звенела в ушах. Я вынужденно собрал всю свою волю и шагнул на лестницу, всматриваясь в подвальную темноту.

— Памела?

Я знал, что должен спуститься туда и вытащить её оттуда в коридор.

— Памела, я твой брат Даниэль, — крикнул я в подвальную темноту. — Мне известно, что ты не забыла меня. Я Даниэль. Я иду к тебе. Иду к тебе на помощь.

Я вслушивался. Ответа не было.

Потом я услышал скрипение петель. Медленное. И скрежет.

Словно открыли тяжёлую дверь.

— Памела? Ты меня слышишь? Я твой брат. Я иду к тебе, чтобы оказать помощь.

Я прерывисто и глубоко вдохнул.

Нашёл глазами длинный металлический фонарь, который висел около верхней ступени. Снял его. Отличное оружие, однако я надеялся, что мне не понадобится его применять.

— Памела, я спускаюсь к тебе.

Колени у меня настолько жутко тряслись, что я вынужден был спускаться осторожно. Едва не на каждой ступени я замирал и прислушивался. Ветер стучал по стёклам окна, что те трещали. Это был единственный звук, исключая моё собственное ритмичное дыхание. Пройдя половину лестницы, я распознал иной звук — тихое царапанье.





— Памела? Это ты? Ты слышишь меня?

Ответа не было. После каждой ступени меня накрывало волной страха, что я вынужден был прилагать неимоверные усилия, чтобы превозмочь её. Я сильно стискивал фонарь в ладони, перешагивая через надломанную ступень и всматриваясь в подвал.

Изображение, конечно, не поменялось — куча хлама, старая мебель и стопки пожелтевших журналов с газетами.

— Ой! — Я открыл рот изумлённо, когда на дальней стене, скраю большой и почерневшей от времени печи, я увидел слова, нацарапанные на стене.

Большие буквы были написаны красной краской. Капли, пока не высохшие на стене, стекали тоненько струйками на кривые и потрескавшиеся камни.

НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.

Пока не высохшая. Только что нанесённая. Бордовая краска.

Бордовая, словно тёмная кровь.

НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.

И тут я не успел отойти от потрясения, как заметил Памелу. Я моргнул один раз. Моргнул два.

Пока не веря собственным глазам.

Это Памела. В двери, ведущей в мизерное пространство за печкой.

Памела, опутанная странным пламенем серебра. Ко мне спиной.

Русые волосы. Блузка и брюки.

Неподвижная Памела. Тихо стоящая в маленькой задней комнатке, залитой жутким светом.

Я раскрыл рот, чтобы её окликнуть.

Только не сумел ничего произнести. Моя ледяная и мокрая ладонь скользила по металлическому фонарю. Я стиснул его сильнее. И сделал неуверенный шаг к своей сестре.

Потом снова. Обошёл куски барахла посередине подвала.

Перед моими глазами всё ещё стояли слова, написанные краской, стекающей вниз, словно кровь.

НЕ ПОЗАБУДЬ МЕНЯ.

— Памела? Ты слышишь меня?

Она не ответила. Не пошевелилась.

— Я иду к тебе, чтобы помочь. Я твой брат Даниэль. Ты не забыла меня? Не забыла?

Я остановился около низкой двери, которая вела в заднее помещение.

И понял, что Памела наклонилась над ещё одной дверью. Совсем чёрной дверью в полу. Поначалу я решил, что это какое-то отверстие в подвальном полу. Но, приглядевшись, понял, что Памела стоит перед овальным люком.

Люком в полу. Только куда он ведёт? Она наклонилась над чёрной дырой и шагнула туда.

— Неееет! — завизжал я. — Подожди! Выслушай меня! Возвратись! Памела, возвратись!

Она застыла. Она не шелохнулась.

Я опять закричал. Я умолял её пойти обратно. И тогда, неторопливо… очень неторопливо… она отошла назад от чёрной дыры.

Она отступила обратно и затем…неторопливо… опутанная жутковатым светом, повернулась лицом ко мне. И когда она обернулась, я издал сдавленный вопль. Мои ноги затряслись, а желудок чуть не перевернулся. Я со страхом уставился на неё. Я смотрел на толстый слой слизи, которая покрывала её лицо.

Прозрачный желатин опутал её лицо, волосы и глаза со ртом!

Густая слизь влажно блестела под светом серебра. И когда я в страхе застыл на месте, не в силах произнести ни одной фразы, даже шелохнуться, моя сестра открыла рот. Желатин стал пузыриться у неё на губах.

И я услышал слово, прозвучавшее приглушённо:

— Прощай!

Глава XX

ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

— Стой! — завизжал я. — Ты куда? Ты что делаешь?

Однако она уже не слышала меня.

Густая слизь пузырилась у неё на губах. Её глаза глядели из-под мерцающего желатина. Затем она повернулась и шагнула во тьму.

— Подожди! Стой! — умолял я.

Сорвавшись с места, я ринулся следом за ней. Обувь скользила по пыльному цементному полу. Она спустилась в тёмное отверстие открывшегося люка. Я подбежал и вытянул руки, чтобы схватить сестру и вытащить оттуда её. Но крышка люка оглушительно закрылась за ней. Куча пыли поднялась в воздух и опутала меня.