Письма из Тартара

— Как по мне, одно другому не мешает.

— Врёшь.

Дезмонд не ответил, и Искандер, после паузы, продолжал:

— Что вам там понадобилось?

Теперь пришла очередь Дезмонда отвернуться, и какое-то время он шёл молча, подбирая слова и пытаясь найти ответ, которого сам до конца не знал.

— Мне кажется, Аэция беспокоит то, что случилось с Астреем. Он хочет узнать, чем закончилась эта история.

— Теперь? — Искандер любимым жестом изогнул бровь. — Спустя тысячу лет?

— У нас не было времени, Ис. Если ты думаешь, что все эти годы мы ничего не делали…

— Что-то вы делали, — Искандер прищурился. — Вот только не для нас.

Дезмонд не посчитал нужным отвечать. Он сам для себя мысленно пытался восстановить историю событий и понять, что же на самом деле нужно Ордену тут, на Гее. Обычно Аэций был честен с ним во всём. Но в этот раз обоснование причин и задач миссии выглядело несколько смутным. Оба знали, что когда отгремела последняя битва за Империю, Астрей, её бессменный император, остался здесь, на Гее. Остался вместе с Аэцием, сотней верных людей и всего десятком полуразбитых кораблей. Было ясно, что всем вместе им не взлететь. Да и некуда было взлетать. Колонию, во главе которой стояло два настолько различных человека, как эти двое, было трудно представить. Да и кажется, Аэций не горел желанием начинать всё сначала на такой малюсенькой планетке. Что было там и как этим двоим, учитывая их вековую ненависть, удавалось разделить полномочия, и почему они не убили друг друга в первый же день — об этом Аэций никогда не говорил. Дезмонд встретил его спустя несколько недель, тот покинул Землю, забрав с собой остатки кораблей, чтобы вернувшись на небо, создать из пепла давно погибший Орден. Орден Терс Мадо, которому теперь служили они оба.

Астрей остался. О том, как развивалась колония и что с ней стало, не было известно ничего. Только то, что спустя несколько сотен лет, живущие на Гее люди не знали ни имени Астрея, ни того, что случилось с Атлантидой. О том, что от колонии осталось хоть что-то, и о том, что искать эти руины следует на дне океана, Дезмонд узнал от Искандера семь сотен лет назад. Тогда им так и не удалось исследовать этот затопленный город. «Следовало догадаться, что никто не может знать об этом месте больше, чем он», — думал Дезмонд теперь.

И вот у Аэция снова проснулся интерес к этому месту и к этой планете. Первым, что он хотел получить, были инфокристаллы или другие носители, которые могли бы рассказать о судьбе колонии. Почему только теперь? Дезмонд и сам не знал. Но он знал, что сказал правду. Все эти годы они со старшим магистром не тратили время попусту. Возможно, Аэций не нашёл времени на обследование Геи так же, как сам он не нашёл времени заглянуть к Искандеру на душевный разговор. А может быть, за его промедлением стояли другие причины — как были другие причины и у того, что сам Дезмонд избегал этой планеты.

— Ис… — окликнул он, поняв, что молчание начинает затягиваться.

— Я, — откликнулся идущий впереди него молодой мужчина.

— Так ты поможешь мне добраться до Атлантиды?

Искандер бросил на него косой взгляд.

— Помогу, — со вздохом ответил он.

========== 10 ==========

Продолжать разговор не было смысла. Дезмонд хотел о чём-то поговорить, но Искандера не оставляло чувство, что он сам не знает — о чём. Уж точно не о политике, в которой Искандер сейчас просто обязан был разобраться, чтобы принять решение.

Он знал, что Орден Звёздного Света собирает планеты под своё крыло. Чего пытается добиться совет грано — можно было только гадать. «Власти», — устало отвечал Искандер сам себе на этот вопрос. «Или… всеобщего блага. Что было бы, конечно, хорошо. Если бы ещё точно знать, что они хотят именно его».

Относительно людей, которые обучили его, Искандер давно не питал никаких иллюзий. Но верить во что-то хотелось. Оставалось выбрать — во что.

Теперь он знал и то, что второй Орден, тот, с которым во времена Империи он и разговаривать бы не стал, сразу начал бы стрелять — тоже пытается собрать какую-то конфедерацию. Дезмонд проговорился, что основной путь их взаимодействия с «развивающимися» (читай — «отсталыми») мирами — торговые соглашения, помощь в разрешении внутренних проблем, но только в случае, если к ним обратится кто-то из населения. Искандер мысленно хмыкал, задумываясь о том, каким образом Дезмонд и ко определяют, кому из населения помогать, а кому нет. Однако, такой подход, по понятным причинам, открывал для него лично возможность заключить союз и делал эту организацию более симпатичной Джону, который наверняка не горел желанием подпадать под влияние Ордена Звёздного Света.

У этих, вторых, методы были просвещённо-насильственные. В патриархальных мирах они работали через религию. Внедрялись в местные религиозные структуры и вели воспитательную работу, чтобы затем открыто или скрытно включить планету в сеть подконтрольных миров. Теперь наверняка отыскали другие институты, но не пути. Внушение, манипуляция, идеология — три любимых кита людей, которых Искандер когда-то боготворил. Он и теперь не мог бы с уверенностью сказать, что они не правы. Вот только по всему выходило, что сам он для них вошёл в список неподдающихся внушению и к тому же опасных. Искандер не знал, что происходит в Ордене сейчас. Прошло несколько сотен лет с тех пор, как он контактировал с ним в последний раз. Но он опасался, что договориться с Эцин будет не так уж легко.

Ему нужна была информация, а Дезмонд явно был настроен говорить о погоде, вспоминать былые деньки или просто молчать, но только не просвящать его относительно того, что творится наверху.

Искандер, впрочем, его понимал. Он и сам, оказавшись рядом с Дезмондом, обнаружил, что тонет в странном чувстве. Как будто после долгого странствия вернулся домой и силится понять, что ему делать здесь.

Добравшись до дома, он прямо в прихожей сбросил на пол пиджак. Квартира была пуста — Нолан опять задерживался.

Искандер уже не знал, скучает он или нет. Раньше — скучал. Ждал. Искал. Но всё меняется за сотни лет.

Засовывая в микроволновку китайскую лапшу, штабелями стоявшую в холодильнике, Искандер думал о том, что, возможно, ему стоило бы уехать. Снова. Увы, все города земли казались серо-одинаковыми и он с трудом мог припомнить страну, в которой ему не довелось бы пожить.

Размышляя об этом, он невольно снова задумался о Дезмонде и о целом мире, который остался там, наверху. Который Искандер закрыл для себя, о котором запретил даже думать.

Долгие столетия он мечтал отыскать остатки Империи, мечтал найти способ подняться обратно в небо. Он сам не знал, когда пришло осознание, что там, наверху, для него уже не найдётся места. «А может быть, я просто стал бояться…» — думал он.

Признаваться в собственных страхах ни себе, ни кому-либо другому Искандер не любил. Потому он заставил себя сосредоточиться на еде и не думать больше вообще ни о чём.

Руки Нолана легли ему на плечи, когда стаканчик с воком уже опустел. Искандер расслабленно откинулся в его объятия.

— Наконец-то. Ты в кои-то веки вернулся до рассвета.

— Ис, прекрати говорить гадости.

Руки напряглись, но не исчезли. Искандер сделал вывод, что Нолан всё-таки мудрее него. Хотя бы чуть-чуть.

Он не хотел портить момент, но с собой ничего поделать не мог. Чем дальше, тем больше прорывалась наружу застарелая обида за то, что всё не сложилось. Когда-то давно этот человек казался ему лучшим на Гее. Потом казался лучшим, но потерянным. Потом самым ненавистным, снова лучшим и так по кругу.

В какой момент бесконечное колесо любви и ненависти с треском рассыпалось горой обломков, Искандер не знал.

— Нолан, мне кажется, я хочу уйти, — задумчиво произнёс он.

Нолан вздрогнул. Пальцы на плечах Искандера сжались сильней.

— Кажется или хочешь? — уточнил он.

— Я не знаю. Может быть, я хочу уйти и подумать, а?