Страница 55 из 90
Крэк был раем и проклятием Фредди, я видела, как он ежедневно употребляет его, но, памятуя наставления шефа, не пробовала его. Послушная девочка, блин. Мои руки едва слушались, я была ослеплена головной болью, но я подчинила их себе, чтобы просунуть куски крэка в стеклянную трубку и поджечь горелку, титаническая работа. Раздражённая и обезумевшая, я прождала бесконечные секунды, пока разгорятся куски воскового цвета, с обжигающей мои руки и губы трубкой. Наконец, те отделились, и я глубоко вдохнула спасительный дым, сладковатый аромат ментолового бензина, и тогда сразу исчезли плохое самочувствие и дурные предчувствия, и я поднялась к славе, лёгкая, изящная, как птица на ветру.
Через короткое время я почувствовала эйфорию, лёгкость, непобедимость, и внезапно с грохотом приземлилась в полутьме этой комнаты. Ещё затяжка из стеклянной трубки, и ещё одна. Где Фредди? Почему он бросил меня, не попрощавшись, без объяснения причин? У меня оставалось немного денег, и я нетвердой походкой пошла купить ещё бутылку, а затем вернулась и заперлась в своей комнате.
Два дня я дрейфовала от ликёра к крэку без сна и еды, не моясь, истекая рвотой, потому что не могла добраться до ванной. Когда у меня закончились алкоголь с наркотиками, я перебрала содержимое своей сумки и нашла там пакетик с кокаином, который я сразу же понюхала, и пузырёк с тремя таблетками снотворного, которые я решила разделить на дозы. Я выпила две таблетки, и поскольку те не произвели ни малейшего эффекта, я выпила третью. Я не знала, спала ли я или была без сознания, часы показывали цифры, которые ничего не значили. Какой сегодня день? Где я нахожусь? Я понятия не имела. Я открывала глаза, я задыхалась, моё сердце было бомбой замедленного действия, тик-так, тик-так, ещё и ещё быстрее, я чувствовала удары током, одышку, хрипы, а затем опустошение.
Меня разбудили новые удары в дверь и пронзительные крики, на этот раз кричал служащий отеля. Я спрятала голову под подушки, прося о каком-нибудь облегчении, хотя бы об одной затяжке благословенным дымом, об одном лишь глотке чего-либо. Двое мужчин выломали дверь и, матерясь и угрожая, ворвались в комнату. Они остановились как вкопанные при виде перепуганной сумасшедшей, взволнованной и бессвязно бормочущей девушки в комнате, превращённой в вонючий свинарник; но служащие чего только не видели в этом захудалом мотеле и догадались, в чём дело. Они заставили меня одеться, подняли за руки, поволокли вниз по лестнице и вытолкнули на улицу. И конфисковали мои единственные ценные вещи: фирменную сумку и солнечные очки, однако решили отдать мне мои документы и кошелёк с оставшимися в нём двумя долларами и сорока центами.
Снаружи была обжигающая жара, и наполовину расплавленный асфальт обжигал мне ноги через тапочки, но меня уже ничего не волновало. Моей единственной одержимостью было достать себе какое-то средство для успокоения тоски и страха. Мне некуда было идти, и не к кому обратиться за помощью. Я вспомнила, что обещала позвонить брату Брэндона Лимана, но это могло подождать. Ещё я вспомнила о сокровищах, которые находились в здании, где я прожила эти месяцы: горы великолепных порошков, драгоценных кристаллов, чудесных таблеток, которые я разделяла, взвешивала, подсчитывала и аккуратно складывала в пластиковые пакетики; там даже самый несчастный мог иметь свой кусочек рая, пусть и краткий. Как я могла чего-то не достать в пещерах гаражей, на кладбищах первого и второго этажа, как я могла не найти кого-нибудь, чтобы он дал мне чего-нибудь, ради всего святого. Хотя с той скудной ясностью, которая у меня ещё оставалась, я вспомнила, что приближение к этому району было для меня равносильно самоубийству. «Думай, Майя, думай, — повторяла я вслух, как нередко делала за последние месяцы. В этом чёртовом городе повсюду наркотики, нужно лишь найти их», — плакала я, прогуливаясь перед придорожной гостиницей, как голодный койот, пока нужда не прояснила мой разум и я не смогла думать.
Выгнанная из заведения, где меня оставил Фредди, я дошла до заправки, попросила ключ от общественной уборной и немного умылась, после чего я доехала автостопом с водителем, высадившим меня в нескольких кварталах от спортзала.
В кармане брюк у меня были ключи от шкафчиков. Я осталась у двери, ожидая возможности войти не привлекая внимания, и, увидев, как три человека приближаются ко мне, разговаривая между собой, я незаметно присоединилась к группе. Я пересекла холл с ресепшеном, и, подойдя к лестнице, столкнулась с одним из служащих, который сомневался, здороваться ли со мной, удивлённый цветом моих волос. Я не разговаривала ни с кем в спортзале — полагаю, у меня была репутация высокомерной или глупой, но другие члены этого заведения знали меня в лицо, а несколько служащих даже по имени. Я поднялась в раздевалку и с таким отчаянием вывалила содержимое своих шкафчиков на пол, что одна женщина спросила меня, не потеряла ли я что-нибудь. Я отпустила ряд проклятий, потому что не нашла ничего, чтобы помогло мне мысленно улететь, пока она неотрывно наблюдала за мной в зеркало. «Что Вы смотрите, сеньора?» — прокричала я ей, и тогда увидела себя в том же самом зеркале, в котором видела меня она, и не узнала этого лунатика женского рода с цветными глазами, пятнами на коже и каким-то чёрным животным на голове.
В любом случае я заперла всё в шкафчиках, выбросила в мусор свою грязную одежду и сотовый телефон, который мне дал Брэндон Лиман и чей номер знали убийцы. Чуть погодя я приняла душ и быстро вымыла волосы, думая, что смогу продать и другую фирменную сумку, которая все ещё находилась в моём распоряжении, чего было бы достаточно, чтобы колоться ещё несколько дней. Я надела чёрную одежду, положила сменную в пластиковую сумку и даже не попыталась накраситься, потому что дрожала с ног до головы, а руки едва меня слушались. Женщина продолжала там находиться, завёрнутая в полотенце и по-прежнему с феном в руке, хотя её волосы были сухие, — она шпионила за мной, выясняя, стоит ли ей звонить в службу безопасности. Я попыталась улыбнуться и спросила, не хочет ли она купить мою сумку, я сказала ей, что это настоящий Луи Виттон, и что она почти новая, что у меня украли кошелёк, и мне нужны были деньги, на которые я бы вернулась в Калифорнию. Гримаса презрения пронзила её лицо, но женщина, побеждённая жадностью, всё же подошла, чтобы рассмотреть сумку, и предложила мне сто долларов. Я показала ей неприличный жест пальцем и поспешно вышла.
Я не ушла далеко. С лестницы открывался полный вид на зону ресепшена, и через стеклянную дверь, я различила машину Джо Мартина и Китайца. Возможно, они останавливались там каждый день, зная, что рано или поздно я приду в клуб, или же некий доносчик предупредил их о моём приходе, в случае чего один из них должен был искать меня внутри здания.
Мне удалось победить панику, которая на мгновение сковала меня, и я вернулась в салон спа, занимающий крыло здания, со своим Буддой, подношениями в виде лепестков, музыкой птиц, ароматом ванили и кувшинами с водой с кусочками огурца. Массажисты обоих полов отличались бирюзовой одеждой, остальной персонал составляли почти одинаковые девушки в розовых платьях. Поскольку я знала привычки спа-салона, бывшего единственной роскошью, которую мне позволял Брэндон Лиман, я смогла незаметно проскользнуть по коридору и войти в одну из кабинок. Я закрыла дверь и включила свет, показывая, что занято. Когда горел этот красный свет, никто не беспокоил. На столе находился водонагреватель с листьями эвкалипта, плоские камни для массажа и несколько банок с косметикой. Я отвергла кремы и в три глотка выпила бутылку лосьона, но если там и содержался алкоголь, его количество было минимальным и не помогло мне.
В кабинке я была в безопасности, по крайней мере, на час, что составляет стандартное время процедуры, но очень скоро я не на шутку стала беспокоиться в этом замкнутом пространстве без окна, с одним лишь выходом и этим резким запахом стоматологии, выворачивающим мне кишки. Я не могла там оставаться. Надев поверх одежды лежавший на кушетке халат, а на голову повязав полотенце в виде тюрбана, я вылила на лицо жирный слой белого крема и высунулась в коридор. Моё сердце подпрыгнуло: Джо Мартин разговаривал с одной из служащих в розовом халате.