Страница 76 из 106
- Элоиза, вы доставили мне этой беседой необыкновенное удовольствие. Благодарю вас, - граф встал и поклонился.
- Взаимно, граф, - Элоиза вежливо наклонила голову. – Мне тоже было приятно побеседовать со столь знающим кавалером. Но скажите, если вернуться к той печальной истории, с которой мы начали – она была когда-нибудь записана? Или только передавалась… из уст в уста?
- Конечно, была, иначе - откуда бы я ее знал? Я читал эту хронику, она составлена монахом бенедиктинского ордена, который жил в том же монастыре, что и наш герой Джироламо, так что знал всю предысторию из первых уст, а потом имел возможность наблюдать за судьбой Мадонны Фьоры. Завершали историю уже другие братья этого же ордена. Как хроника вышла за пределы монастыря – не знаю, но я приобрел ее в числе некоторых других редкостей лет двадцать пять назад. Скажите, а у вас какой интерес к Мадонне Фьоре? Откуда вы узнали о ней?
- Я видела ее, - просто сказала Элоиза.
- Как? – граф даже привстал, потом успокоился и сел обратно.
- Как сейчас вижу вас.
- И… где вы ее видели?
- Увы, как раз этого я и не смогу вам сказать. Могу показать фото – хотите?
Лодовико сделал несколько отличных снимков, и Элоиза забрала их себе в телефон.
- Конечно, хочу!
Элоиза достала из сумки телефон, нашла фото и показала графу. Граф некоторое время молча смотрел.
- Она совершенна, вы правы… - он задумался.- У кого вы работаете? У кардинала д’Эпиналя? Так это он взялся за поиски?
- И да, и нет. Скажите, а на эту вашу хронику можно взглянуть?
Граф посмотрел на Элоизу внимательно и с улыбкой.
- Вам - можно.
- А скопировать избранные места? Безусловно, любая публикация будет со ссылкой на вас.
- Я подумаю об этом, хорошо? Мне так трудно выпускать хоть какую-то часть накопленных сокровищ за пределы моего дома…
- Но ваше сокровище останется с вами!
- Но я уже не буду уникальным обладателем этого знания. Знаете, давайте поступим так: приезжайте завтра ко мне в гости, посмотрите рукопись, а я подумаю, на каких условиях я соглашусь вывести ее в свет.
- Хорошо, я приеду. Скажем, в семь?
- В семь? Отчего не раньше?
- После работы, - пожала плечами она.
- Ах, да, эти ваши работы, - скривился ни дня в жизни ни на кого не работавший граф. – Полина, я боюсь, мы тебе уже надоели. Замучили легендами, устроили поэтический диспут. Ты не сердишься на нас?
- Я смотрю редкостный спектакль, а ты туда же – «сердишься»!
- Тогда я рад. Бокал на прощание?
- Охотно, - Полина вновь разлила вино, Элоиза вновь воздержалась.
- За вас, дамы, и за вашу удивительную семью. Надо же, какие жемчужины в ней еще встречаются! Скажите, Элоиза, а что вы думаете о том, чтобы прямо сейчас продолжить наше знакомство в одном милом месте, где играют джаз до самого утра? Оставьте вашу машину Полине, завтра заберете!
- Благодарю вас, граф, но завтра мне необходимо довольно рано встать. Кроме того, я не люблю джаз.
- Ну хорошо, а что вы скажете о клубе, где танцуют танго? Я бы научил вас курить, вам бы пошло, вашим красивым рукам…
- Да-да, и я бы приобрела необыкновенно мерзкий запах. Спасибо, не хочется. Вы думаете, что мне в жизни не встретился ни один человек, у кого я могла бы научиться курить? И я не танцую танго. Полина, это был необыкновенный вечер, спасибо тебе большое.
- Спасибо тебе, что заглянула, - ответила Полина.
И мысль коснулась сознания Элоизы раньше, чем та встала с кресла: «И я хочу знать, во что ты меня впутала, и чем все закончится!»
«Я непременно расскажу», - улыбнулась Элоиза на прощание.
Граф и Полина вышли проводить ее к машине.
- Элоиза, - возопил граф, - вы ездите на таком чудовище?
Ее внедорожник чернел в темноте мрачной громадой.
- Сегодня так получилось, - пожала плечами Элоиза. – Моя вторая машина временно недоступна.
- Ты опять превысила скорость и в кого-то въехала? – ехидно поинтересовалась любящая тетушка. - Или на этот раз въехали в тебя?
- Нет, мне просто рисуют завитушку на багажнике. До свидания, граф, завтра увидимся. Пока, Полина, если будешь звонить Линни раньше меня – передавай привет.
Сесть в машину, захлопнуть дверь, помахать рукой. Достать телефон. Уф. Домой. Нет, не так – домой-домой-домой.
* 53 *
Элоиза выехала за ограду Полининого дома, взяла одной рукой телефон, сунула его на плечо под ухо и сообщила Себастьену Марни, что возвращается домой. Потом нашла контакт Линни и позвонила. Кажется, у нее сегодня нет спектакля, должна ответить.
И вправду, ответила.
- О, привет! Скажи, это правда, что ты попросила маму познакомить тебя с Барберини? - начала любимая сестра с места в карьер.
- Все так, - подтвердила Элоиза. - Он мне понадобился по работе.
- Не завидую такой работе, - хмыкнула Линни.
- Я так поняла, у вас с ним получилось как-то любопытно? Его до сих пор передергивает при упоминании о тебе!
- Да он просто придурок. Я так думаю, что, не добившись матушки во времена оны, он в принципе запал на нашу семейную внешность. Прикинь, он узнаёт, что существует еще некоторое количество женщин, похожих на его несравненную Полину ну не как две капли воды, но сильно. А дальше ты можешь себе представить, ты его видела. Доменика отпала в полуфинале, после того, как при нем обсудила с Полиной детали пары-тройки хирургических вмешательств в человеческий организм. Его тонкая натура такого варварства не вынесла. Терция была еще мелковата, девчонка совсем, её просто не считали. Потом была Джина, но у нее при всех ее заскоках есть один большой плюс - она верна своему Адемаро и плевать хотела на всех остальных мужиков этого мира. Более того, Джина начала Барберини активно использовать, потянула в прессу, на телевидение… ну, Джина любит популярность, ты знаешь. За ним стали толпами ходить разные идиоты, жаждущие жареных новостей из жизни древних фамилий, какие-то его любовные приключения стали достоянием прессы, его кто-то бросил… в общем, с Джиной тоже наступил, как ты понимаешь, облом. Осталась я - как же, высокое искусство, все дела. Я ему сначала вежливо отказала. Чего ты ржешь? Да, вежливо. Потом - не очень вежливо. А в третий раз, когда он приперся ко мне в гримерку и начал парить мозги за пять минут до выхода на сцену - обложила в три этажа. На всех языках, какие он знает, и на одном, которого не знает. Тебе бы понравилось. А он не проникся почему-то.