Осколок зари (ЛП)

Она снова почесала шею Чири-Чири, и та тихонько и довольно застрекотала в ответ.

– Так что же нам делать? – спросил Никли.

– Я делаю то же, что и Встим. Всю жизнь стараюсь заслужить доверие окружающих. Капитан, скорее всего, думает, что из нее получится неплохой торгмастер, но она обнаружит, что вести переговоры гораздо сложнее, чем кажется. У Встима есть причины доверять мне. Просто нужно делом доказать, что я достойна его доверия.

– Не знаю, светлость. – Никли глянул на собравшуюся команду и громко говорившего с ними старпома. – Мне кажется, вы слишком хорошо о них думаете. Я помню, как эти моряки отнеслись ко мне в предыдущем плавании. Они меня не любят. У меня странные татуировки, я чужестранец. Я пробовал разговаривать с ними, но...

– Команда корабля – это семья, – объяснила Рисн. – Они бывают враждебны к чужакам. Я тоже это чувствую. Но если ты и правда хочешь стать своим, спроси у Фленда – сегодня он дежурит в угревом гнезде, – не видал ли он спрена моряков.

– И что изменится? – нахмурился Никли.

– Это наведет его на мысль о ритуале, которому часто подвергают новых матросов. Они любят разыгрывать новичков этим старым способом.

– Ритуал, – повторил Никли. – Светлость... что за безвкусица. Мы не должны поощрять подобное поведение.

– Возможно. Поначалу я считала, что это жестоко. А потом узнала о старых ритуалах. Они были частенько унизительными, иногда опасными. Поговорив с бабском, я начала кое-что понимать. Порой ты заключаешь нежеланные сделки, потому что альтернатива еще хуже. В идеальном мире нет ритуалов для новичков. Но я читала, что попытки искоренить эту практику в армии привели к еще большим проблемам. Из-за запрета подобных ритуалов матросы боялись, что их поймают на горячем, но это не мешало им действовать тайком, без предупреждения, отчего ритуалы стали еще опаснее. Поэтому оставили несколько наиболее безобидных, на которые офицеры закрывают глаза.

– Компромисс с моралью, – заметил Никли.

– Неидеальное решение для неидеального мира. Разумеется, я тебя не заставляю. Но если ты хочешь подружиться с остальными, последуй моему совету. Подыграй их затее, и я возмещу тебе все, что они из тебя вытянут, – это будет не так много. Они знают меру.

Никли отошел, задумавшись. На шканцы наконец вернулся Кстлед. Пока он докладывал Рисн, к нему присоединилась капитан.

– Только трое приняли предложение, ребск, – сказал Кстлед. – И я думаю, мы обойдемся без них. Личный состав увеличен на случай нападения, и двое Сияющих с лихвой компенсируют потерю трех мечей. Хотя среди тех, кто решил остаться, Нлан, наш кок.

– Это проблема, – заметила Дрлвэн.

– И я так же подумал, – согласился Кстлед. – Но Сияющие говорят, что одна из их спутниц – превосходная повариха. Так что можно воспользоваться ее услугами.

– Думаю, это то, что нужно, – заключила Рисн. – Капитан?

– Команда готова, ребск. Ждем вашего слова.

– Тогда отплываем.

5

Даже при попутных ветрах путешествие от Тайлены до Аймиа длится недели. К счастью, Рисн было чем заняться: нужно подготовить будущие сделки, ответить парализованным людям со всего мира. Она искренне надеялась, что однажды встретится со всеми друзьями по переписке лично.

От великих бурь и Бури бурь корабль укрывался в бухтах, и Рисн удавалось ненадолго сходить на берег, чтобы отправить послания по даль-перу. «Странствующий парус» выстроили так, чтобы он не боялся непогоды, однако без чрезвычайной необходимости плыть в бурю не стоило.

Бежали дни, Рисн старалась больше узнать о людях на корабле, хотя общение с командой складывалось непросто. В их неприязни она теперь видела проявление сочувствия к капитану, которой, по их мнению, должен был достаться корабль. Но и без этого разговаривать с ними оказалось нелегко. Она их ребск, ее положение еще выше, чем у старшего по званию. Когда она пробовала завязать беседу, ей отвечали уклончиво или замолкали.

Такой проблемы не наблюдалось только у Лопена.

Он был занятным. Рисн представляла Сияющих, даже видела издалека, но мало кого знала лично. Больше всего она общалась с тихим, мрачным мужчиной, к которому обратилась с просьбой исцелить ноги. Он объяснил, что не умеет лечить раны, которым больше нескольких месяцев. Он показался ей неприветливым, хотя явно проявил сострадание.

Рисн наблюдала, как ветробегуны парят над головой, и воображала их великими воинами. Люди-легенды, которые прославились благодаря смелым свершениям в битве, героическим деяниям. Больше чем жизнь. Словно высеченные из камня, вылепленные подобно статуям в храмах Вестников в Тайлене.

– Понимаешь, – произнес Лопен, гарцуя вокруг ее кресла на карачках, – чтобы правильно ползать, нужны две руки. Само собой, когда у меня была одна рука, я изобрел собственный способ. Но он больше напоминает ерзанье. Видишь?

Он заложил одну руку за спину и пополз только с помощью второй.

– По-моему... очень похоже на ползанье, Сияющий Лопен, – сказала Рисн.

– И все же отличается, – не согласился тот. – Говорю тебе, я скучал по этому.

– По ползанью?

– Само собой. Лежу в постели и думаю: «Лопен, ты был великим ползуном. Эти увальни понятия не имеют, как им повезло, если можно ползать, когда пожелаешь».

– Не могу представить, что если вдруг верну себе ноги, то захочу заниматься такими глупостями, как ползать взад-вперед.

Лопен шлепнулся на палубу у ее кресла, перекатился на спину и поднял голову.

– Ну да, возможно. Но ведь здорово, когда смешишь людей тем, что делаешь, а не тем, чем не можешь управлять. Согласна?

– Я... Да, согласна.

Корабль подпрыгнул на волне. Море сегодня неспокойное, хотя бури не ожидается. На белых барашках в мерцающей синеве танцевали спрены волн. Рисн сидела на своем обычном месте на шканцах, надежно пристегнутая в уголке под навесом. Никли не бросал слов на ветер, и теперь справа от нее возвышалась привинченная к палубе тумбочка c запирающимся ящичком, где хранились книги и письменные принадлежности.

Капитан косилась на нее каждый раз, проходя мимо, и Рисн чувствовала, что у той на уме. Кто так непрактично выбирает место? До Рисн, когда она там сидит, долетают ветер и редкие морские брызги. Почему не остаться в каюте, как посоветовала Дрлвэн?

Люди с невозмутимым видом говорили подобные вещи, не замечая лицемерия, в то время как в них самих летели ветер и морские брызги. Рисн хотела находиться наверху, где ее видно, где можно наблюдать за горизонтом. Ей хотелось слушать звуки моря: брызги, грохот волн и крики моряков за работой.

Неподалеку стояла на коленях перед коробкой и возилась с фабриалями письмоводительница королевы Навани – стройная ревнительница по имени Рушу. Путешествие продолжалось уже несколько недель, однако Рисн так и не дождалась обещанной демонстрации, хотя надеялась, что она состоится сегодня.

– Так что... – произнес Лопен на алети, по-прежнему лежа на спине у ее кресла и пялясь в облака, – знаешь какие-нибудь хорошие тайленские шутки про безногих?

– Ничего заслуживающего внимания.

– С шутками про одноногих полегче. Как назвать одноногого тайленца? Костыль? Не, совсем не похоже на настоящее имя. Хм-м...

– Лопен, – сказала Рушу, не отрываясь от работы, – не стоит мучить светлость Рисн своей болтовней.

Лопен рассеянно кивнул. Потом его глаза расширились.

– О! Почему безногий тайленец несчастлив? Потому что его обули на три броума. Ха! Эй, Уйо, послушай-ка.

Рисн не сдержала улыбки, а Лопен отправился пересказывать шутку на гердазийском своему кузену – коренастому лысому парню с широким круглым лицом и крепкими руками. Исходя из своего ограниченного запаса гердазийского, Рисн решила, что ему придется объяснять смысл шутки, а значит, полностью ее испортить. Однако Лопен говорил с таким энтузиазмом, так настойчиво хотел, чтобы его заметили, что она расслабилась. Даже воодушевилась.

Кузен Лопена, напротив, был тихим. Любопытно, что Сияющий Уйо провел большую часть путешествия, помогая с разными судовыми обязанностями. Он умел вязать узлы и управляться со снастями, будто родился на корабле. Сегодня он просто весело покивал на шутку Лопена и продолжил распутывать веревку. Подобные задания обычно поручали проспавшим допоздна матросам, но вот перед вами Сияющий рыцарь, который сам взялся за работу.