Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 39 из 257



Гонсалес вернулся обратно к храму. Там стену украшал огромный барельеф — изображение воина в страшной маске. Больше всего он напоминал ту небольшую золотую статуэтку, выигранную молодым человеком когда-то в карты в родной Севилье. Разве не та блестящая фигурка, удивлявшая своей необычностью, в итоге подвигла Фернана отправиться на поиски приключений? Сама безделушка прямо сейчас оттягивала пояс справа, лежа в кошеле. Гонсалес смотрел на раскрашенную известняковую маску, и в душе шевельнулось навязчивое, хотя и абсурдное подозрение. Казалось, иссиня-черные зрачки каменных глаз смотрят прямо на него с легкой насмешкой, как бы спрашивая: «Ну и чего ты добился? Захотел удивительных чудес? Славы? Я нашел способ заманить тебя на свою землю, туда, где я полновластен. Отсюда тебе никогда не выбраться».

И вот тут ужас внезапно отступил. Фернан встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Разве так пристало вести себя испанскому кабальеро? Впадать в панику и предаваться унынию? Разве не в поисках приключений он отправился в Новый Свет? Разве не мечтал о подвигах, опасностях, испытаниях? Он вспомнил последние недели и со стыдом понял, что вконец разленился. Роскошный дворец, слуги, прекрасная любовница. Всего этого у него хватало и дома, в Севилье. Стоило ли переплывать океан, чтобы вести здесь такую же праздную жизнь? Если здесь царство Сатаны, то значит, у него появился, наконец-то, достойный противник! Не эта каменная маска, с издевкой кривящая толстогубый рот. А сам дьявол, губящий темные и доверчивые души местных дикарей. Если сам Фернан мечтает сравняться славой со своим знаменитым предком Алонсо Гонсалесом, то нужно радоваться испытаниям, выпадающим на его долю. Сейчас следует успокоиться и думать над тем, как бы уничтожить эту дьявольскую веру.

Испанцы двинулись вниз. Никто их не задерживал. Город жил привычной жизнью. Люди спешили по своим делам. Ремесленники работали в мастерских, носильщики сновали туда-сюда. Но все же конкистадоры никогда больше не чувствовали себя здесь в безопасности.

9. Планы побега

Сначала Фернан хотел организовать побег в первую же ночь. Осторожно снять кинжалами охрану и раствориться во тьме в надежде, что погоня их не обнаружит. Наивный и поспешный план, порожденный желанием покинуть этот кошмарный для европейцев город. Гонсалес рвался как можно скорее пробраться через джунгли, выйти к морскому берегу и попытаться доплыть до Кубы. А там, рассказав губернатору обо всех виденных здесь ужасах, уговорить его снарядить экспедицию для искоренения этой кровожадной религии.

Себастьян не знал, радоваться ли ему или огорчаться. Он, конечно, хотел, чтобы Фернан готовился к побегу, но не так же быстро. У испанцев не было ни запасов еды, ни местных денег, кроме тех перьев, которые украшали их наряды. И, самое главное, им все еще очень не хватало знаний. Об окружающем мире, о том, какие трудности придется преодолеть, какие плоды можно есть и каких тварей опасаться. Поэтому Риос употребил все красноречие для того, чтобы остудить пыл своего молодого друга. Они решили повременить и собрать пока как можно больше сведений.

Молодому и порывистому Фернану сложно было принять веру индейцев. Посещение храмов вызывали у него отвращение, но он упорно ходил туда еще несколько раз, пытаясь во всем разобраться. Так испанцы узнали, что пирамид в городе больше двух десятков. Самые значительные стояли в центре, окружая огромную площадь, но и в разных районах находились свои пирамиды поменьше. Их венчали храмы, в которых стояли гротескные и пугающие, на взгляд европейца, идолы.

Жертвоприношения оказались не слишком частыми. За два месяца, что конкистадоры уже провели в плену, всего лишь пять человек зарезали на алтарях. Не считая того индейца, который сам поспешил навстречу своей смерти, разбившись об каменную лестницу. Каждая подобная церемония неизменно вызывала огромный ажиотаж. Как на светлый праздник собирались горожане, которых развлекали танцами, песнями, выступлениями акробатов. А в кульминации, после речи, произнесенной жрецом с верхней площадки пирамиды, очередной индеец прощался с жизнью.



Испанцы не могли найти этому никаких объяснений. Местные жители казались вполне нормальными людьми. Это не были примитивные дикари, как на Кубе. Здесь, в глубине джунглей, стоял настоящий город, с великолепными домами и дорогами. Мужчины и женщины носили искусно сделанную одежду и обувь. Знать правила простолюдинами. Ремесленники изготавливали предметы первой необходимости и роскоши, возводили настоящие дворцы. Купцы вели обширную торговлю. Воины и чиновники следили за порядком. Строго соблюдались установленные законы. Другими словами, здесь текла самая обычная жизнь, во многих аспектах похожая на жизнь европейского города. Во многих, кроме жертвоприношений. Когда приходило время кровавого ритуала, конкистадоры получали очередное наглядное напоминание о различиях между испанцами и майя.

В такие моменты Фернан горячо благодарил бога за то, что тот снабдил его спутником. Гонсалес не обманывал себя. Без Себастьяна он бы уже давно погиб. Еще в самом начале, после битвы с индейцами на побережье. Он бы вряд ли сумел сам развести костер, собрать дождевую воду, сориентироваться на местности. Да что говорить, если даже такие необходимые вещи, как арбалет, фляга, огниво, та же бритва были у них лишь потому, что все это нашлось в сумке у Риоса.

Но лишь теперь Фернан оценил своего товарища в полной мере. Застрять в этом ярком, пестром, солнечном и в то же время таком дьявольском городе оказалось немалым испытанием. И когда вокруг бесновались от радости сотни раскрашенных дикарей, глядя на то, как одному из них вырезают сердце, Гонсалес считал величайшей удачей наличие друга. Человека, в глаза которого можно посмотреть и увидеть, как в зеркале, отражение всего того отвращения, непонимания и ужаса, которое в такие моменты захлестывало Фернана с головой. Видя, что Себастьян столь же негативно относится к этим ритуалам, молодой испанец успокаивался. Нет, это не он сумасшедший. Это дикари вокруг ненормальные.

Европа шестнадцатого века тоже не являлась, разумеется, вершиной гуманности. Публичные казни казались нормой жизни. Плахи и виселицы забирали жизни многих десятков осужденных на смерть. И тем, кто погиб таким образом, еще, можно сказать, повезло. Как Фернану, так и Себастьяну доводилось присутствовать при сожжениях живых людей. Но здесь для двух испанцев существовала огромная разница. Казнь преступника они находили вполне обоснованной. Если человек запятнал себя убийством, грабежом, изнасилованием или чем-то подобным, то убить его было лишь проявлением справедливости. Мерзавец, совершивший грех и нанесший вред окружающим, вполне заслуживал своей участи. То же касалось и преступлений против веры. Но зарезать самого обычного человека просто так, не из-за того, что он убийца, а только чтобы потешить кровожадного демона — это было выше понимания конкистадоров.

Возбужденный Фернан ворвался в комнату к Себастьяну, ничего вокруг себя не видя. Он метался из угла в угол, энергично размахивал руками и тараторил без умолку:

— Был только что в храме у этих дикарей. Ох у гнусная там тварь нарисована! Ты себе даже не представляешь! Горбатая, кривобокая, во все стороны от нее какие-то перья, крылья, узоры какие-то дурацкие! Вместо головы — череп! Над ним нависает какая-то скотская морда, наподобие крокодильей. Вокруг нарисованы растерзанные трупы, лужи крови, отрезанные человеческие руки, ноги, головы! А тварь эта сидит посреди всего этого кошмара, такая довольная, ты бы видел! Спрашиваю у этой бестолочи…

Фернан внезапно остановился — перевести дыхание и сполоснуть пересохшее горло. Порывисто схватил кубок, налил туда воды, залпом выпил… Себастьян его не перебивал, терпеливо слушая. Не пытался даже узнать, кого Гонсалес титуловал «бестолочью» — в данный момент это мог быть любой из местных жителей.

— Так вот! — продолжил Фернан. — Спрашиваю: «Кто это?» А он в ответ что-то неразборчивое бормочет: «Боги… Солнце…» Будь я проклят, если понял все его рассуждения, но если так они изображают солнце, то у меня просто нет слов! Какой нормальный человек станет молиться чудовищу?! Мало того, что дикари погрязли в многобожии, так они еще и почитают совершенно отвратительных богов. Себастьян, господь не иначе как специально послал нас сюда. Чтобы мы низвергнули этих идолов.