Variant

Но только по отношению к ним.

Так было, когда появлялась изящная темноволосая измененная «пьющая кровь» и ее невысокий худощавый спутник с мальчишечьей улыбкой и внимательными глазами старика. Пару раз с ней появлялся другой — крепкий, лысоватый дядька по имени Корнелиус с замашками «бога-демократа».

«Дерьмократа», как весело прозвала его еще одна гостья — грубовато- роскошная циничная блондинка, вечно затянутая в кожу или розовые оборки. С ней и ее смешливой темнокожей подругой было весело и беззаботно — но его всегда выгоняли на самом интересном! Например, в прошлый раз, гостьи предложили его матери отвести его к Хозяину Земель. То есть — к Королю. После чего отец, едва сдерживаясь, заявил, что превратит на пару лет мальца в тролля, чтобы длинноязыкие тетки не лезли не в свое дело.

Так Айвор узнал, что у него есть тетки, и что Король этих земель его не любит.

Это было странно, потому что могущественнее отца он никого не знал и не понимал, почему нужно подчиняться какому-то Королю. Пока однажды его фея-крестная не взяла его лицо в свои ласковые ароматные ладони и, забравшись медовым взглядом вовнутрь его лохматой башки, не разжимая губ не сказала:

— Он наш Король, и мы все обязаны ему подчиняться. Ты появился на свет только благодаря ему.

— Неправда! — завопило сознание уязвленного мальчишки. — Меня родила мать!.. Это… ты.

Тогда его Ольвейг закрыла глаза и открыла снова.

И за эту секунду внутри него словно передернули затвор так, он впервые пережил импульс ускоренного роста и взросления — обычно это происходило с ним во сне. Хриплым ломающимся голосом юноша произнес, мучительно проталкивая слова через изменяющуюся гортань и связки:

— Понять, что я приемный, большого ума не надо! Достаточно посмотреть на меня и родителей. Отец меня учит — и я знаю, как рождаются вампиры и иные существа, которых не зачинает и не вынашивает женщина! Знаю, как они изменяются… И я не один из них — я это чувствую, это часть меня! А вот с тобой — совсем по-другому…

— Что же? — вслух поинтересовалась Олив, отстраняясь и убирая от его меняющегося лица руки.

— Мы с тобой — одной крови.

Сказал и — напрягся, наблюдая за крестной. Выжидая, словно перед прыжком.

— Конечно, — пожала она плечами и внутренне холодея. — Мы все королевской крови, и ты — не исключение. Отец объяснял тебе, что такое — «необращенный с солярным иммунитетом»?

— Не заговаривайте мне зубы, Королева Ольвейг! Я слишком быстро взрослею.

Что-то в его тоне заставило Олив изменить тактику.

— Ну, и кем же ты себя считаешь, непочтительный сын колдуна и дракона?

— Твоим сыном, Ольвейг.

Она нервно поправила капюшон плаща. Как хорошо, что она не взяла с собой Фрейю — сейчас неминуемо возникла бы драка. Пятилетней малышке, росшей обычными темпами, было абсолютно наплевать на возраст и комплекцию обидчика. А обида была бы огромная — ведь мама принадлежала только ей одной.

— Ты забываешься, — холодно отрезала Олив-Королева.

Юноша вдруг бросился ей в ноги и схватил за запястья, заставив склониться к нему.

— Я помню тебя с самого рождения! Тебя и всех, кто к нам приходит… И ты здесь часто, как только можеш. И Фрейя… мы понимали друг друга, когда еще не умели говорить, словно брат и сестра! И она не стала бы со мной драться из-за этих слов. Только твой Король… Только он не желает меня видеть! Почему? Потому что я напоминаю ему того, кого ты любила??

— Бооже…

Женщина просто опустилась на пол — ноги ее не держали. Как давно он терзает себя этими мыслями, дурачок?

— Не смейте меня так называть! — огрызнулся парень, стряхивая с кудрей ее пальцы.

Что делать, Одри? Что ты теперь будешь делать?

Шесть прекрасных спокойных лет в северном сказочном краю параллельной реальности — в собственном безопасном комфортном мире, в любви, в счастье, в покое… А теперь он читает твои мысли и вспоминает … Все кончилось?

Или — началось сначала??

Она прислушалась к себе и тем, кто был в «зоне доступа» — отец и дочь играли на ковре в солдатиков, наслаждаясь обществом друг друга; приемные родители Айвора парили под небесами; остальные — были недоступны. И вдруг…

— Что это вы делаете?

Прозвучал удивленный голос Морриса — ее брата.

— Малец расшалился и напугал мою сестру? А по ушам?

Олив с облегчением рассмеялась и поднялась навстречу так вовремя появившемуся Хранителю Перекрестка, а для нее — родной душе и обычному парню из Десото.

Айвор тоже вскочил, недоверчиво поглядывая на нового гостя.

— Ну, привет, бунтарь! — Моррис протянул парню руку для рукопожатия. — Ух, ты — силач! Сестренка, можно я украду у тебя этого красавца минут на пять-десять? Олив выслушала нелепую просьбу, переводя внимательный взгляд с одного на другого. Они оба сейчас удивили ее, но без одобрения сил Перекрестка брат бы сюда не явился. И уж, тем более, не сделал бы этого предложения. А ведь пять-десять минут в ее мире могли обернуться парой суток в Перекрестке.

— Уверен, Рис?

— Да. Перекресток все тот же — защищает своих и гонит в шею чужаков.

— А если он его не примет?

— Эй, — возмутился парень, сгребая пятерней с глаз челку. — Я еще здесь — не говорите обо мне в третьем лице!

Моррис придвинулся к Айвору ближе, разглядывая его в упор — тот до странности был покладист, ничем не напоминая о недавнем «выступлении».

— Ох, сестренка-а… Слишком красивая у тебя вышла «вторая попытка»! — непонятно пробормотал Хозяин Перекрестка и приобнял пацана за плечи. — Ну, пошли, что ли? Верну в целости и сохранности. И пусть Эгиль не суется — Перекресток его без тебя теперь не пропустит. Давай, пацан, дыши!

Они шагнули в сторону — Портал пропустил их с легким треском, как рвется бумага. Королева задумчиво смотрела им вслед. До самого момента исчезновения Айвор не отрывал от нее глаз…

*

Северянин продолжал сидеть на ковре рядом с уснувшей во время игры дочкой. Он сейчас не был Верховным, сверхсуществом или Королем — только отцом маленькой девочки. Нежным. Заботливым. Грустным.

Большими пальцами он осторожно собирал рассыпавшиеся по полу медовые пряди и пытался сплести их в косу. Волосы Фрейи были темнее, чем у него или Олив, и очень длинные — росли быстро. Малышке нравилось бегать лохматой, за что мама частенько грозилась отдать ее на воспитание троллям, также не любившим причесываться. Но кудри Эйи были шелковые и упругие, поэтому почти не нуждались в гребешке, словно сам ветер был счастлив их причесать…

Девочка была очень живой и своевольной, но отца слушалась с полуслова. Вернее — без слов: наследие маминых талантов проявилось в полной мере. Олив блокировала большую часть способностей так же, как раньше поступили и с ней самой. Она приоткрывала завесу потихоньку, по чуть-чуть, чтобы волна сверхэмпатии и магии не превратилась в цунами, стирая неокрепшую маленькую личность.

Но все равно проказница могла заявиться к отцу во время важной встречи и, пользуясь его безграничной любовью, забраться к нему на колени и невозмутимо заявить, в упор глядя на какого-нибудь важного собеседника: «Он врет, папа!» Чем приводила Северянина в неописуемый восторг, тщательно скрываемый под кривой вампирской ухмылкой и насмешливым взглядом.

Арн мог просидеть так очень долго — он умел ждать. Вернее — не разучился с прежних вампирских времен. С его Королевой что-то происходило. Куча подарочных упаковок с нарядами и умопомрачительной обувью от Эмбер и Тины, владеющих сетью бутиков в Старом Мире, стояли в гардеробной не распакованными; шелковые и бархатные коробочки с драгоценностями — не открывались…

Виделись они наедине какими-то урывками и полностью посвятить себя друг другу могли только тогда, когда Фрейя гостила у Морриса в Перекрестке или у теток в Старом Мире. В эти нечастые дни и ночи Северянину выпадало счастье наблюдать, как его фея меняется и, снова будит в нем юного викинга, влюбленного в валькирию…