Закат Пятого Солнца

— Кортесу неплохо бы вспомнить, чем закончили эти бесстрашные и непоколебимые искатели приключений, — хмуро заметил Вильяфанья. — Васко Нуньес де Бальбоа казнен губернатором, присланным из Испании. Охеда тоже ничего не добился и после многочисленных злоключений погиб от болезни. Да и чем закончит Понсе де Леон, который, говорят, снова уплыл во Флориду, еще неизвестно.

— И все же опасности ни одного из них не заставляли отступить, — заметил Энрике. — Нет, Эрнана Кортеса нам не уговорить. Похоже, скоро наше с ним противостояние из тайного станет явным и приведет к большому кровопролитию…

Эрнан Кортес никогда еще не чувствовал такой ответственности, как в эти дни. Он понимал, что сейчас за его борьбой с Теночтитланом следит вся империя. И от успеха испанцев будет зависеть, на чью же сторону перейдут города, которые пока что сохраняли нейтралитет. Стоит где-то оплошать и потерпеть поражение, как союзников у столицы резко прибавится. Ошибаться нельзя…

Пока что генерал-капитану чаще сопутствовала удача. А потому послы стекались к нему со всех сторон. Спешили они из многочисленных приозерных городов. Даже город Отумба, возле которого конкистадоры недавно одержали столь громкую победу, прислал мирную делегацию. Кортес согласился на переговоры.

Послы вели себя степенно. В богатых пестрых плащах, в головных уборах из длинных полос ткани, образующих тюрбаны, они заходили в комнату и почтительно кланялись. Принесли и дары. Конечно, не такие щедрые, как когда-то отправлял испанцам Монтесума. Но Кортеса сами подношения сейчас не слишком интересовали. Отумба стерегла одну из удобных дорог, ведущих к озеру Тескоко. Генерал-капитан хотел, чтобы с этой стороны у его войска был свободный проход в сторону Теночтитлана.

— Господин Малинче, ты взял под свое покровительство многие окрестные земли. Сумеешь ли ты и нас оградить от вторжения ацтеков?

— Итак, вы все же осмелились прислать ко мне мирную делегацию, — задумчиво сказал Эрнан Кортес. — Как быстро вы забыли о клятвах верности, которые давали уэй-тлатоани ацтеков. Нужны ли мне такие друзья, которые мгновенно забудут о союзе, стоит мне потерпеть первую же неудачу? Разве не было ваших солдат в той армии, которая пыталась нам помешать достичь границ Тлашкалы?

Генерал-капитан видел, как в темных глазах главного посла зародилась тень беспокойства. Но индеец быстро овладел собой и заговорил:

— Великий господин, Отумба не желала выступать против тебя. Возможно, несколько десятков наших юношей и присоединились к армии ацтеков, но они сделали это вопреки воле вождей. Ведь всегда бывает, что молодые люди, жаждущие прославиться на войне, нарушают приказы и спешат сражаться, чтобы покрыть себя боевой славой. Ослушники понесли суровое наказание, расставшись с жизнью во время той страшной битвы. Вы справедливо покарали их. Сейчас в нашем городе нет ни одного человека, злоумышляющего против тебя.

Кортес, разумеется, не поверил ни единому слову. Но к чему сейчас обвинения во лжи? Доказать неискренность послов он все равно не мог. Испанцам необходим был свободный проход к озеру со стороны Отумбы. К тому же, проявив снисходительность, он покажет всем окрестным племенам, что конкистадоры готовы заключить мир даже с недавним врагом.

— Я согласен принять ваш город под власть испанской короны, — кивнул головой Кортес. — Даже более того. Опасаясь, что ацтеки могут обрушить на вас свой гнев, я пришлю в Отумбу большой отряд тлашкаланцев. Они помогут вам отбиться, если армии Теночтитлана захотят покарать вас за союз со мной. Отныне вы на моей стороне. Не забывайте об этом.

В верности Тлашкалы генерал-капитан не сомневался. Этот гарнизон позволит удержать Отумбу от желания снова переметнуться на сторону ацтеков. Чужой военный отряд, который придется еще и кормить, может быть, не слишком обрадовал послов. Но досаду свою они ничем не проявили, понимая, что и так легко отделались. Вскоре делегация отправилась обратно в Отумбу. Вместе с ними ушел и сильный отряд тлашкаланцев. А Кортес вздохнул с облегчением. Теперь под контролем испанцев оказался еще один удобный выход к озеру Тескоко.

Постепенно армия Эрнана Кортеса росла. Сейчас ее уже нельзя было назвать испанской. Все больше местных жителей оказывалось в ее рядах. А конкистадоры стали, по сути, тем ядром, вокруг которого копились силы. Кто-то из индейцев спешил присоединиться к Кортесу, желая свергнуть власть Теночтитлана, другие же просто опасались оказаться среди проигравших. Такие, похоже, искренне верили, что триумф все-таки ожидает испанцев.

Генерал-капитан отправил в столицу свое посольство из пленных ацтеков, предлагая молодому Куаутемоку мир, если он признает себя вассалом короля Карлоса. Но уэй-тлатоани не удостоил врагов ответом. Он тоже поспешно готовился к войне. И сил у него все еще было больше, чем у Эрнана Кортеса.

Но главным препятствием для испанцев была даже не многочисленность ацтеков. Они не могли подобраться к Теночтитлану, находящемуся посреди озера. Кортес помнил то отчаянное положение, в котором оказался его отряд при попытке вырваться из столицы. Он понимал, что без поддержки собственного флота его солдаты будут просто истреблены тысячами ацтекских стрелков из лодок. Нужно было строить корабли.

Эта задача не казалась непосильной. Мартин Лопес, тот самый мастер, который когда-то создал прогулочные бригантины для Монтесумы, с усердием взялся за дело. Под его начало попало около полусотни плотников-индейцев. В Тлашкале хватало деревьев и вскоре все необходимые детали удалось изготовить. Снасти, паруса и якоря хранились в порту Веракруса.

Теперь пришло время доставить все эти запчасти на берега озера Тескоко. Тлашкала выделила восемь тысяч носильщиков и столько же солдат охраны, которые, сменяясь, с утра и до вечера несли разобранные до поры бригантины и каравеллы. Также их сопровождал Гонсало де Сандоваль с двумя сотнями испанцев.

Мартин Лопес суетился вокруг деревянных частей, с тревогой следя, чтобы никакую из них не повредили и не потеряли. Между делом он ругался, что времени на постройку ему дали мало, так что древесина высушена кое-как и еще неизвестно, как она деформируется за время перехода до озера. Да сумеет ли он вообще подогнать детали на месте?

Сандоваль тем временем приказал сделать небольшой крюк и заглянуть в один из ближайших городков.

— Индейцы сообщают, что здесь на алтарях убили около сорока испанцев и раз в пять больше тлашкаланцев, — объявил он. — Это были солдаты, которые не смогли вырваться из Теночтитлана во время “Ночи Печали”. Генерал-капитан строго приказал не мстить за гибель товарищей, но обязательно занять это поселение мирно.

Город не решился оказывать сопротивление. Часть жителей, не дождавшись защиты от ацтеков, разбежалась. Остальные, слишком напуганные и малочисленные, покорно впустили конкистадоров и лишь опасливо косились на чужаков. Сандоваль велел обыскать дома, но никаких признаков засады обнаружить не удалось. Зато испанцы нашли кое-что другое.

Фернан, не веря своим глазам, на оштукатуренной стенке одного из жилищ заметил надпись. Выцарапанная, скорее всего, просто ногтем, она гласила:

— Здесь томился я, несчастный Хуан Иусте со многими товарищами…

Неровные буквы, еле различимые на светлом фоне, передавали последнюю весть погибшего воина живым соратникам. Фернан хорошо помнил Хуана. Это был высокий, решительный и уверенный в себе кабальеро, один из тех, кто прибыл вместе с Нарваэсом. Приплывший с Кубы, чтобы арестовать Кортеса, Хуан затем поневоле примкнул к нему и хорошо показал себя в боях на улицах Теночтитлана. Кто бы мог подумать, что Иусте вот так закончит свою жизнь…

Фернан опустился на колени, проведя рукой по стене, как будто пытаясь ощутить тепло от давнего прикосновения своего товарища. Что чувствовал Хуан в те дни, когда томился здесь в плену? Верил ли, что спасение возможно? Ждал ли, что каким-то чудом солдатам Эрнана Кортеса станет известно о том, где он находится и они поспешат сюда на выручку?