Закат Пятого Солнца

Гонсалес обвел взглядом помещение. Совсем небольшое. Сколько же здесь сидело испанцев? И сколько времени они провели в плену? Забирали ли их отсюда по одному, в разные дни, растягивая пытку отчаянием? Или же потащили на вершину пирамиды всех одновременно?

В душе стала закипать ярость. О каком милосердии может идти речь?! Сейчас эти дикари приняли смиренный вид, увидав две сотни испанцев и тысячи тлашкаланцев. Но где была их кротость, когда к ним попали в плен Иусте с товарищами? Фернан понимал, что гнев его нелогичен — война всегда полна крайностей, но поделать с собой ничего не мог. Кипя от негодования, он пошел к командиру. К счастью для местных жителей, ни один из них в это время не попался Гонсалесу на глаза.

Сандоваль выслушал Фернана с хмурым лицом, но не поддался эмоциям. Кортес не зря в свое время назначил его капитаном.

— Да, здесь погибли наши братья по оружию, но мы уже никак не сумеем их воскресить. Генерал-капитан велел не сводить счеты. Помни об этом. Если мы сейчас начнем мстить за каждого убитого испанца, то нам придется половину городов в империи залить кровью.

Фернан лишь раздраженно пожал плечами и отошел. Он понимал, что командир прав, но от этого не становилось легче. Тут его окликнул Себастьян.

— Фернан, пойдем со мной.

Вместе они поднялись на вершину одной из пирамид и вошли в приземистый каменный храм. Там, среди глиняных истуканов и пестрых настенных росписей, они увидели очередное подтверждение гибели испанцев в этом городе. Среди прочих подношений богам на алтарях находилась человеческая кожа. Ее светлый тон не позволял усомниться в том, что она некогда принадлежала европейцам.

Сандоваль, прибыв в этот храм, лишь в сердцах выругался и скомандовал:

— Капище уничтожить. Разрушить этот кошмарный алтарь. Идолов сбросить вниз. Пускай местные жители отмоют стены от крови. На этом дьявольском месте мы возведем часовню. Никогда здесь больше не будут приносить кровавые жертвы.

Ацтеки постоянно тревожили колонну Сандоваля внезапными атаками, но все же разобранные корабли постепенно продвигались к озеру. Вскоре испанцы с союзниками добрались до города Тескоко, где местные жители уже начали рыть каналы для спуска судов на воду. Работы предстояло еще немало, но теперь у испанцев появилась твердая надежда на то, что они сумеют и на озере дать отпор врагу.

К этому времени в порт Веракруса прибыло несколько кораблей. Посланные не так давно за пополнением на Ямайку и Эспаньолу, теперь они вернулись. Пять десятков человек, лошади, доспехи, оружие, порох… Все это сейчас было для солдат Кортеса куда ценнее золота. Фернан с ликованием приобрел для себя новую роделу. Круглый выпуклый стальной щит с небольшим шипом в центре. Он походил на потерянный во время «Ночи Печали» как две капли воды.

Еще более важной покупкой стал шлем. Добыть его оказалось сложнее. Их привезли немного, а желающих хватало. Кирасы почти никого не интересовали. Испанцы уже убедились, что в здешнем жарком климате стальной панцирь слишком изнуряет лишним весом, да и чересчур нагревается. Большая часть конкистадоров предпочитала хлопковые стеганки.

А вот шлемы расхватали быстро. И все-таки Фернану удалось обзавестись островерхим шлемом с небольшими, опускающимися вниз полями. Почти такой же он потерял во время битвы при Отумбе. Заплатил Гонсалес за него немало, в очередной раз мысленно благословляя предусмотрительность Себастьяна, который настоял, чтобы Фернан захватил золота из сокровищ Монтесумы.

Дождались они и кораблей из Испании. Алонсо де Пуэртокарреро все же добрался на родину и принес весть о том, что открыта новая земля. Теперь небольшой флот из четырех бригантин привез двести солдат и несколько десятков лошадей. Сам Алонсо оставался пока в Вальядолиде.

Эрнан Кортес с тревогой читал его письмо, где Пуэртокарреро сетовал на непроходимые джунгли бюрократического ада. В Совете Индий — чиновничьем аппарате, занимающимся Новым Светом, заседали друзья и покровители губернатора Кубы. Поддерживая Диего Веласкеса, они видели в своевольном генерал-капитане лишь мятежника и бунтовщика. Алонсо потратил уже немало денег, времени и сил для того, чтобы донести истинное положение дел до короля, но пока что не слишком преуспел. Хорошо еще, что удалось добиться хотя бы небольшого подкрепления!

Эрнан Кортес сложил письмо и задумчиво начал расхаживать по комнате. Да, здесь мало покорить ацтеков. Нужно еще чтобы в далекой Испании стало известно о его заслугах. Будучи юристом, Кортес отлично представлял всю бесконечную череду препон, которые мог воздвигнуть перед Алонсо какой-нибудь крючкотворец из числа сторонников Веласкеса. Ну что же, пока следует сосредоточиться на местных проблемах. Если он проиграет войну императору Куаутемоку, то его не спасет никакой испанский чиновник. Если же он победит ацтеков, тогда можно будет подумать и о том, как склонить на свою сторону Совет Индий.

Армия выросла. Одних только испанцев насчитывалось уже около девятисот человек. Союзные индейцы исчислялись десятками тысяч. Пришло время выступить против Теночтитлана…

4. «Оружие Мичоакана дарует победу...»

Шикотенкатль с возрастающим неодобрением смотрел на упорные приготовления к войне. Ни гибель восьми сотен испанцев во время «Ночи Печали», ни мощь армии ацтеков, ни очевидная неприступность Теночтитлана явно не могли поколебать Кортеса. Жители Тлашкалы, воодушевленные успехами чужеземцев, толпами спешили присоединиться к их армии. Авторитет Кортеса рос буквально на глазах. По своему влиянию, популярности, преклонению местных племен он превратился в исполина, рядом с которым самые прославленные вожди казались ничтожными муравьями. Еще бы! Никому еще не удавалось войти в Теночтитлан с войском и заставить считаться с собой всесильного Монтесуму. А вот Кортес смог…

Сам Шикотенкатль только недавно вновь обрел свободу. Когда обессилившие и поголовно израненные конкистадоры вернулись в Тлашкалу после битвы при Отумбе, молодой касик призывал соотечественников разорвать союз с чужеземцами. Увы, его никто не поддержал. Отец, Машишкацин и прочие влиятельные вожди повели себя строго и приказали арестовать смутьяна. Так он и сидел под стражей, пока Кортес своими цветистыми речами очаровывал правителей Тлашкалы. И теперь, собрав вокруг себя целую армию из местных племен, предводитель конкистадоров вознамерился на небывалое — покорить Теночтитлан.

Шикотенкатль с горечью вспомнил те дни, когда он на собственном опыте убедился в упорстве командира испанцев. Тогда чужеземцы, недавно прибывшие откуда-то из-за океана, отправились в дерзкий поход в самое сердце империи Монтесумы. Их путь проходил через Тлашкалу, которая еще никогда никому не покорялась и не собиралась пропускать войско Кортеса через свои земли. Казалось, что и на этот раз вторжение окажется неудачным. Вспомнив подробности той войны, вождь с горечью вздохнул.

Он-то считал своих солдат храбрыми и дисциплинированными. Но стычки с испанцами быстро позволили ему ощутить неизмеримую пропасть в подготовке его воинов и чужеземцев. Конкистадоры действовали настолько слаженно, что это казалось невероятным. Ничего такого Шикотенкатль раньше не видел. Испанские солдаты подчинялись приказам командиров моментально и упорно держали строй даже в самой жестокой битве. А всадники и пушки стали той силой, которой тлашкаланцы никак не могли противостоять.

Но Тлашкалу защищали не только воины. Она, даже после самых страшных поражений от ацтеков, всегда сохраняла независимость. Занесенные снегом горные хребты, обледеневшие и неплодородные, диктовали свою волю. Они обрекали людей на бедное существование, но надежно защищали от вражеских вторжений. И Шикотенкатль стал отступать, оставляя после себя голые каменистые пустоши, где не было ни дров для костров, ни пищи.

Но целеустремленность конкистадоров не знала границ. Они терпели холод и голод, уверенно продвигаясь вперед и в полной готовности встречая внезапные нападения тлашкаланцев. Кортеса не пугали угрозы, его не страшили погодные условия, не вводили в заблуждение никакие уловки.