Страница 55 из 103
Я кивнул головой и направился в каюту. Ну, да. Это я про себя говорю «китайцы, китайцы», а здесь их ханьцами кличут.</p>
<p>
С Генрихом пока мои планы не реализовались. Его по-прежнему мучила морская болезнь. Выполнив мое поручение с письмом к Терезе Одли, он вернулся весь зеленый и с холодным потом на лбу. Я даже испугался и вызвал судового доктора.</p>
<p>
Судовой доктор только развел руками. Мол морская болезнь и слабый организм подростка. Прописал питаться бульоном, который Генрих и так пил, и спать. Пообещал, что через несколько дней наступит улучшение. И вообще сказал, что в первом классе только я и миссис Донахью не страдаем от морской болезни. </p>
<p>
- Почему так? – поинтересовался я.</p>
<p>
- Всегда и в любой сфере жизни можно встретить уникумов, - был его ответ. – Вот вас не берет морская болезнь. А у нас на корабле служил матрос, у которого никогда не было похмелья, сколько бы не выпил.</p>
<p>
- Не может быть! – позавидовал я. - А почему был?</p>
<p>
- В прошлом плавание за борт выпал. Вот так! - назидательно сказал доктор, взял плату за свой визит и откланялся.</p>
<p>
Так и прошло несколько дней. По утрам я занимался своей зарядкой на палубе. Пассажиры потихоньку оживали. Иногда по утрам я видел одну-две бледных, не очень хорошо причесанных женщин, а иногда и детей, которые не уверенно ступали по палубе. Сначала они косились на мои экзерциции, а потом привыкли. Я стал для них частью пейзажа, а может быть, они просто посчитали мои «рукомашества» и «дрыгоножества» чудачеством эксцентричного английского аристократа. Как там было на самом деле, не ясно, но друг другу мы не мешали. Пару раз видел миссис Донахью с ее этюдником, но она меня демонстративно не замечала. Тереза Одли на палубе так и не появлялась.</p>
<p>
После зарядки и водных процедур я ввел за правило беседовать с Генрихом. Если нам суждено, сколько не знаю, но быть вместе, то мне хотелось бы, чтобы он следовал определенным правилам, к которым я сам привык. В первую очередь рассказал ему про гигиену. Под лозунгом «ну, ты же хочешь быть доктором?» я рассказал ему про ужасных, невидимых глазом существ, которые появляются из грязи, набрасываются на человека изнутри и вызывают различные болезни. На мое удивление, Генрих слушал с интересом и очень внимательно. Может быть, он примерял то, что только что услышал от меня, на болезнь и смерть своей матери. Не знаю, я не стал его расспрашивать. Утренними беседами дело не ограничивалось. Каждый вечер перед сном я просил его рассказать, что и как он понял из моих рассказов. Порой из этих ответов Генриха я узнавал для себя много нового.</p>
<p>
Работать языком приходилось и за ужином. За неимением других развлечений мои утренние занятия привлекли всеобщее внимание. Мне пришлось придумать историю, как в САСШ я повстречал старика японца, который и обучил меня этим «рукомашествам» и «дрыгоножествам». На вопрос «Зачем?». Я отвечал сначала коротко «А захотелось!», а потом длинно, что мол я путешественник, а значит нацелен узнавать все новое. </p>
<p>
Но просто так от меня не отстали. Как только в капитанском салоне появился новый «едок» - промышленник, Джеймс Томсон, то вопросы посыпались на меня вновь. А на сколько это благородно биться ногами? А почему я не стою боком, как боксе? А почему я так широко шагаю?</p>
<p>
В конце концов, я попросил у стюарда бумажную салфетку и карандаш, и принялся записывать все вопросы, пообещав ответить на следующий день. На следующий день, когда меня спросили, а где мол ответы, то я лишь развел руками.</p>
<p>
- Господа, ответы получились такими длинными, - сказал я с серьезным видом. – Что я решил написать целую книгу об этом. Если вы сообщите мне свои адреса, то, как только эта книга выйдет из типографии, я сразу ее вам направлю.</p>
<p>
После этого я принялся за еду и в тот вечер меня уже никто не отвлекал от этого занятия. То ли обиделись, то ли переваривали сказанное мной.</p>
<p>
Сцена 47</p>
<p>
Однажды, придя утром заниматься на палубу, я обнаружил, что у меня появился партнер. Ну, как партнер? Просто еще один пассажир первого класса решил заняться физкультурой. Правда, это был не пассажир, а пассажирище. Одного взгляда на него мне было достаточно, чтобы у меня в голове зазвучала мелодия «Выходят на арену силачи, не ведая, что в жизни есть печаль…». Выше меня, грудная клетка раза в два шире моей, мощные руки. Ноги, бугрящиеся мускулами, были коротковатыми, но от этого казались еще более монументальными. Вместо брюк у него было надето эластичное сероватое трико, а сверху было то, что мое время женщины называли «боди». Боди было черного цвета. Наверное, для этого времени такой наряд был обычным. Но я еле сдержал улыбку. Из-за того, что туловище было слишком мощным, голова этого человека казалась неестественно маленькой. Комичности, на мой взгляд, добавляли жиденькие, прилизанные волосы и усики с задранными вверх концами. Рядом с великаном стояли две гири. Думаю, что веса в них было не менее 36 килограмм. Почему я так уверенно говорю? Двадцати четырех килограммовые гири я видел и даже одно время ими пользовался. Так вот, эти были побольше.</p>
<p>
Ладно, у всех свои «недостатки». Вот я, например, китайцем вырядился. Я слегка наклонил голову, чтобы поприветствовать великана, и начал выполнять свой утренний комплекс. За прошедшие дни я уже научился не обращать внимания на окружающих и полностью погрузился в контроль движения и дыхания.</p>
<p>
Когда я закончил зарядку, я с удивлением увидел, что вокруг собралось больше пассажиров, чем обычно. То ли морская болезнь пошла на убыль, то ли их внимание привлек великан, то ли и первое, и второе сразу.</p>
<p>
Я собирался покинуть палубу, когда ко мне подошел великан.</p>
<p>
- Не хотите попробовать настоящие мужские упражнения, - вместо приветствия сказал он.</p>
<p>
- Предлагаю сначала познакомиться, - ответил ему я. </p>
<p>
Его предложение было не особо вежливым, но этот великан, несмотря на свою комичность в моих глазах, вызывал у меня симпатию. Поэтому я решил не поднимать вопрос о правилах хорошего тона.</p>