Страница 3 из 6
– Ты ешь, ешь. Где вы долбанулись?
– А! – махнул я рукой, уплетая за обе щёки. – Далеко. В пустыне.
– Далеко? И сколько вы шли?
– Не поверите, неделю.
– Самолёт так там и валяется?
– Вертолёт, – для правдоподобия я стал на ходу сочинять детали. – Решил прокатить девушку на новеньком геликоптере. Но эта американская игрушка способна летать только над пляжами Майами. Едва попали в пыльную бурю, тут же забило фильтры. И мы жёстко так – бац!
– Слушай, если он целый, давай я за ним трал отправлю.
– Не-а, бесполезно. Мы сели на самом краю обрыва. Только-только выскочить успели, порыв ветра и эта хрень свалилась в каньон. Там она и сгорела. Мы даже телефоны не успели прихватить. Поэтому так долго и шлялись.
– Понятно. Жаль, а то у нас ещё и вертушка была бы.
Наблюдение за тем, как я активно поглощаю еду, пробудило аппетит и у Циклопа. Он взял кусок мяса и впился в него зубами. Толком не прожевав, продолжил:
– Короче так. Слушай сюда. У меня в ангаре разобранный на запчасти Ан-2 пылится. Соберёшь его за неделю – отпущу тебя.
– Нас.
– Что?
– Я говорю: нас. Меня и Виолу.
– Он мне ещё условия ставит! Вы слышали? – обратился Циклоп к соратникам. – Ладно, обоих отпущу. Нет вопросов, только сделай. Ещё условия есть?
– Есть.
– Что?!
– Ремонт в авиации дело тонкое, кропотливое и не пыльное. В смысле: стерильное, пыли оно не любит.
Я посмотрел на «ласковые» рожи бандитов – да, с такими лучше не шутить. Но шутить я и не собирался. И ремонтировать тоже. Нет, неплохо было бы собрать самолёт и смыться отсюда на крыльях. Это гораздо приятней, чем таскаться по пустыне, являющейся симбиозом террариума и серпентария. Но я и в автомобиле нисколечко не разбираюсь. Путаю радиатор, карбюратор и синтезатор. Хотя, стоп, синтезатор – это из другой оперы. Но они, судя по всему, тоже в технике абсолютные нули, раз считают, что лётчик и авиамеханик – одна и та же профессия. Моя идея предельно проста: тянуть время, чтобы спокойно и последовательно готовиться к побегу. Поэтому я как ни в чём не бывало продолжил играть предложенную роль лётчика:
– Ремонт самолёта – дело тонкое.
– И чего тебе ещё надо?
– Мне нужен помощник.
– Лишних рук нет. Придётся справляться самому.
– Тогда помощница.
– Помощница? Это она что ли? Чем такая с ногтями, как у пантеры, может помочь? Ещё скажи, что она в самолётах разбирается.
– Нет, не скажу. Но мне нужен человек, который делал бы записи.
– «Записи»? Какие записи?
– Для ремонта я буду производить измерения в двигателе и в трансмиссии: зазоры, посадки, ход штоков, диаметры и т.д., – изо рта изливалось всё, что в голову взбрело. – Я не могу сам замерять, затем вылезать из двигателя и бежать записывать. Так и мусор в движок ненароком навалить можно и ремонт затянется надолго. Я уж не говорю о том, что если кто-то будет подавать мне инструмент, то это значительно ускорит процесс.
– Да бери ты её! Она всё равно никуда не годится.
– И ещё. Я не знаю состояние самолёта. Надо посмотреть. Но за неделю, судя по всему, с такой работой не управится даже авиазавод. Это же летательный аппарат, а не швейная машинка.
– Чёрт с тобой. Сколько?
– Надо уточнить. Но за три месяца я сделаю из него конфетку. На Мальдивы сможете летать.
– Нет, не пойдёт. Три месяца – это слишком.
– Поймите, я же сам заинтересован в конечном результате. На кону моя свобода. Наша свобода. Наша с Виолой. Я просто привык реально смотреть на проблемы в авиации. Или вы думаете, что мне так хочется в вашем санатории загорать?
– Нет, не пойдёт. Слишком долго.
– Так, поди, этот самолёт здесь уже лет двадцать пылится.
– Чёрт с тобой, задолбал ты меня! Но учти, чем больше ты выпрашиваешь особых условий – тем больше будет спрос.
– Понимаю, я всё понимаю. Но, босс, это не всё. Ещё…
– Как ты меня назвал? «Босс»? – Бай хохотнул. – А мне нравится. Теперь все меня можете так называть. Чего «ещё»? Последняя попытка.
– Прикажи своим кобелям, чтобы они не приставали к девушке.
– Ты её хахаль что ли? – гадко засмеялся главарь банды.
– Муж. Запуганная, заплаканная женщина легко может что-нибудь напутать в записях. А мне бы не хотелось быть повешенным на рее твоего корабля.
– Какой «рее»? Какого «корабля»? – не понял босс.
– Это я так фигурально выражаюсь. Пираты вешали на мачте, точнее на рее, тех, кто не выполнял обещаний.
– Понял. Пусть будет так. Все слышали? Чтобы никто на этот набор костей не зарился. И летуну этому чтобы никто не мешал. Я с ним сам разберусь, если что.
Я почесал затылок, пытаясь оценить: ещё одна просьба – это перебор, или всё-таки прокатит.
– Чего ты там репу чешешь? – обратил внимание на мои терзания Циклоп.
Я начал немного издалека:
– Голодный человек, который всё время думает о еде, легко может совершить ошибку. А это всё-таки хоть малая, но авиация. Дорого могут стоить ошибки во время ремонта.
– Замучил! Но говоришь ты логично, молодец. Будешь кушать вместе с моими охранниками.
– Будем кушать. Я правильно понял? Я и Виола.
– Ты и Виола. Ты правильно понял. Слушай, ты такой смелый. Ничего не боишься, что ли?
– Боюсь дело запороть. Поэтому и репу чешу. А когда на грязной подушке спишь в антисанитарном бараке, то тут уж не до ремонта. Чесотка сильно отвлекает. Надо тросик на барабан натянуть – а тут, бац, и зачесалось.
– Бр-р-р! Ты начинаешь мне надоедать. Это было последнее условие. Халк, распорядись чтобы им приготовили один из новых вагончиков.
В это время Виола, опьянев в стельку, плюхнулась лицом на стол и засопела. Циклоп схватился своей лапищей за волосы девушки и оторвал её лицо от стола:
– Зачем тебе, лётчик, такая дохлятина?
– Для любого летательного аппарата: чем меньше взлётный вес, тем лучше, – нашёлся я.
– Молодец, – оценил мою шутку Циклоп и тут же внимательно всмотрелся в «никакущее» лицо Виолы: – Ба! Она сейчас блеванёт. Эй, кто-нибудь, отвезите её назад. Хотя, нет, Халк, в вагончик уже можем их поселить? Тогда распорядись.
Виолу взяли под руки и повели к дверям. Я тоже встал из-за стола, но Бай усадил меня назад:
– Нет, летун, погоди. Сейчас проверим, ты это или не ты. Может я обознался. Если это ты, то сыграй нам на гитаре.
Через пару минут, подстроив под себя дешёвую семиструнку, я уже пел одну из песен дяди Миши:
Где-то на отшибе нашей Родины
Протекает речка «Кильманда»,
Неплохая речка, с виду вроде бы,
Да течет неведомо куда.
Пароходы по реке «не ходются»,
Хоть вода спокойна и чиста,
Даже рыба в той реке не водится,
Очень нецензурные места.
Здесь не занимаются купанием,
Неохота неизвестно где,
В речке утонуть с таким названием,
И совсем обидно – в «Кильманде».
Все, что здесь плывется и летается,
Сразу «очучается» в беде,
Или «Кильмандою» накрывается,
Или пропадает в «Кильманде».
Говорят, что есть на свете, вроде бы,
Дырка треугольный Бермуда,
Только на отшибе нашей Родины
Есть «похожий дырка» – «Кильманда».
Эпизод двадцать шестой
Трудности выбора
Дни побежали один вдогонку за другим. Незаметно пролетели первые две недели. Если сравнивать с основным рабским населением лагеря, наш с Виолой быт был на высоком уровне. Мы отъелись на добротных харчах, простыни были чистыми, а вода привозная. Вагончик оказался практически новым. Входная дверь вела в тамбур, где стоял умывальник и шкаф. Комнаты располагались по разные стороны от тамбура. В одной ночевал я, в другой Виола. Никто нам не мешал и не стоял над душой. Почему? Просто, по моей просьбе наш вагончик оттащили поближе к полевому аэродрому, который располагался, как ему и положено, в самом дальнем углу лагеря. Здесь же стоял огромный арочный ангар, забитый самолётами Ан-2. Их было три с половиной. Почему с половиной? Не знаю, возможно, разобранных самолётов было четыре, или даже пять. Но крыльев нашлось только семь. Куда делось восьмое – одному богу известно. А вот двигателей было гораздо больше. Сколько? Понятия не имею. Мне – недолётчику, псевдоартисту и лжедоктору – разобраться в этом было трудно. Трудно разобраться не то, что за три месяца – за три года. Когда я первый раз отворил ворота ангара, то просто ужаснулся. Он под завязку был забит металлоломом, ящиками, кипами документации, запасными частями и полуразобранными самолётами. «Нет, мне и за всю жизнь не собрать из всего этого даже велосипед», – подумал я тогда. Естественно, подумал с немалой долей самоиронии. Собирать готовый к вылету самолёт у меня и в мыслях не было. Да и вообще, с чего он взял, что я лётчик? С чего взял, что я смогу отремонтировать самолёт? Впрочем, его заблуждения были мне на руку. Нам на руку. Оставалось воспользоваться неожиданно предоставленной форой времени и основательно подготовить побег. Изначально я считал, что дело это не стоит и выеденного яйца. Надо только отъесться, пополнить запасы и фьють! Только поминай как звали! Эйфория возникла из-за места нашего расположения. Мы были в далёком аппендиксе лагеря. Отсюда можно смыться по-тихому. Так думал я сразу после нашего переезда на новое место жительство. Но первые впечатления оказались обманчивыми. Всё не так просто. Во-первых, на окна нашего вагончика установили мощные решётки, а на двери закрепили увесистый засов. На ночь нас закрывали, а утром отпирали. Система охраны лагеря тоже была нешуточной. Два ряда заборов из колючей проволоки и вышки с вертухаями через каждые пятьсот метров. Сколько же бандитов собралось в этом логове? И чем они здесь занимаются? Это же очень дорого содержать такую ораву. И для чего? Чтобы охранять тех, кто жил в бараке, в котором мы ночевали в первую ночь? Да там человек тридцать было, не больше. А охранников, наверное, целая сотня. Нет, это явно не спортивный и не оздоровительный лагерь. И не исправительный. Одного исправленного пациента я уже видел с верёвкой на шее.