Страница 23 из 75
Возвратились разведчики, сказали, что немцы в Середе, от нас в 25 километрах. Что делать? Принимается решение побить немца в Середе. Ставятся такие задачи: совершить ночной неожиданный налет на Середу, перебить, сколько можно, немцев и взять хоть одного «языка»; заминировать дороги, идущие на Максимово, взорвать мост по дороге на Шаховскую, захватить документы, пленных.
Но кому поручить это сделать? Над этим вопросом пришлось думать только потому, что ни я, ни кто другой в бою не были. В бою бывал Жалмухамед Бозжанов — участник финской кампании. Послать командира роты? Фронт — восемь километров, нельзя. К тому же вопрос должен быть решен наверняка. Поручаю это дело моему старшему адъютанту, лейтенанту Хабибуле Рахимову, бывшему агроному по образованию, альпинисту. Он назначается начальником разведывательного отряда, политруком — Жалмухамед Бозжанов.
Основная цель — укрепить у бойцов веру в свои силы. Следовательно, в отряде должны быть представители всех отделений. Я взял из каждого отделения по одному-два человека. Это, с одной стороны, невыгодно, но, с другой стороны, раз бойцы повоюют и вернутся, они расскажут обо всем товарищам. Ведь не могу же я собрать митинг, да он и не дал бы такого эффекта. А тут сидит рядом боец, курит и рассказывает: «Немец заорал, я бросил гранату». Вот что нужно было. Поэтому пришлось сформировать сборную команду, даже из представителей мельчайших огневых единиц.
Был составлен план: разбить отряд в 100 человек на три группы, нападать одновременно с трех сторон по 30 человек. Собрал бойцов и командиров, растолковал задачу, пожелал удачи, и 16 октября они выступили. 16 же октября подошли к Максимово, сосредоточились там, провели разведку, снова уточнили боевую обстановку. В эту ночь здесь было до полка пехоты и мотопехоты немцев. Сообщили мне об этом по радио, я приказал отставить операцию, потому что одному идти против многих неразумно. Назавтра мне докладывают, что в деревне около 300 человек.
18 октября 1941 года ровно в 2 часа ночи совершается налет: расстреливали выбегавших немцев, некоторые из них повыскакивали в одном белье. Взяли штабные документы, одного немца живым, взорвали пять машин. Бой длился всего час. Наши потери: шесть раненых, один убитый — сержант Мосеяш.
Наутро отряд вернулся. Когда бойцы шли туда, они думали, что идут на верную смерть. А когда вернулись, я не узнал их — веселые, бодрые и чувствуют себя уже бывалыми солдатами. Таким образом была выполнена вторая задача: доказано, что пуля наша немца берет. Говорю участникам: товарищи, рассказывайте обо всем, только не лгите. Ведь если не предупредить, обязательно будут преувеличивать.
Серединский налет — это лихой ночной налет на противника, но значение его для последующих боев, для укрепления рубежа в душе наших солдат было громаднейшее, больше любых последующих боев. Поэтому, когда я говорю о своей части, я никогда не забываю Серединский налет. Несмотря на то, что он не оказал никакого влияния на ход дальнейших событий на этом участке, ему мы многим обязаны. Самое главное — он повлиял на душу и психологию солдат.
Боевой порядок дивизии был в линии полка: на правом фланге, от Алефрово до деревни Высокой занимал оборону 1077-й стрелковый полк майора Шех- тмана. От деревни Высокой до деревни Лазарево, имея передний край по восточному берегу реки Руза, занимал оборону 1073-й стрелковый полк майора Елина. От деревни Лазарево, М. Сибково до совхоза «Болычево» занимал оборону 1075-й стрелковый полк полковника Капрова. Я нарочно записал на карте фамилии командиров полков, чтобы они остались в памяти. В отношении ширины фронта я уже говорил. Вторых эшелонов в дивизии, в полках и батальонах, как это предусмотрено в Уставе, при обороне не было. Дивизия была вытянута в ниточку на протяжении 60 километров.
Если противник прорвет эту ниточку, нужно свежими силами восстановить положение. Но для парирования удара противника ни в распоряжении генерала Панфилова, ни в распоряжении командиров полков и батальонов не было резерва, не было и вторых эшелонов. Следовательно, мы не имели достаточной тактической глубины; не имея вторых эшелонов, не имели, по существу, переднего края, передовая была здесь. Такое положение, когда одно отделение находится на расстоянии 200–300 метров от другого, очень благоприятно для противника. Если противник напал на одном участке, прорвал оборону, то, чтобы загнуть фланг, вызвать людей, потребуется несколько часов, а то и сутки на перегруппировку. Поэтому считать оборону надежной было бы, безусловно, неверно. Обороняющиеся находились в невыгодном положении против наступающих.
Вообще опыт войны доказывает, что против одного обороняющегося должны наступать три, то есть соотношение сил: один к трем. А тут, при такой линии, даже если было соотношение один к одному, и то прорвать было легче, потому что наступающие выбирали пункты для удара, сосредоточившись, собрав силы, нацеленно били в одно выбранное ими место. В таком положении находилась наша дивизия в обороне. По-моему, любой генерал, какой бы то ни было армии, не позавидовал бы генералу Панфилову, который имел такую линию фронта. Положение было невыгодное. Генерал Панфилов сознавал это и глубоко переживал, что и заставило его искать новые способы, новые методы. Если бы он имел нормальный фронт, возможно, не подумал бы над тем, что впоследствии провел в жизнь. Генерал Панфилов ходил с одного фланга на другой фланг окопа, изучал рубеж обороны. Создавшаяся обстановка заставляла его быть ближе к солдатской массе. Это помогло ему стать популярным среди солдат, знать свою дивизию и сохранить ее. Но это не значит, что генерал, как впоследствии говорил Егоров, ходил в атаку, это не его дело. И тот, кто думает, что если генерал не пошел в штыковую атаку, он плохой генерал, тот безграмотный невежа.
Генерал Панфилов действительно бывал в окопах, в опасных местах, но не так, как трактуют некоторые. Он здесь бывал, когда полки занимали передовые позиции, бывал здесь и когда совершился прорыв, для управления боем, а не сидел в окопе с рядовым: «Ну, Ванюша, как живешь, не падай духом». Это не обязанность генерала, ему надо управлять боем, тем более управлять на таком трудном рубеже, когда нет ни резервов, ни вторых эшелонов. У него времени не было, чтобы уговаривать каждого бойца, и вдруг ему дают время успокаивать какого-нибудь солдата. Это неправильно и неумно. Почему бы не показать — вот создался прорыв, генерал явился в это место, дал указание ликвидировать прорыв. Нет, ему обязательно дают винтовку и заставляют участвовать в штыковом бою.
16 октября 1941 года южная группировка немецких войск, действующая на Волоколамском направлении, обходным маневром ударила по совхозу «Болычево». Мы ждали удара в лоб, а враг бьет в бок. Это первый бой. Первый большой бой на левом фланге дивизии, на участке и на левом фланге 1075-го полка полковника Капрова. Силы противника были групные — танки, мотопехота, авиация. Здесь был нанесен сосредоточенный удар. 1075-й полк вел ожесточенные бои, цепляясь за промежуточные рубежи — совхоз «Болычево», села Федосьино, Княжево и Соколово.
21-го, сбив с рубежа 1075-й стрелковый полк, немцы подходят к берегам реки Рузы, к районному центру деревне Осташово, обороняемой батальоном капитана Лысенко. Он дрался геройски. Для того чтобы сбить полк, противнику понадобилось действовать своими крупными силами четверо суток. С нашей точки зрения, сдерживать такую силу противника с боем — это неплохо.
В это время генерал Панфилов управлял ходом боя. Обратите внимание, что тут идет большак. Приняв бой, он отскочил, занял Соколово, Игнатово. Принимает и здесь бой, потом опять отскакивает, получается спираль. Панфилов не бросался из деревни в деревню, а вел бой только по большаку. Как же не назвать эти действия новаторскими, как же не назвать это спиралью?