Страница 15 из 23
Мы добрались до оставленных пастись лошадей – и спустя всего полчаса перед нами приветливо засветились огни замка Леох. До этого я не могла вообразить, что сочту это мрачное здание передовым рубежом настоящей цивилизации, но в тот момент огни показались мне символом просвещения.
Однако когда мы подъехали ближе, я осознала, что яркий свет исходит от ряда фонарей, горящих на парапете моста.
– Что-то произошло, – сказала я, повернувшись к Джейми.
Я посмотрела на него внимательнее (впервые за вечер при свете) и увидела, что он одет не в обычную рваную рубаху и старый килт. В свете фонарей полотняная рубашка казалась ослепительно-белой, а через седло был перекинут лучший – и единственный – бархатный кафтан.
– Да, – ответил он. – Поэтому-то я и отправился на твои поиски. Наконец явился герцог.
Его светлост сумела произвести на меня сильное впечатление. Понятия не имею, кого именно я собиралась увидеть, но точно не того крепкого красномордого грубоватого спортсмена, который восседал в зале Леоха. Лицо у него было веселое, грубоватое, обветренное, светло-голубые глаза все время чуть косили, как будто он хотел не упустить из виду фазана, летящего против солнца.
На мгновение мне пришло в голову, что недавно слышанное драматическое описание персоны герцога несколько шаржировано. Но внимательно вглядевшись в лица собравшихся, я увидела, что все юноши моложе восемнадцати лет следят за дружеской беседой герцога, Колума и Дугала, сопровождаемой шутками и смехом, с несколько настороженным видом. Следовательно, дело не в драме: их предупредили.
Когда меня стали представлять герцогу, я еле удержалась от смеха. Сандрингем был мужчина высокий, видный, весьма напоминавший шумных ораторов, которые побеждают оппозицию в пабах громкостью речи и повтором тезисов. Разумеется, из рассказа Джейми мне тоже было известно, чего ждать, но когда герцог, склонившись к моей руке, произнес: «Как отрадно повстречать соотечественницу в таком далеком от родины месте» – голосом, более всего похожим на писк обеспокоенной мыши, впечатление было столь сильным, что пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не опозориться перед всеми.
Устав от долгой дороги, герцог и его свита отправились в спальни очень скоро. На следующий же после ужина день в зале был устроен прием с музыкой и приятной беседой, куда в числе прочих были приглашены и мы с Джейми. Сандрингем воздавал хвалу рейнскому Колума и велеречиво живописал дорожные страдания, с одной стороны, и красоту шотландской природы – с другой. Мы с почтением внимали, причем, когда герцог пронзительным визгом рассказывал о своих муках в пути, я пыталась не встретиться с Джейми взглядом.
– Только мы выехали из Стирлинга, как сломалась ось. Три дня пришлось провести под ливнем, пока мой слуга не нашел и не привел кузнеца, который смог помочь делу. И представьте себе: не прошло и дня, как мы налетели на жуткий ухаб, и эта чертова ось опять сломалась! Затем потеряла подкову лошадь, и нам пришлось выйти из кареты и месить грязь подле нее, ведя несчастное создание в поводу. После же…
Рассказ все длился, одно происшествие сменяло другое, а меня все больше и больше разбирал смех; я попыталась залить жар вином, что стало очевидной логической ошибкой.
– Но что за дичь, Маккензи, что за дичь! – вдруг вскричал герцог, в восторге выпучив глаза. – Я глазам своим не поверил! Неудивительно, что у вас такой стол.
Его светлость ласково поводил рукой по немаленькому брюху.
– Клянусь, зуб отдам, чтобы получить возможность поохотиться на оленя, которого мы видели третьего дня. Бесподобный зверь, бесподобный! Представьте, дорогая, – доверительно сообщил он мне, – выскочил на дорогу прямо перед нами. Так перепугал лошадей, что те опять едва не опрокинули карету!
Колум поднял графин и вопросительно воздел темную бровь. Наполнил подставленные стаканы и сказал:
– Возможно, мы сумеем устроить охоту для вашей светлости. Мой племянник – очень хороший охотник.
Из-под нахмуренных бровей он быстро глянул на Джейми, тот чуть заметно кивнул. Откинувшись в кресле, Колум светски промолвил:
– Может получиться прекрасное событие. Возможно, в начале следующей недели. Для фазанов рановато, а для на оленя – время самое удачное. – Он повернулся к Дугалу и склонился к нему. – И мой брат сможет разделить с вами эту радость. Между прочим, если вы соберетесь пойти на север, он покажет вам земли, о которых мы говорили.
– Прелестно, прелестно! – пришел в восхищение герцог.
Он погладил Джейми по ноге; тот не двинулся, хотя я заметила, как напряглись все его мускулы. Затем Джейми ровно улыбнулся, и герцог задержал руку чуть дольше, чем следовало. На этом месте его светлость перехватил мой взгляд и послал мне довольно игривую улыбку, означавшую: «Но попробовать-то надо». Я в ответ против воли улыбнулась. Никак не ожидала, но герцог мне понравился.
В поднявшейся из-за приезда герцога со свитой кутерьме я совершенно забыла о том, что Гейлис предложила помочь найти отправителя таинственного букета трав. А после истории с ребенком-оборотнем на заколдованном холме, произведшей неприятное впечатление, желание обращаться к ней у меня как-то пропало.
Тем не менее любопытство победило осторожность, и когда Джейми по просьбе Колума отправился в деревню, чтобы привести Дунканов на прием, через три дня дававшийся в честь герцога, я, конечно, поехала вместе с ним.
Так в четверг мы оба очутились в гостиной Дунканов. Хозяин неловко, но любезно пытался нас развлекать, в то время когда его жена переодевалась у себя. В целом пришедший в себя от последствий недавнего обострения гастрита Артур, однако, не выглядел особенно здоровым. Как часто бывает с толстяками, неожиданная резкая потеря веса отразилась в основном на лице, кожа которого обвисла, образовав глубокие морщины, а живот торчал под зеленым шелком жилета, как и раньше.
– Возможно, мне лучше подняться и помочь Гейлис с нарядом или прической? – предложила я. – Я привезла ей новую ленту.
Я подозревала, что мне понадобится предлог для встречи наедине, поэтому и взяла с собой маленький пакет. Предъявив его в доказательство, я вышла в дверь и прежде, чем Артур смог что-то сказать, стала подниматься по лестнице.
К нашей встрече Гейлис подготовилась.
– Входи, – сказала она. – Сейчас мы поднимемся в мою специальную комнату. Нужно поторопиться, у нас немного времени.
Я отправилась следом за ней по узкой винтовой лестнице.
Ступеньки оказались разной высоты, то и дело, особенно перед высокими, нужно было, чтобы не споткнуться, приподнимать юбки. Вероятно, решила я, либо плотники в восемнадцатом веке не умели производить точные измерения, либо имели хорошее чувство юмора.
Святилище Гейлис оказалось под крышей, в отдаленной мансарде над комнатами слуг. Его защищала дверь, открывавшаяся с помощью ключа невероятных размеров, который Гейлис вынула из кармана фартука. Резная головка ключа, насчитывавшего не менее шести дюймов в длину, была украшена цветочным орнаментом, весил ключ примерно фунт и при необходимости, думаю, мог стать хорошим оружием. Скважина и петли были отлично смазаны, и тяжелая дверь беззвучно отворилась.
Каждый дюйм маленькой мансарды с сужающимися кверху окнами, прорезанными по фронтону дома, занимали полки, уставленные кувшинами, бутылями, фляжками, флаконами, пузырьками и мензурками. Со стропил густо свисали пучки высушенных трав, аккуратно связанные нитками разного цвета; когда мы зашли внутрь, мне на макушку тихо осыпался душистый порошок.
Ничего похожего на чистоту и аккуратность нижней рабочей комнаты Гейлис – беспорядок и темнота, не нарушаемая светом из окон.
На одной из полок оказались книги, в основном старые, зачитанные, без названий. Я с интересом потрогала пальцем кожаные корешки, стоявшие в ряд. Большинство переплетов было из телячьей кожи, но несколько томов было переплетено в что-то другое, очень мягкое, на ощупь липкое и противное. Переплет одной книги, похоже, был из рыбьей кожи. Я взяла ее с полки и осторожно открыла. Текст оказался на смеси старофранцузского и еще более древней латыни, но название прочитать я смогла: «L’Grimoir d’le Comte St. Germain»[3].
3
«Гримуар графа Сен-Жермена» (фр.).