Ведьмина генетика

— Ты, — он указал на еще одного здоровяка, смотревшего исподлобья, — можешь придержать свои сексуальные желания при себе, ты не в моем вкусе. И вопрос на тему оплаты тоже — тебе не хватит всего золота Халлайи. Ты, — он перевел взгляд на щуплого мальчишку, — можешь забыть о моем медальоне. Если попытаешься подмешать мне в еду ту гадость, которая лежит у тебя в кармане, то она на меня не подействует, и когда будешь стягивать медальон, я тебя случайно очень удачно толкну. Так, что ты разобьешь голову, прикусишь себе язык и будешь не только тупым, но и немым. Ты, — он перевел взгляд на четвертого, самого тихого мужчину, спокойно сидевшего на своем месте и только зло поглядывающего на здоровяков, — если желаешь самоутвердиться, сделай себе заточку чуть длиннее. Того, что ты сумел подготовить, не хватит, чтобы серьезно его ранить, а резать горло в тюрьме — плохой вариант, сядешь надолго. И, да, ты можешь попытаться выпустить мне кишки. Это хороший вариант, учитывая то, что мы в одной весовой категории. Но обижать старших, мальчики, бывает вредно для здоровья. Ну, и, наконец, последний, — он с усмешкой взглянул на мужчину, вальяжно развалившегося на самой лучшей койке. — Тебе страшно, правда, маг?

Мужчина даже не дернулся. Даже если бы Акрен обладал великолепным зрением, он не смог бы уличить своего сокамерника в излишней нервозности, тот слишком хорошо владел собой. Но это и сыграло с ним злую шутку.

Вольный знал: все проявляют эмоции. Даже люди, которые пытаются притвориться камнями. И чем лучше у них выходит это самое каменное выражение лица, тем быстрее они начинают забывать о том, как оно неестественно выглядит. Маска становится прочнее, роли перераспределяются, но тот, кто застрял в образе равнодушного, еще большим холодом реагирует на самый страшный раздражитель. Тот, кто действительно чувствовал себя расслабленно, сменил бы позу, отреагировал бы на обращение к нему.

Но у Акрена не было никакого желания выбивать себе главенство в камере. Он не собирался здесь задерживаться надолго.

— Можете поинтересоваться у него, кто я такой и почему меня стоит бояться, — Акрен спокойно прошел в самый конец камеры и легко запрыгнул на верхнюю полку. — Когда надумаете, обращайтесь. Так уж и быть, я согласен помочь вам с побегом.

В камере воцарилась тишина. Акрен растянулся на узкой койке и даже интереса ради закрыл глаза, хотя на что это влияло? Зрение никогда не было основным его оружием. Мужчина куда лучше слышал, чем видел, и сейчас, избавляясь от дополнительной информации в виде четких или даже размытых картинок, он только стал воспринимать окружающий мир лучше. Впрочем, тихое перешептывание громилы, первого попытавшегося распалить конфликт, и мага, немного заигравшегося в равнодушие и спокойствие, совершенно не интересовали Вольного.

Он не задремал по другой причине — продумывал, как проще, с меньшими последствиями выбраться из этого здания. В конце концов, хоть магия ему и не страшна, хватает и другого — любая пуля или даже уверенный удар ножа… Хотя кто-то и вздумал восторгаться его способностями как фехтовальщика, успехи Акрена были серьезно преувеличены, он вряд ли смог бы устоять против нескольких противников, да и та, локальная победа — скорее следствие чужого неумения, чем его преимуществ.

У него перед глазами буквально стоял тот интересный, закрывающийся и без ключа замок, если дверью хлопнуть с достаточной силой. Он считал щелчки, звучавшие, когда маг запирал и отпирал дверь, запомнил, как тот ее направил… Сколько магии было на ключе, Акрена совершенно не интересовало, он знал, что колдовство — то, что он даже не сможет увидеть, — не станет для него существенной преградой. А вот сам механизм мог, и этого надо избежать.

— Значит ты — истинно неодаренный?

Судя по тому, как близко звучал голос, маг изволил все-таки подняться и подойти к Акрену поближе. Вольный не сомневался, что это именно он — эти кошачьи, мягкие шаги не могли принадлежать ни двум верзилам со странными предпочтениями, ни уж тем более мальчишка, который крался бы с нарочитой осторожностью. Тот же, который с заточкой, даже не вставал со своего места, только нашаривал оружие под подушкой, собираясь защищаться, если вдруг ночью на него вздумают напасть.

— Предположим, — согласился Шантьи. — Сталкивался с таким?

— Знаком с нашим высочеством. У вас есть что-то общее, — холодно отметил маг.

— Конечно, есть. У нас обоих — безмозглые короли, — хмыкнул Акрен, вспоминая последнее гениальное политическое решение Эмильена поддразнить дворян и дать ему, сыну свинаря, статус королевского советника. Да даже если забыть о дарованном графском титуле… Неужели нельзя привлекать к себе внимание несколько менее активно?

— И как ты собираешься сбежать отсюда? — тихо спросил маг. — Стены заблокированы, колдовство здесь не использовать.

— Открою дверь отмычкой, — пожал плечами Акрен. — У любого нормального преступника должна быть при себе как минимум одна. Мой сосед, — он указал на мужчину, лежавшего снизу, — вполне может одолжить свою заточку, например.

Судя по тому, как завозился мужчина, ничего одалживать он не собирался.

— Все не так просто, — мужчина усмехнулся, — как тебе кажется. Иначе я бы давно уже вышел отсюда. Или они. На двери — магия, которая не даст выйти ни одному преступнику. Все, кто попал сюда за дело, как сидели, так и останутся здесь сидеть.

— Я очень рад, что вы все так положительно смотрите на вещи, — хмыкнул Акрен. — И что мне так повезло попасть сюда именно в тот период, когда у каждого уже терпение на исходе, но у меня нет времени. Я очень надеюсь попасть в столицу вовремя, прежде чем ваше непутевое величество натворит дел, которые потом точно будет не разгрести.

Например, устроит свадьбу, а потом попытается каким-то образом заставить своего сына быть "правильным" принцем. Что он там угрожал сделать, отсечь магию? Акрен очень сомневался, что это удачное решение.

— Ну так что? — спокойно поинтересовался он, — мы пробуем, или вы остаетесь гнить здесь до скончания своих дней или как минимум до суда, а я разбираюсь с собственными проблемами самостоятельно? Мешать хоть не будете?

Акрен легко спрыгнул на землю и протянул руку.

— Там у тебя под подушкой еще должно быть что-нибудь вроде вилки, — промолвил он.

— Пророк, — скривился мужчина, вытягивая и вправду нечто напоминающее вилку — тонкое, с двумя острыми длинными зубцами, которыми при желании можно было проколоть кому-то артерию.

Мужчина даже не спрашивал, каким образом Акрен узнал о существовании у него в запасе еще и такого оружия. Он отдал его так безропотно и спокойно, что Акрен с трудом сдержал рвущуюся на свободу торжествующую улыбку.

Он присел рядом с дверью, заглянул в замочную скважину и чуть прищурился, пытаясь разглядеть магию, если она и в самом деле существовала. Но, как и каждый раз, когда Шантьи пытался это сделать, колдовство никоим образом не выдало себя, ответило на его зов знакомым, донельзя надоевшим уже равнодушием. Акрен и не ждал большего. Ему надо было только, чтобы заклинание, делавшее эту дверь такой мощной, держалось ровно до того момента, когда он наконец-то ее не откроет.

Он надеялся, что просчитал все правильно — и человеческие желания тоже. Что раздражение достигнет своего пика как раз в нужный момент, что люди а триста с лишним лет изменились не настолько, чтобы он уже не мог предсказать каждое их действие. Конечно, это было очень рискованно, он шел ва-банк, но разве Акрен делал это впервые в жизни?

Снаружи раздался тихий звук — чьи-то часы наконец-то привели свою стрелку к очередной цели.

Что-то в двери тихо щелкнуло. Замок открылся, и Акрен сдвинул дверь на какой-то жалкий сантиметр — исключительно для того, чтобы она не захлопнулась сама по себе, — а потом разочарованно протянул импровизированную вилку маячившему за спиной магу, а потом якобы замешкался, не спеша подниматься на ноги.

Удар — самый предсказуемый и самый ожидаемый из всех возможных в этой ситуации, — последовал ровно в тот миг, когда на него и рассчитывал Акрен.