Шайя

— Но не может же ребёнок жить один, да ещё в таких условиях и обеспечивать себя?

— И, тем не менее, Шайя живёт одна, − в голосе профессора смешались грусть и гордость. − Каждый день её навещает юноша и помогает ей с самой тяжёлой работой, но я бы сказал, что именно она обеспечивает ему более комфортную жизнь. Давайте не будем отвлекаться и посмотрим дальше?

Ниярди успел показать ещё две короткометражки, а всё остальное время они обсуждали, как такая кроха справляется со здоровенным тесаком при готовке еды, и кто вообще дал его ей в руки!

Спорили о том, действительно ли она с утра до вечера занимается делами или за неё всё делает целая команда взрослых? Не верили в то, что в её голове нет входа в сеть, и что ею тайком не руководит кто-то вроде профессора.

— Господа, − устав от недоверия, обратился к слушателям Ниярди, − все фильмы будут общедоступны, и если вам интересно, то вы можете сами продолжить смотреть их. Шайя считает, что наблюдение за её работой должно вызывать чувство умиротворения, отдыха и позитивного настроя на собственную деятельность. Пока что я вижу, что она ошиблась, так как все вы взбудоражены. Что же касается сомнений, а некоторые из вас вообще сочли девочку новой разработкой робототехники, то скажу вам одно: она живёт в заповеднике и является на данный момент единственным ребёнком народа Алани. Юноша, что помогает ей, тоже из Алани, и он точно так же практически с детства обеспечивает себя сам, но за ним всё-таки приглядывает мать.

— А Шайя?

— К Шайе я, как куратор заповедника, прилетаю на выходные и занимаюсь с ней. На неделе она самостоятельно выполняет все оставленные мною задания и могу с уверенностью сказать, что девочка обгоняет школьную программу.

— Профессор, вы сказали, что она из Алани?

— Да.

— Но говорят, что это дикий народ?

— Говорят те, кто хочет закрыть заповедник или перевести его в статус небольшого парка, − сверкнул глазами мужчина. − Алани почти всё время проводят в медитациях и ищут путь к совершенству. У Шайи был дар прорицательницы, но она перегорела. Дитя видела кошмарные события, которых можно было избежать, но весной она впала в кому, а когда очнулась, от неё отказалась мать.

Тишина, разлившаяся в аудитории, казалась ощутимой и давила, но профессор не стал акцентировать внимание на плохом. Его целью было заставить задуматься молодёжь и дать им источник вдохновения.

— Я хотел удочерить её, но малышка решила жить по-своему и всё лето работала, задавшись целью не только обеспечить себе сытную и интересную жизнь, изучая опыт предков, но ещё и загорелась идеей создания этих фильмов. Она всё делает сама, − и то, как мужчина это произнёс, ясно показывало, насколько он сожалеет об этом.

Профессор попрощался и вышел. Всю неделю он занимался тем, что показывал своим студентам фильмы, которые приводили к обсуждению на разные темы и с удовольствием следил за тем, как увеличивается количество просмотров уже без его участия.

Более того, вскоре потребовалась юридическая консультация, чтобы закрепить за девочкой оплату энергетической компанией за полный просмотр её фильмов каждым пользователем. Поскольку Шайя строго-настрого запретила включать в её работу рекламу, энерго-компания была единственной, кто перечислял копеечку за то, что обыватели пользовались энергией при просмотре частного творения.

Плата была ничтожной, но Ниярди надеялся, что за счёт количества самих фильмов-зарисовок и за счёт увеличивающегося количества просмотров со временем сможет набраться более-менее приличная сумма.

Ниярди мотался из города в город, из одной части континента в другую, читая лекции и демонстрируя фильмы Шайи. Кого-то из зрителей это вдохновляло и заинтересовывало, кто-то говорил, что профессор постарел и занялся чушью, но у девочки появлялись поклонники, ожидающие от неё новых фильмов.

Ниярди удивился бы, узнай, что именно в закрытой академии появились самые ярые почитатели фильмов Шайи.

Молодые и амбициозные ребята, уже завершившие обучение в высших учебных заведениях, не были готовы к тому, что их запрут в большом комплексе зданий под названием «Закрытая академия», и с утра до вечера им придётся вновь получать гигантские объёмы знаний, учиться их использовать в нестандартных ситуациях, быстро решать поставленные задачи, доказывая, что не зря их выделили среди миллионов других выпускников — и одновременно совершенствоваться физически, причём так, чтобы не уступать изменённым.

Тех ребят, у кого стояли импланты для улучшения памяти или увеличения скорости мышления, ставили в такие ситуации, где использование дорогих гаджетов становилось проблемой или угрозой для жизни. Их вынуждали делать выбор между очисткой организма и продолжением учёбы или им предоставляли работу, но сразу же предупреждали, каков будет их потолок в карьерной лестнице, несмотря на все связи семьи.

Кацу Харада после того, что было в военной академии, первые недели учёбы отдыхал в этой элитной закрытой фабрике по производству будущих министров и генералов. Военную академию он закончил вопреки всему и всем. Чего ему это стоило, не знает никто, разве что отец догадывался, но в его время «чистые» среди военных встречались чаще, и поэтому ему всё же было легче.

Друзей у Кацу во время учёбы не появилось, а вот соперники в академии множились с каждым курсом. Всем хотелось доказать ему, что тело человека без гаджетов убого!

Кацу понимал, что его нежелание искусственно совершенствовать тело, задевало всех, особенно тех, кто годами копил на эти операции и мечтал о них с детства.

Он их понимал, а они не хотели понять, что он не мог пойти против семьи и не по своей воле противопоставлял себя другим учащимся.

Кацу прошёл через все этапы ненависти и отрицания как родственников, так и тех, с кем учился.

Он уже не помнил, в какой момент, сцепив зубы, стал без давления отца и деда отстаивать позицию, что чистое тело — это вовсе не дефект природы и что надо работать над тем, что есть, а не совать в организм одну «железяку» за другой.

Кацу выстоял и вышел из академии офицером!

Он впервые воспользовался возможностями своего положения, радовался вниманию девушек и даже их охотой за ним, как за выпускником блестящей академии с хорошими перспективами в будущем.

Их не останавливало его субтильное телосложение по сравнению с другими офицерами, не смущало отсутствие в голове прямого входа в сеть. Они летели на блеск формы как экзотические бабочки и сражались за своё место рядом с ним, узнав, что он из семьи Харады. Но лето закончилось быстро, а Кацу отправили не на службу, а на дальнейшее обучение, и все радости жизни закончились, не успев толком начаться.

Сначала ему было легко, и он старался придумать, как можно улизнуть из этого элитарного питомника, чтобы погулять с девочками или отведать других развлечений для молодых людей, но с каждым днём преподаватели увеличивали подачу нового материала, усложняли задачи, и новые сокурсники оказались в некоторых сферах более подготовленными, чем он, вояка.

Лучшие из лучших, собранные по всей Алайе! Здесь оказались выходцы из торговой и медицинской академии, из академии управления и роботостроения, да даже художник затесался среди здешних студентов.

И «лучшие из лучших» не было голословным утверждением.

Чтобы попасть в эту кузню высшей власти, мало было иметь обеспеченных и влиятельных родителей, мало показать отличные результаты в профильных академиях, необходимо было соответствовать многим психологическим критериям, а потом ещё оказалось, что отныне правительству важна чистота тела.

И все эти требования не были пусты или не обоснованы. Всех проверяли на прочность по различным направлениям, из каждого собирались выжать по максимуму, используя природные данные. Здесь ковали элиту над элитой, способную конкурировать не только со своими, но и с лучшими представителями чужих рас.

Кацу всё это понимал, как и то, что учителя требуют недостижимого! Невозможно усвоить столько знаний, сколько они дают без вживления процессора в мозг; невозможно принимать мгновенные решения, обгоняя компьютер; невозможно сразиться без оружия с бойцом даже их собственной армии и ещё много невозможно… Кацу считал, что достиг предела, закончив военную академию, а здесь говорили, что он только начал познавать себя!

Конец ознакомительного фрагмента.