Закат Пятого Солнца

Именно его ацтеки опасались больше всего, возможно, сильнее, чем даже самого Кортеса. Но в глазах куачика не таилось даже тени страха. В них вообще ничего не было. Так смотрит умирающий человек, лежащий на алтаре, когда рука жреца только что вырезала его сердце. Во взгляде нет ничего земного, он устремлен к богам. Куаутемок видел подобное много раз во время жертвоприношений. Так и куачик, который еще ходил, разговаривал, соблюдал ритуалы поклонения своему повелителю. Но перед глазами у него уже вставал удивительный мир Уицилопочтли, великого бога ацтеков, в свиту которого обязательно попадет воин, погибший в бою или на алтаре. Куачик, похоже, не верил, что он сумеет одолеть Альварадо. Но, не колеблясь, собирался выйти на бой.

«А ведь если я не покину Теночтитлан и не сумею отстоять нашу религию, то культ Уицилопочтли будет уничтожен, а сам бог, лишившись жертв, умрет, — подумал Куаутемок. — А, значит, безвозвратно погибнет и этот куачик, попавший в свиту бога. И его сегодняшняя жертва окажется напрасной. Нет, нужно уходить из города любой ценой!»

— Готовьте лодки, — приказал император.

Пока шло приготовление к поединку, Эрнан Кортес инструктировал Сандоваля.

— Гонсало, выводи все корабли на разведку. Твоя идея, тебе ее и претворять в жизнь. Если ты прав и Куаутемок постарается под шумок сбежать из осажденного города, то ты обязан его перехватить. Любой ценой! Иначе война продлится еще долго.

Сандоваль коротко кивнул. Он обнялся напоследок с Альварадо и пожелал ему удачи. Педро был весел и буквально лучился предвкушением.

— Удачи и тебе, Гонсало! Если сумеешь поймать Куаутемока, то это станет куда более славным подвигом, чем моя сегодняшняя схватка. Мало ли я единоборств выиграл? Захватить в плен императора куда важнее!

Сандоваль взошел на бригантину. Задание казалось совсем непростым. Да, под властью ацтеков оставалась лишь небольшая часть города, но лодок у индейцев еще очень много. Что делать, если во все стороны рванется хотя бы полсотни пирог? Двенадцать кораблей никак не сумеют перехватить каждое каноэ, покидающее Теночтитлан. У союзных индейцев тоже лодки имелись. Но все же на воде они себя чувствовали не так уверенно, как ацтеки из столицы, которые жили посреди озера. В гребле с людьми Куаутемока вряд ли кто-то мог тягаться.

Толковая идея озарила Сандоваля практически сразу же.

— Марсело, перешли мой приказ капитанам всех бригантин. Гнаться только за крупными лодками. Фигура императора слишком ценна, чтобы подвергать ее опасности. Вряд ли его отпустят в компании двух-трех человек. Повсюду на берегах хватает наших союзников, которые с радостью убьют или возьмут в плен любого ацтека. Если Куаутемок собирается покинуть столицу, то наверняка в окружении сильного отряда бойцов, не говоря уж о женах и советниках.

Матрос, получив приказ, поспешил его выполнить. А Гонсало де Сандоваль, бросив напоследок еще один взгляд на Альварадо, стал обозревать водное пространство. Вскоре, возможно, именно на озере решится судьба всей осады. Спустя полминуты он почувствовал, как бригантина вздрогнула, поймав парусами ветер, и вышла на открытую воду. Место предстоящего поединка двух лучших бойцов скрылось за изгибом берега. Сандовалю выпал жребий узнать результат боя позже остальных капитанов. Ему оставалось лишь молиться за товарища.

Альварадо же готовился к поединку. Он, как и всегда перед сражением, пребывал в приподнятом расположении духа. Педро жил подобными единоборствами. Он всегда искал для себя все новые испытания. Преодолевал непроходимые джунгли, заснеженные горные перевалы, раскаленные пустыни, сражался с полчищами врагов, вел вперед солдат, ввязывался в любую рискованную авантюру. Затем, добившись своей цели, он с радостью принимал дары судьбы, не сомневаясь в том, что он их вполне заслужил. Поклонение туземцев, уважение подчиненных, благосклонность девушек, золото и драгоценности. Все это радовало его сердце, но лишь потому, что было зримым подтверждением того, что он, Педро де Альварадо, никогда не бегает от опасности.

Вот и сейчас именно ему выпала честь олицетворять собой всю испанскую армию. Белая хлопковая куртка укрывала грудь, широкая лента удерживала отросшие за последнее время золотистые волосы, чтобы они не лезли в глаза. По условиям поединка бойцы сражались в стеганках, но без шлемов. В правой руке Педро держал копье, на локте левой висел щит.

Он вышел на открытую площадку, ощущая на себя взгляды тысяч людей. В спину, молясь за него и желая удачи, смотрели конкистадоры. Он не имел права подвести своих братьев по оружию. В лицо глядели враги. Из плотной толпы ацтеков уже шагнул вперед боец. Ярко-желтый костюм, пестрая раскраска на лице и высокое знамя, реявшее над его бритой головой, ясно говорили, что это куачик — опытный и прославленный ветеран. Впрочем, могли ли быть иначе? В правой руке он держал копье с кремневым наконечником, в левой сжимал круглый щит, раскрашенный синими и красными узорами, с бахромой из алых перьев по нижнему краю.

Педро не собирался вступать в разговор, хотя неплохо выучил местный язык. Обе стороны накопили друг к другу массу претензий. Ацтек наверняка ненавидел Альварадо за резню во время праздника, после чего Теночтитлан восстал. А еще за то, что испанцы вторглись в империю, переманили на свою сторону вассалов Монтесумы, уничтожили храмы и статуи богов, принесли с собой страшное поветрие. А вот теперь еще и взяли столицу в осаду.

У Педро тоже накопился к неприятелю огромный счет. Это и ночное отступление из Теночтитлана, стоившее жизни сотням конкистадоров, и смерть Хуана Веласкеса де Леона, и гибель многих других испанцев во время боев за Теночтитлан. Нет, время для бесед прошло.

Однако куачик не спешил вступать в бой. Он остановился в пяти шагах от Альварадо и, воздев руки с оружием вверх, принялся неспешно молиться. Странное нагромождение звуков… Педро, хоть и знал язык, не понимал почти ни одного слова. Какая-то тайная речь, подходящая исключительно для беседы с богами? И тут его осенила догадка.

«Похоже, Гонсало был прав! Дикарь просто тянет время. Не иначе, Куаутемок действительно сейчас собирается сбежать из города!»

Альварадо оставалось только надеяться, что Сандоваль сумеет пленить ацтекского императора. Сам он, перехватив древко поудобнее, сделал мягкий шаг вперед. Куачик тут же приготовился к бою и сделал первый выпад. Кремневое острие копья легонько, как будто для пробы, ударило в щит испанца. Альварадо тут же ответил, стараясь попасть в незащищенное колено ацтека. Бойцы закружились, уходя от чужих выпадов и пытаясь ранить противника…

Сандоваль со стороны озера оцепил непокоренную часть Теночтитлана бригантинами. Он пристально, до рези в глазах всматривался в блистающую на солнце поверхность воды. Неужели Куаутемок действительно собирается покинуть город? Мысли его ежесекундно возвращались к Педро де Альварадо. Сколько времени уже прошло? Как будто бы и немного. Но поединок — дело быстротечное, он не может длиться долго. Бой уже, скорее всего, закончился… Сандоваль досадливо закусил губу и хлопнул ладонью по ограждению палубы.

— Нужно было попросить Кортеса, чтобы он приказал отметить победу Альварадо выстрелом из пушки, а поражение — каким-нибудь другим знаком, — поделился он соображением со стоящим рядом солдатом. — Стой теперь тут и думай, чем все закончилось!

— Стоит ли волноваться, сеньор капитан! Педро с копьем в руках от самого черта отобьется! Что он уже и доказал во время отступления из Теночтитлана. Я уверен, что он победил.

В это самое мгновение заросли тростника, скрывавшие берега Теночтитлана, ожили. Как лучи, расходящиеся от солнца в разные стороны, десятки лодок устремились прочь от осажденной столицы. Большие и маленькие, они легко скользили по поверхности воды. Индейцы в них усердно орудовали веслами.

— Значит, это все-таки правда! — не скрывая волнения, закричал Сандоваль. — Идем наперехват вон той пироге!

Он указал на ближайшую лодку, в которой находилось около тридцати человек. Ацтеки явно не собирались сдаваться. Из каждого челнока в испанцев летели стрелы, дротики и камни. Бригантины, проплывая мимо, не упускали случая протаранить или опрокинуть любую маленькую лодку, но охотились все же за большими.