Psychica

– Что есть, то есть, – подтвердил Маликов, отчетливо прокрутив в воображении пережитые эпизоды. – Как из прошлой жизни. Вроде было, а вроде и нет. Прошлое иногда замещается вымыслом, и уже точно не скажешь, что происходило на самом деле, а что придумано. Вам это лучше известно.

– Вы не промах, – оценил Коромыслов. – Когда представится случай, поведайте о своих приключениях, а сейчас мне пора идти, – он вновь принял шпионский облик. – Если что случится, я вам тут же сообщу, уж слишком дурная происходит котовасия. Я буду счастлив, если ситуация сведется к нелепым фантазиям двух чудаков. Готов с удовольствием сдаться в любимое отделение и пролежать два месяца под капельницами, даже соглашусь торкнуться электродами, только бы чувствовать себя как прежде.

– Вы хитрец! Впутали меня в свои домыслы, заключив дружественный пакт, и теперь я полноценный соучастник. А я, между прочим, не давал согласия. Мне не нужны никакие масонские тайны. Я приземленный и конченый материалист. Предпочитаю отрезать, пощупать, зашить, перевязать. И не хочу разбираться в кудесниках дистанционного воздействия. Теперь я будто чувствую ответственность перед вами и пропавшими пациентами.

– Не сердитесь, – Глеб поправил помятые брюки и затянул ремень. – Сейчас мне действительно полегчало. Я излил перед вами душу и очистился, а наступит момент, когда мы поменяемся местами.

Он завистливо оскалился, но защитные линзы не выдали истинной эмоции, а улыбка превратилась в кривую гримасу с прежней тревогой. Обменявшись слабым рукопожатием, Коромыслов попросил не провожать его и остаться в кафе. Значит, так надо для конспирации.

Максим терпеливо подождал пять минут, пока его силуэт не скрылся за бетонными заграждениями. Поднимаясь со стула, он увидел ловко оплаченный счет, убедившись в гипнотических способностях психиатра, будто он незаметно сумел ввести его в сомнамбулу. Оставив чаевые, Максим неприлично зевнул и проверил мобильник. Никто не писал и не звонил, пока они философствовали по поводу неведомого оружия и запретных экспериментов.

Очутившись за колоннами парка, он замер, уставившись на парковку. От обочины отъезжал черный тонированный внедорожник с блестящими зеркалами. Максим вздрогнул и тут же пристыдил себя за трусость и нелепое поведение.

«Черная машина колесит рядом, – иронично заметил он. – Если они прослушивали нас, то теперь владеют всей информацией. Неужели белокурая официантка – тайный агент дьявольских сил?».

Он обернулся, наткнувшись на нескончаемый поток посетителей, абсолютно не подозрительных и наивных. Хорошо, что он оставил щедрые чаевые, чтобы откупиться от преследования девчонки. Возникла идея позвонить Глебу и припугнуть черным воронком, но из-за того, что тот реально расстроен, Максим отказался подливать масла в огонь, и замял тему, как бы ему не хотелось подколоть сумасбродного душеведа, так боявшегося возмездия.

В отличие от своего визави Максим привык к ожиданию смерти. Для него она составляла необходимую часть существования, он встречался с ней лицом к лицу, чувствовал ее дыхание, бегал с ней наперегонки, догоняя и даже опережая. Они связаны неразрывной цепью. Максим всерьез полагал, что научился договариваться с ней, чтобы отдалить собственный срок, играя в кошки-мышки.

Он вальяжно ковылял до ближайшего метро по Крымскому мосту, пока не позвонила Ульяна. Прислонив к щеке телефон, от неожиданности Маликов чуть не нырнул в реку. Бывшая жена собиралась улететь в Киев к матери навсегда. Пусть катится, куда хочет, но она угрожает забрать Женьку! Отец не позволит потерять сына!

Заикаясь и теряя самообладание, Максим уговорил ее встретиться, чтобы избежать неминуемой катастрофы. Через час он стоял у ее порога опустошенный и обреченный. Ульяна выглядела подчеркнуто благодушно.

– Ты же знаешь, что у меня новые отношения, – будто хвасталась она, не пуская его за порог. Скорее всего, вновь выйду замуж. Женька останется со мной. Ты не уделяешь ему должного внимания и себя не бережешь. Джозеф любит меня, я чувствую, он давно уговаривал перебраться на Украину. Чуть позже он планирует обосноваться в Брюсселе. Я долго сомневалась в нем. Из-за тебя я перестала доверять мужчинам. После стольких обманов и разочарований сложно снова поверить и пустить кого-то в свое сердце.

Ульяна выглядела счастливой. Загар из солярия и утонченный макияж омолаживали. Параллельно в ней проглядывалось сомнение в правильности выбора. Конечно, Максим в курсе, что за ней ухаживает иностранец из фармацевтической компании, куда она устроилась по его протекции. Ульяна сверх прагматична и думает прежде всего о выгоде и корысти, выставляя напоказ интересы сына, но что ей нужно на самом деле, Максим тоже знал.

– Ты уверена? – вспылил он. – Пожалуйста, не принимай поспешных решений! Для ребенка – стресс.

– По-твоему, я полная дура? Мы поживем в Киеве несколько месяцев у мамы. Женя привыкнет. Он умный и отважный мальчик, успеет подготовиться к переезду. В школе Женька посещает факультатив по английскому. Где лучше практиковаться языку как не в Европе?! Максим! Заботливый папаша! Какой пример ты подаешь сыну? Рваный халат и шрамы на шее? Между прочим, он уже тебя забывает.

– Я бы виделся с ним чаще, если бы ты не мешала.

– Правильно! Зачем чаще, когда ты привязываешь его к себе? Женя очень чувствительный.

– Я же отец!

– Отец! Какой пафос! Если бы ты был настоящим отцом, то не бросил бы нас, когда тебе приспичило податься на край света. Ты наплевал на нас в сложный момент, а сейчас хочешь показать, какой замечательный? Поздно! Отстань от нас и развлекайся со своей сучкой на скорой, но видно ты не готов на поступок, а она тоже что-то соображает. Мою беременность ты называл случайностью! Ты чуть не заставил меня избавиться от ребенка. Как вспомню, становится дурно.

– Бред?! Я никогда такого не говорил! – наливался желчью Максим. – Хочешь ехать – езжай, но тебе не отнять Женьку. Сын меня любит, и я ни за что не отдам его залетному отчиму. Служебный роман по обыкновению кончается плохо. Ты будешь в полной зависимости от него.

– Я забочусь о будущем своего ребенка и готова отдать себя в жертву ради его благополучия.

– Кому нужны твои жертвы?

– Молчи! Ты живешь как во сне, наплевав на себя и других. И ты ругаешь Джозефа, называешь его обманщиком и мошенником? А он обычный человек, только чуть способнее и удачливее многих. Он одинок, и я одинока, мы вполне подходим друг другу, а твои возражения гроша ломанного не стоят.

Что ей возразить? Железных аргументов нет. Ульяна упряма как ослица. Именно она и потащила его под венец, когда Максим был не готов. Он всегда уступал, и сейчас не сломил сопротивление. Упражняясь на операционном поле, он сохранял выдержку и точность, мгновенно принимая правильное решение, а в семейных коллизиях превращался в пассивного недоумка, почти подкаблучника, слабо отстаивая свои интересы.

К Джозефу он относился с завистью, граничащей с откровенной злобой. Видел его один раз, когда тот заехал за Ульяной в парк «Сокольники» и демонстративно посадил ее в дорогой автомобиль. Он выглядел приветливо, но его маленькие глазки и противные веснушки вперемежку с рыжей шевелюрой вызывали отвращение. Максим желал вдарить ему в переносицу и пустить кровь, а если он потеряет равновесие и упадет, добить армейскими сапогами, чтоб он понял степень его добродушия и гостеприимства. В реальности он бы никогда этого не сделал. Он не садист и не убийца, только хульные мысли не спрятать, но что толку, когда он капитулирует в пух и прах. Только Женьку терять он не собирался.

Сына он любил по-своему и гордился им, хвастался его успехами и доводил Ларису до срыва нудными разговорами, как ему нестерпимо хочется ежедневно гулять с ним на площадке, если бы не вечная занятость и препоны жены. Женька тоже скучал по папе, чувствуя, как на него похож. От матери ему достался лишь сложный характер и такой же выдающийся нос, совсем не как у отца – широкий, курносый, с еле заметной горбинкой.