Ведьмина генетика

— Хороший преподаватель, — протянул он, — выбирал бы себе прихвостней получше, чем маркиз, не способный отличить друг от друга два самых примитивных заклинания на свете.

Гастон вздрогнул. Должно быть, вспомнил, как, пытаясь выслужиться перед королевским семейством, попытался взмахом руки создать розы. Заклинание, что там греха таить, и вправду было примитивным, и Мартен даже примерно не представлял, что надо было с ним сделать, чтобы вместо букета роз наколдовать дождь.

Между прочим, тогда ди Брэ выставили прочь из зала и позволили вернуться только на бал, чтобы до этого он своими выходками не портил людям настроение.

— Мерзавец!.. — зашипел маркиз, так и не поняв, откуда Мартен мог знать такие подробности. Должно быть, увиденного сквозь пелену чар оказалось слишком мало, чтобы он осознал, с кем именно разговаривает.

— С меня довольно! — воскликнул Клебо, и без того очень нервный — слишком уж его смущало присутствие Акрена. — Будешь наказан!

Мартен даже не сомневался, что это восклицание относилось именно к нему. С чего б то Клебо наказывал своего любимчика, маркиза ди Брэ, когда тот готов, как маленькая собачонка, таскаться за ним и признавать великую силу — и плевать, что от силы той на самом деле остался один только мыльный пузырь, и тот вот-вот лопнет. Клебо вообще был подозрительным типом, вроде бы и умел колдовать, и силы у него, судя по всему, были немалые, но все же… что-то гнилое, непонятное присутствовало в этом мужчине, понять бы только, что именно.

— Отработаешь в архивах, — прошипел артефактолог, — будешь перебирать книги, отсортируешь, какие необходимо отправить на реставрацию, а какие выкинуть. Я дам список. А пока что — вон с моего занятия. Гастон, проводи его!

Маркиза ди Брэ не пришлось просить дважды. Он схватил Мартена за руку, очевидно, собираясь выволочь того из аудитории силой, но принц, не удержавшись, ответил коротким разрядом собственной магии и, воспользовавшись замешательством Гастона, протиснулся мимо него и направился к выходу из аудитории.

Впрочем, маркиз решил не отставать. Он бросился за Мартеном, решив, очевидно, представить все так, словно принц убегал из аудитории, испугавшись своего врага, и догнал того за несколько метров до двери, вновь дернул за руку, останавливая, и тот нехотя оглянулся, запоздало осознав, что Гастон не считал разговор законченным, а для того, чтобы почувствовать себя победителем, ему понадобится что-то чуть большее, чем просто избавиться от соперника на одну короткую лекцию или понаблюдать за его муками в библиотеке.

— И чего ты хочешь? — тихо, так, чтобы никто кроме ди Брэ не услышал, спросил принц.

— Я вызываю тебя на дуэль! — прошипел Гастон, тыкая Мартену в грудь — точнее, в живот, но откуда ж Гастону было знать, что на самом деле его соперник на голову выше скрывавшей его иллюзии, — скомканную белую перчатку, такое себе средство вызова на действо, между прочим, запрещенное законом. — И только попробуй отказаться! Тогда я ославлю тебя и твою девицу так, что вся академия будет стоять на ушах. Запомни мои слова!

— Где? — коротко спросил принц, невольно выпрямившись и расправив плечи. — И когда?

— Завтра в полночь, — заявил ди Брэ. — На дуэльном месте! Ах да, ты же не знаешь, мальчишка. На крыше Северной Башни. И только попробуй не прийти или позвать кого-нибудь на помощь! Я с тебя семь шкур спущу, и мне за это ничего не будет!

— Я приду, — усмехнулся Мартен. — Смотри, сам не испугайся.

Но Гастон ни Брэ не собирался пугаться. Он же, в конце концов, не знал, что будет сражаться с кронпринцем Рангорна.

Смерив напоследок маркиза презрительным, совершенно не идущим к его слабенькому иллюзорному телу и веснушчатому лицу, взглядом, Мартен повернулся к нему спиной и уверенно, не задумываясь о последствиях, вылетел прочь из аудитории. Наверное, не следовало. В своем настоящем облике кронпринц, наверное, мог позволить себе и не такое, и это выглядело бы логично, но под иллюзией, наверное, он вызвал только издевательские смешки в аудитории.

Впрочем, если б Мартена это хоть немного волновало! Он вообще с трудом сдерживал рвущуюся на свободу довольную улыбку.

Гастон ди Брэ мог быть сколько угодно коварным и насмешливым, мог, если ему того так хочется, продолжать подкалывать Мартена эти оставшиеся полтора дня, мог считать себя королем и повелителем миров в этой крошечной студенческой группе, где особенно одаренных-то и не было, потому что в нее включали тех, у кого дар проснулся очень поздно.

Но когда дело дойдет до сражения, Мартен не сомневался, что преимущество будет на его стороне.

Он так увлекся своими мыслями, что даже не сразу услышал оклики Беллы. Только когда девушка догнала его и поймала за руку, он понял, что несколько минут убегал от нее, как ненормальный. Наверное, это тоже со стороны выглядело очень смешно.

— Что он от тебя хотел? — выдохнула Белла. — Я слышала что-то про полночь завтрашнего дня.

Сказать о дуэли Белле означало до этой дуэли не добраться в принципе, и Мартен прекрасно это понимал. Отшутиться получится вряд ли — что-то подсказывало ему, что девушка нынче совершенно не настроена смеяться.

Нет, все же, надо было реагировать помягче.

Принц устало вздохнул и оперся спиной о холодную стену. Надо же, он успел добежать едва ли не до замковых подвалов! А ведь никогда прежде не имел возможности блуждать по академии Вархвы так беспрепятственно. Историческое здание, как ни крути! Странно только, что это самое историческое здание на самом деле и гроша ломаного не стоило. Нескольких дней пребывания здесь Мартену с головой хватило, чтобы понять, насколько смешной оказалась его детская мечта учиться именно здесь, познавать науку колдовства. Хоть что-то хорошее сделал папенька, когда не позволил отправиться в это мрачное, серое, пропитанное духом несколько подпортившейся, покрывшейся плесенью истории место. Может, мэтр Рьяго и был великолепным артефактором, но он сейчас не в состоянии не только отвечать на вопросы, а и выкарабкаться с того света. Проклятье — это не шутки…

— Да так, — усмехнулся Мартен. — Ничего. В очередной раз решил выяснять отношения. Но мне это, сама понимаешь, неинтересно.

— Неинтересно? — прищурившись, уточнила Белла. — Точно? Мы здесь не за этим, Мартен. Нам надо обследовать библиотеку, поговорить с артефактором…

— Рьяго умирает, Белла, — покачал головой Мартен. — Несмотря на то, что Акрен снял с него проклятье, старик едва держится. И я не удивлюсь, если совсем скоро нам уведомят о том, что пора бы впадать в траур, потому что несчастный мэтр отправился к праотцам.

— Но есть же еще Клебо!

Мартен только покачал головой.

— Клебо ни на что не способен, — твердо ответил Мартен. — Он — бездарность, каких свет не видывал, и тот бред, который он несет про артефакты, может прийтись по душе только особенным извращенцам, не понимающим ничего в магии! Таким, как Гастон! А я все это слушать не намерен. Я не знаю, как мне докопаться до истины, но найду способ. Я исправлю все, что мы натворили.

Белла покачала головой. Сейчас она выглядела не испуганной, а расстроенной, опустила глаза и почему-то избегала возможности встретиться с Мартеном взглядом.

— Исправляя, пожалуйста, не сделай еще хуже, — шепотом попросила она. — Мне совершенно не хочется умереть.

Кто б сомневался! Мартен вообще достаточно редко встречал людей, которые искренне желали бы перекочевать на тот свет. Впрочем, Гастон вот нарывался.

Интересно, а за убийство на дуэлях какое положено наказание?

Тем не менее, надо было как-то отвлечь Беллу от дурных мыслей. Или убедить ее в том, что все происходящее сейчас им просто необходимо.

— Не вернем Акрена на место — даже не родимся, — усмехнулся Мартен. — Я-то уж точно.

Глава двадцатая

Мартен пришел на крышу Северной Башни ровно в полночь.

Ночь оказалась неожиданно теплой и какой-то по-рангорнски летней. Мартен привык за те несколько дней, что они жили в Вархве, что к вечеру становится прохладно, поднимается сильный ветер, иногда даже начинается дождь, потому для него сущей неожиданностью оказалось ясное звездное небо и полумесяц, сиявший в небесах.