Шайя

— Как же так: основная масса жителей ест химию или, в лучшем случае, непонятно из чего сделанные полуфабрикаты, а инопланетяне балуются нашими плюшками?

— Плюшками? А-а-а, ты в переносном смысле? — засмеялся Ниярди, но с грустью добавил, что так и есть. — Наше правительство пытается всеми способами удержать активные торговые позиции в межпланетном обществе, но мы мало что можем предложить. Драгоценные металлы нам и самим нужны, хотя что-то мы всё равно отправляем на экспорт. Лишнего сырья у нас нет. Остаются люди и продукты. Это возобновляемые ресурсы.

— А людей что, продают?

— Ну что ты такое говоришь? Людей охотно принимают на работу в разных сферах, так как у нас очень гибкая психика, и мы легко контактируем с любыми расами. Более того, наши специалисты становятся в некотором роде связующим звеном между теми, кто без нашего участия показывал плохую совместимость друг с другом.

— И все равно, профессор, продавать еду в ущерб себе — плохая идея!

— Надеюсь, что это не будет длиться вечно, − согласно кивнул Ниярди. − Наши учёные активно изучали все прошлые десятилетия различные инопланетные разработки и обязательно смогут выставить на продажу что-нибудь уникальное и полезное. Тогда мы изменим наш рынок сбыта.

— Если за нами закрепился статус фермерской планеты, то это усложнит путь к позициям передовой планеты.

— Хм, думаешь?

— Профессор, мне и думать не надо, за меня всё продумали писатели космической фантастики и подали в наиболее лёгкой форме.

— Но откуда ты…

— Дамир говорит, что пока я была в коме, то могла прожить не одну иллюзорную жизнь. Он прав. Одну жизнь я помню. Мне она кажется довольно реальной, но так ли это… чем больше я думаю об этом, тем больше путаюсь. Была ли та жизнь реальной и оттуда ли моя душа пришла сюда или я всегда была здесь и грезила… — Шайя притворно вздохнула, мысленно прося прощение у профессора за то, что говорит не всю правду. — А может, я до сих пор лежу в коме и пробую жить иначе, чем другие.

— Есть теории о том, что наш мир − не реальный, − задумчиво произнёс Ниярди, − но поскольку у нас нет исчерпывающих доказательств, кроме досужих рассуждений, то предлагаю жить так, как будто всё по-настоящему.

— Профессор, вы читаете мои мысли! — Девочка обрадовано хлопнула в ладоши. — Я тоже пришла к таким же выводам. А то бывает, такого себе надумаю, что уже ничего не понимаю.

— А, вот и мой друг, профессор Аоми, − воскликнул мужчина. — Аоми, мы здесь! Светлого тебе утра!

— Светлого утра, Ниярди и прелестная Шайя, − улыбнулся мужчина в белом халате, накинутом на тёплый комбинезон.

Голова его была вся седая, а глаза выделялись яркими миндалинами на слегка желтоватом лице. В молодости профессор явно был красавчиком и покорял девушек одним взглядом своих удивительных глаз.

Шайя отметила красоту глаз Аоми, позабыв, что её глаза такого же типа, как у него. Мало того, что они редкой и очень привлекательной формы, так ещё окружающих притягивала таящаяся в них любознательность, пытливый ум и доброжелательность.

Шайя приложила руки к груди, накрывая ладонями одна другую, и слегка поклонилась, приветствуя и выказывая уважение. Этот жест выходил у неё уже автоматически. Так она здоровалась с жителями заповедника и, хотя в городе это считалось немного устаревшим приветствием, в салоне одежды и красоты ей отвечали тем же и улыбались.

— Милая кроха, вы уверены, что вам необходимо именно то количество семян, что вы указали? — приняв важную позу уточнил Аоми.

— Да, господин профессор. Я всё посчитала.

— Но что, если я дам вам чуточку больше?

— Не надо, господин профессор. Это будет называться медвежьей услугой.

— Медвежьей услугой? Как это?

— Представьте очаровательнейшего медведя, который очень хочет вам помочь, и вы пускаете его к себе навести порядок.

— Хм, из разряда фантастики, но представил.

— А теперь представьте себе то, что вы увидите, когда вернётесь домой или в лабораторию после того, как здоровенный мишка у вас похозяйничал.

— М-да, с этим понятно, но в вашем случае я не понял, в чём подвох.

— Я понимаю, что вам не жалко дать мне не двенадцать семечек капусты, а двадцать пять, не пару килограмм картофеля, а десяток и так далее. И вот у меня первая проблема: где проращивать семечки, пока ночи не потеплели; вторая станет подготовкой дополнительного места под посадку. Дальше — хуже, наступят длительные хлопоты по получению приличного урожая, и когда придёт осень, я как заведённая должна буду все плоды своего труда пытаться сохранить и переработать. Думаете, зимой я облегчённо выдохну? Нет, я буду смотреть на банки с заготовками, и ломать себе голову, как всё это съесть, ведь я столько сил в них вложила!

— А выкинуть ненужную рассаду?

— Жалко. Это же как будто дать жизнь и отнять. Понимаю, что в масштабах семечка это смешно звучит, но я не смогу выкинуть.

— М-да, интересная позиция для столь юной крохи. Значит, вы всё сами посчитали? Не только посчитали, но продумали весь процесс и вычислили конечный продукт?

— Конечно.

— Вам же всего семь лет и, насколько я знаю, никаких улучшений в своём теле вы не производили?

— Да, семь лет, и нет, никаких гаджетов во мне нет. Зато есть сильная мотивация упростить свой труд, но одновременно получить всё, что я хочу.

— Потрясающий ребёнок, Ниярди! Я бы на твоём месте удочерил её! Ей не место среди дикарей.

— Аоми! Ну ты хоть не уподобляйся сплетникам! Алани идут другим путём развития, и разве Шайя похожа на дикарку?

— Прости мой друг, ты прав. И вы, прелестное дитя, простите меня. Не все мои студенты так же разумны, как вы, хотя лучшие учителя занимаются с ними с детства.

Шайя слегка кивнула, показывая, что не намерена заострять внимание на невежливом высказывании профессора, но в разговор больше не вступала.

— Ну что ж, пройдёмте со мною, я всё необходимое вам разложил по пакетикам.

Наярди положил руку на плечо девочки и вместе они последовали за Аоми. Тот провёл их в небольшой кабинет, где в небольшом контейнере лежали разноцветные пакетики и отборные картофелины двух видов.

— Прошу простить меня, что я всё же оказал вам медвежью услугу, но вы не написали сорта некоторых овощей и я приготовил вам белый, жёлтый и фиолетовый картофель, белокочанную и красную капусту, а так же подобрал разноцветную фасоль.

Шайя вздохнула, видя, что Аоми не ограничился теми наименованиями, что она написала. На пакетиках были нарисованы неизвестные ей овощи, а значит, неизвестен и способ их выращивания. Но удивило её другое: откуда такой красивый, словно муляж, картофель, и прорастут ли на нём глазки? Вдруг его специально обработали, чтобы он не портился?

— Профессор, а зеленоватых клубней с глазками у вас не было? Прорастёт ли этот?

— Хм, − Аоми смутился и вытащил два пакета с подходящими для посадки клубнями.

Шайя выгнула бровь и точно так же хмыкнула.

— Аоми, − недовольно воскликнул Наярди, − ты хуже ребёнка! Я же сказал тебе, что моя подопечная — необыкновенная девочка, а ты проверки устраиваешь.

— Скажите, Шайя, неужели вы рассчитываете получить приличный урожай с того количества картофеля, что берёте? Даже с учётом того, что посадочный материал увеличился у вас втрое?

Девочка, чуть склонив голову набок, насмешливо посмотрела на профессора и, протянув руку, предложила:

— Пари. Я получу не менее десяти картофелин с каждого куста, при том, что посадочный материал приумножу как минимум втрое, а рассчитываю в четыре-пять раз.

— Уже давно доказано, что этот овощ нерентабелен, и он ещё нашими родителями почти выведен из употребления.

Шайя удивлённо расширила глаза и не удержалась:

— Что за чушь? Мы с вами говорим об одном и том же овоще? — она подняла под нос Аоми картофелину и потрясла ею.

— Хотите опровергнуть общественное мнение?

Девочка запыхтела и отступила. Мало ли какие тут подводные камни, а она лезет напролом!