Страница 50 из 90
Открыли обе бутылки, подаренные Мильялобо, а я пила лимонад: в компании Даниэля мне не требовалось вина, поскольку рядом с ним я и так была наполовину опьянённой. Съев десерт (а нам предложили печёные яблоки и мороженое), Даниэль спросил, причём вполне естественно, хотим ли мы покурить травку. У меня мурашки пробежали по спине от этого предложения: вряд ли старикам такое понравится. Однако они, к моему удивлению, согласились, а Бланка даже пошла искать трубку. «Ничему такому тебя в школе не научат, американочка», — шепнула она мне с заговорщицким видом, добавив, что они с Мануэлем время от времени покуривали марихуану. Оказывается, на этом острове есть несколько семей, которые выращивают марихуану высшего качества. Лучшая трава, безусловно, была у доньи Лусинды, прапрабабушки, которая вот уже полвека экспортировала её в другие части Чилоэ. «Донья Лусинда даже поёт своим растениям. Она говорит, что им нужно витиевато петь, как и картофелю, и таким образом давать им всё лучшее — вот почему у неё никогда не будет конкурентов», — рассказывала нам Бланка. Я почувствовала себя совсем бестолковой: я сто раз была во дворе сеньоры Лусинды, помогала ей красить шерсть, но никогда не обращала внимания на растения. В любом случае, наблюдая за тем, как Бланка и Мануэль, эти божьи одуванчики, передавали друг другу трубку, я не могла поверить своим глазам. Я пробовала травку и знаю, что могу курить её иногда, не боясь впасть в зависимость, но мне до сих пор не хватает смелости даже пригубить алкоголь. Кто знает, может, я вообще никогда в жизни его не попробую.
Мне не нужно было признаваться Мануэлю и Бланке в том, какие чувства я испытываю к Даниэлю: они сами уже обо всем догадались, увидев меня в платье и с макияжем, потому что обычно я выгляжу как бездомная. Бланка, будучи романтиком по призванию, была готова во всём нам посодействовать, ведь времени в нашем распоряжении было не так много. Мануэль, напротив, отнёсся к моим чувствам скептически.
— Майя, прежде чем ты умрёшь от любви, узнай, умирает ли он от того же зла или решит продолжить своё путешествие и бросит тебя здесь, — посоветовал он мне.
— Если бы все вели себя так осторожно, никто в мире никогда бы не влюблялся, Мануэль. Может, ты ревнуешь?
— Напротив, Майя, я надеюсь на лучшее. Пожалуй, Даниэль отвезёт тебя в Сиэтл. Это идеальный город для того, чтобы спрятаться в нём от ФБР и мафии.
— Ты меня выгоняешь?!
— Нет, девочка моя, как я могу тебя выгнать? Ты же единственный луч солнца, озаривший мою печальную старость, — сказал он с сарказмом, который меня сильно задел. — Я лишь переживаю, что ты расквасишь свой нос о любовные дела. Даниэль уже намекал на свои собственные чувства?
— Ещё нет, но скоро он это сделает.
— Ты кажешься слишком уверенной.
— Такая химия не может исходить от кого-то одного, Мануэль.
— Конечно же, не может! Это воссоединение двух родственных душ…
— Да. Просто с тобой такое никогда не случалось, поэтому сейчас ты и издеваешься надо мной.
— Не говори о том, чего не знаешь, Майя.
— Это ты судишь о том, о чём не имеешь никакого понятия!
Даниэль — первый американец моего возраста, которого я встретила с тех пор, как переехала на Чилоэ, и единственный интересный человек, кого я запомнила. Сопляки из средней школы, невротики в штате Орегон и порочные личности из Лас-Вегаса не в счёт. На самом деле, мы не совсем одного возраста: я на восемь лет младше, но пережила многое и могла бы много чему научить его. С самого начала я чувствовала себя комфортно с Даниэлем. Нам нравятся одинаковые книги, фильмы и музыка, мы смеёмся над одними и теми же вещами и постоянно шутим. Половину из этих шуток он вынес из университета, другую — запомнила я, когда училась в академии. Однако в остальном мы были очень разными людьми.
Даниэля усыновили через неделю после его рождения, белая пара, культурные люди с либеральными взглядами, устойчивым материальным положением и привычным многим образом жизни. Приёмный сын был сносным учеником и хорошим спортсменом, его жизнь была упорядочена, и он планировал будущее с иррациональной уверенностью того, кто не страдал. Даниэль — здоровый, уверенный в себе, дружелюбный и спокойный парень, что раздражало бы, не обладай он пытливым умом. Он путешествовал с желанием многому научиться, что мешает быть просто туристом. Даниэль решил пойти по стопам своего приёмного отца и изучал медицину, он закончил ординатуру по психиатрии в середине прошлого года, и когда вернётся в Сиэтл, получит работу в реабилитационной клинике отца. До чего же иронично получилось: я могла бы быть одним из его пациентов.
Естественное, не акцентируемое счастье Даниэля, как счастье кошек, вызывает у меня зависть. Во время паломничества по Латинской Америке он жил с самыми разными людьми: нечистыми на руку богачами в Акапулько, рыбаками на Карибах, лесорубами Амазонки, производителями коки в Боливии, коренными жителями Перу, а также членами банд, сутенёрами, наркоторговцами, преступниками, полицейскими и коррумпированными военными. Он плыл от одного приключения к другому, и они никак не отразились на его невинности. У меня же, напротив, были шрамы, царапины и ушибы от всего, что я пережила. Этот парень — настоящий счастливчик, и я надеюсь, что между нами не возникнет проблем. Он провёл первую ночь в доме тёти Бланки, среди льняных простынь под пуховым одеялом (настолько Бланка была утончённой), но потом всё же присоединился к нам, поскольку она нашла какой-то предлог, чтобы поехать в Кастро и передать гостя в мои руки. Даниэль развернул свой спальный мешок в углу гостиной и устроился там с кошками. Каждый вечер мы ужинаем поздно, лежим в джакузи и много разговариваем. Он рассказывает мне о своей жизни и своей поездке. А я показываю ему созвездия южного полушария, рассказываю о Беркли и своих бабушке и дедушке, а также об академии штата Орегон, но на данный момент о Лас-Вегасе я умолчала. Я не могу сказать ему об этом, пока мы не будем полностью уверены друг в друге. Я не хочу его пугать. Мне кажется, что в прошлом году я резко спустилась в мрачный мир. Пока я была под землёй, как семя или клубень, изо всех сил пыталась появиться другая Майя Видаль; возникли тонкие нити, ищущие влагу, затем корни, похожие на пальцы, жаждущие питания, и, наконец, цепкие стебли и листья, вылезшие наружу в поисках света. Теперь я должна быть цветущей; вот как я могу распознать любовь. Здесь, на юге мира, дождь делает всё вокруг пышным и плодородным.
Тётя Бланка вернулась на остров, но, несмотря на её льняные простыни, Даниэль не пожелал вернуться к ней и остаётся с нами. Хороший знак. Мы были вместе целый рабочий день, потому что я не работаю: Бланка и Мануэль освободили меня от обязанностей, пока Даниэль здесь. Мы говорили о многих вещах, но он до сих пор не дал мне повода ему доверять. Этот парень намного осторожнее меня. Он как-то спросил, почему я нахожусь на Чилоэ, и я ответила, что помогаю Мануэлю в его работе и знакомлюсь со страной, потому что часть моей семьи родом из Чили — это хотя и правда, но всё же неполная. Я показала ему городок, где он снимал на свою камеру кладбище, дома на сваях, наш жалкий и пыльный музей с его разделённой на четыре части рухлядью и нарисованными масляными красками портретами забытых героев. Также познакомила и с доньей Лусиндой, которая в свои сто девять лет всё ещё продает шерсть, урожай картофеля и собранную марихуану, с поэтами труко в «Таверне Мёртвеньких», с Аурелио Ньянкупелем и его рассказами о пиратах и мормонах.
Мануэль Ариас в восторге: вот и нашёлся внимательный гость, который восхищенно его слушает и не критикует, как я. Пока они разговаривают, я считаю минуты, потерянные в легендах о колдунах и монстрах; минуты, которые Даниэль мог бы использовать куда лучше, проведи он их наедине со мной. Он должен был закончить своё путешествие через несколько недель, а пока тот всё ещё не побывал на крайнем юге континента и в Бразилии. Жаль, что он тратит своё драгоценное время на Мануэля. У нас было несколько случаев уединения, хотя, на мой взгляд, этого очень мало, и Даниэль лишь взял меня за руку, чтобы помочь перепрыгнуть через подводный камень. Мы редко остаёмся наедине, потому что за нами следят кумушки деревни, а Хуанито Корралес, Педро Пеланчугай и Факин следуют за нами буквально повсюду. Все бабушки уже догадались о моих чувствах к этому молодому человеку, и я думаю, они вздохнули с облегчением, ведь про меня с Мануэлем ходили какие-то нелепые слухи. Люди с подозрением относятся к нашему совместному проживанию, несмотря на то что разница в возрасте у нас составляет более полувека. Эдувигис Корралес и другие женщины сговорились, чтобы нас свести, но они должны действовать более скрытно, иначе эти кумушки напугают молодого человека из Сиэтла. Мануэль с Бланкой тоже сговорились.