Страница 39 из 63
К указанному сроку работа была готова, и в НПО поступила телефонограмма со Старой площади «прибыть с документацией». А это уже означало ЧП: телефонограмму нельзя было выполнить, т.к. документы «сс» (т.е. «совершенно секретно» – С.Ч.) могли покинуть пределы предприятия только спецпочтой, доставлявшей пакеты по Москве в течение недели.
Пришлось созваниваться с приемной Устинова и объяснять ситуацию - специалист может приехать, но без документов. Но ведь документы требовал секретарь ЦК! В итоге через полчаса Валерию Бурдакову вручили опломбированную тетрадь, и он на метро, без сопровождающих, самостоятельно добрался до Старой площади. Просмотрев и обсудив содержимое рабочей тетради, Устинов попросил оформить материалы в виде отдельного документа» [12].
Задание секретаря ЦК КПСС было выполнено в кратчайшие сроки. Дмитрий Пайсон в цитировавшейся нами уже статье отмечал:
«В сентябре (1975 года – С.Ч.) Устинов проводит в НПО («Энергия» - С.Ч.) совещание, на котором принимается решение об ускорении выпуска правительственного постановления (в основу которого лягут «уточненные» предложения «Энергии»). Что оно будет содержать, становится понятно к концу года, когда появляется том 1Б проекта «Многоразовая космическая система «Буран». По словам Б.И. Губанова, к 1976 году облик корабля приблизился к облику «Спейс Шаттл».
«После многодневного обсуждения программы Совместный научно-технический совет МОМ и МО настоял на смене приоритетов в интересах ГУКОСа, выдвинув на первый план необходимость более подробного рассмотрения вопросов создания МКС типа Space Shuttle, и в первую очередь - доработки «Комплексной ракетно-космической программы» в части более детальной проработки МКС. Так во второй половине 1975 г. в проекте программы появился новый том - 1Б «Технические предложения», в котором были приведены состав, назначение и основные характеристики МКС «Буран» с крылатым 120-тонным орбитальным самолетом, получившим индекс «ОС-120».
В этом же томе с участием МОМ, Министерства авиационной промышленности (МАП), МО и АН СССР был сделан окончательный выбор размерности ОК в пользу тяжелого корабля. Это обосновывалось тем, что, во-первых, научные и технические проблемы, решаемые при создании «большого» и «малого» ОК - похожи (создание новых конструкционных и теплозащитных материалов, обеспечение аэродромной посадки, освоение жидкого водорода в качестве высокоэффективного горючего и т.д.) и время для их решения потребуется одинаковое, а во-вторых - система по своим параметрам не должна уступать американскому шаттлу.
Конечно, нашим конструкторам при выборе концепции МКС было гораздо проще: в то время как в США только группа Максима Фаже в техническом директорате MSC (NASA) за два года (1970-72 гг.) детально проанализировала 60 (!) принципиально различных компоновок «космического челнока», в НПО «Энергия» сразу взяли за основу итоговую компоновку Space Shuttle. Другими словами, американцы сэкономили нам два года поисков, уведя в конце концов за собой по неоптимальному «полумногоразовому» пути»[12].
Исследователь истории космонавтики М.Когут конкретизировал различия американского и советского челноков:
«При разработке «Комплексной ракетно-космической программы», представленной НПО «Энергия» в правительство в 1975 г., «маятник качнулся» в сторону шаттла, и второй вариант советского челнока под обозначением ОС-120 («Орбитальный самолет - 120 тонн») уже был его полным аналогом. Таким же он предстал и в томе 1Б «Комплексной ракетно-космической программы» после ее доработки во второй половине 1975 г. Единственным отличием ОС-120 от американской орбитальной ступени были два сбрасываемых твердотопливных двигателя аварийного спасения, которые должны были уводить корабль от терпящей аварию ракеты. В остальном же ОС-120 был неотличим от американского челнока - три многоразовых маршевых ЖРД в хвостовой части, две хвостовые мотогондолы с двигателями орбитального маневрирования и ориентации, оживальное дельтовидное крыло большой площади, сдвинутое к хвосту из-за задней центровки» [28].
Партийные и государственные органы постоянно подстегивали разработчиков советского многоразового корабля, держали их в «рабочем тонусе». Вадим Лукашевич описывал один из случаев такой «накачки сверху»:
«Во второй половине 1975 года в судьбе МКС произошло знаменательное событие - для «серьезного» разговора в НПО «Энергия» приехал министр Сергей Афанасьев со своим заместителем Олегом Баклановым. На совещании присутствовали Валентин Глушко, секретарь парткома Тишкин, Борис Черток, Юрий Семенов, Константин Бушуев, Игорь Садовский со своим замом Павлом Цыбиным, Яков Коляко, Евгений Шабаров, Ефрем Дубинский, и.о. начальников отделов Феликс Титов и Валерий Бурдаков и другие специалисты.
Оглядев присутствующих, Бакланов начал совещание: «Товарищи! В адрес готовящегося XXV съезда нашей партии уже пришло несколько тысяч писем с мест, в которых рядовые коммунисты озабочены разработкой американцами многоразовой космической системы «Спейс Шаттл», и спрашивают - а готовы ли мы к этому вызову?»
(Вот так - отвечая на вопрос прошлых и нынешних противников «Бурана»: «Кому он был нужен?», - можно ответить, что он создавался по требованию рядовых коммунистов. Если же говорить без иронии, то в этом есть немалая доля истины - значительная часть советского общества, небезразличная к нашим достижениям в космосе, была озабочена нашим наметившимся отставанием - Луну отдали американцам, а сейчас - они делают «Шаттл», а мы чего же?!»)
Завязалось обсуждение, в ходе которого выявилось две кардинально противоположные точки зрения. Первая выражала уверенность в нашей неспособности создать многоразовую космическую систему, подобную американской. Выступающие (в первую очередь Бушуев и Черток) утверждали, что создание подобной системы невозможно ни по возможностям НПО «Энергия», ни по состоянию научно-производственного потенциала нашей страны. Другая точка зрения, которую отстаивали И.Н.Садовский и В.П.Бурдаков, сводилась к тому, что создать отечественную многоразовую космическую систему можно, но для этого придется подключить к работам Минавиапром для создания планера ОК. Спор разгорелся ожесточенный, с переходом на личности - именно на этом совещании четко определился водораздел между сторонниками и противниками создания советской МКС.
Если такие противоречия существовали внутри головной организации МОМа (то есть НПО «Энергия» - С.Ч.), то что можно говорить о научно-промышленной элите страны - проект имел как влиятельных сторонников, так и твердых противников. Никакой ясности с МКС не было - военные (ГУКОС) склонялись в пользу МКС, промышленность сопротивлялась, ведя вялотекущие научно-исследовательские и аналитические работы. Значительная часть руководства отрасли заняла выжидательную позицию».
В какой-то мере такую выжидательную позицию занимал и сам Генеральный конструктор НПО «Энергия» В.П.Глушко – уж очень не хотелось Валентину Петровичу «впрягаться» в работы по многоразовому космическому кораблю в ущерб большим орбитальным станциям и межпланетным планам.
Когда стал вопрос об утверждении Технической справки «Многоразовая космическая система с орбитальным кораблём ОК-92», «пришлось Бурдакову, как непосредственному исполнителю поручения Устинова, идти к Глушко самому. Валерий Павлович подготовил два аргумента, которые в течение часа убедили Глушко.
Первый заключался в том, что речь шла о совершенно незначительном документе, не имеющем серьезного значения. Это был не отчет, не проект, не заключение, а всего лишь техническая справка, основное предназначение которой было «на всякий случай» лежать в архиве первого отдела, как подтверждение того, что «мы все это знаем, мы готовы». Хотя конечно, все понимали, что по своему смыслу и значению это был гораздо более серьезный документ.