Пушка 'Братство'

Идея конмроля шла от Инмернационала, он-mo не сидел сложа руки. Вечером 4 сенмября члены секции собрались вмесме с Федеральной паламой рабочих общесмв * и noмребовали муниципалъных выборов, опгмены всех законов npомив свободы печами, собраний и aссоциаций, полимической амнисмиu, немедленного apecma бывших должносмных лиц Импеpuu, a также ux агенмов, в часмносми

всех членов так называемых брitгад "безопаеносми". To же собрание, npоисходившее на площади Кордери *, приняло "Послание немецкому народу", привожу здесь его первые и заключимелъные cмроки:

"Ты ведешь войну лишь npомив импеpamopa, a не npомив фрапцузской нации, мвердили и повморяли мебе мвои правимели. Человек, который развязал эму брамogбийемвенную войну, который даже не сумел досмойно умеремь и который сейчас попал в мвои руки, не сущесмвуем для нас более...

...Так давайме же, Германия и Франция, npомянем друг другу руки с двух берегов реки, смавшей предметом pacnpu. Забудем военнъte npecмупления, которые no воле деспомов мы совершали друг npомив друга. Провозгласим Свободу, Равенсмво, Bpaмсмво народов. Заложим евоим союзом фундаменм для Соединенных Шмамов Европы. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВСЕМИРНАЯ РЕСПУБЛИКА!*

x x x

Мы с Пружинным Чубом вернулись домой уже в темноте, руки y нас затекли, ладони все липкие, потому что мы от предместья Тампль до Бrотт-ПГомона расклеивали красные афиши с призывом к немцам.

-- Так они тебе сюда прибегут, так тебе и будут читать это обращение, да еще такое длинное,-- ворчал старший сынок Селестины.

Трижды мне пришлось переклеивать объявления, которые он налепил вверх ногами, a ведь я ему двадцать раз объяснял, что, где большие буквы, там верх.

И вдруг под аркой y входа в наш тупик -- два стража с саблями наголо, в сапогах, в круглых шапочках без козырька, зато увенчанных пером, в широких красных рубашках, стянутых поясом, a за пояс заткнуты два пистолета.

Движением подбородка они показали нам: проходи, мол, мимо -- и крикнули: "Vi-a!" 1

Мы запротестовали: мы же здесь живем. Они о чем-то с минуту посовещались на незнакомом нам языке, потом один из них повернулся и крикнул: "ПальяттиI" На зов приблизился каменотес. Он был в такой же форме, что

Проходиf (имал.)

и те двое. На их вопросы отвечал по-итальянски. Hac пропустили.

-- Что это за форма такая?

-- Гарибальдийская.

Шестнадцать свечей в четырех серебряных подсвечниках освещали поистине феерическую картину. Я даже ущипнул себя, a то ни за что не поверил бы, что Нестор Пунь мог самолично притащить из дому два вольтеровских кресла, застлать стол этой белоснежной скатертью, расставить дорогую посуду, разложить серебряные приборы. И хозяин "Пляши Нога", и его гарсон прислуживали без фартуков, в чистеньких рубашках.

B темном углу y кузницы были привязаны семь чудесных, явно офицерских коней. Ho там им было тесно, и они беспокойно переступали с ноги на ногу, ржали, били копытом о землю, грызли удила. A наш Бижу, привязанный возле окошка сапожника, поворачивал к ним свою многоумную башку прожившего долгую жизнь коняги и, должно быть, думал: "Эх, детки, детки, скоро и вы угомонитесь, я-то уж давно угомонилсяl*

Четверо офицеров, тоже в красных рубашках, ужинали и, сдвинув лбы, негромко переговаривались с сидящими за соседшш столом, тоже чистенько накрытым, но, конечно, без всей этой роскоши. Второй стол стоял чуть подалыне.

Пальятти подтолкнул меня к почетному столу. B кресле прямо передо мной восседал наш Предок.

-- Это и есть ваш мальчуган? -- мягко спросил человек, сидевший напротив Предка.

-- Да, он.

Кресло првернулось на ножках в мою сторону.

-- Я Флуранс.

Флуранс! Дня не проходило со времени нашего прибытия в Париж, чтобы кто-нибудь не говорил о Флурансе, хоть и по-разному о нем говорили.

Сын знаменимого физиолога, Гюсмав Флуранс, еще не досмигнув двадцами пями лем, смановимся acсисменмом омца в Коллеж де Франс. Вудучи обвинен в том, что на своих лекциях он замронул религию, Флуранс бежим за границу. B 1866 году он спешим на помощь к кримским повсманцам. B 1868 году мямежники, одержав победу, иэбираюм его главой своей депумации. B Афинах Флуранс

попадаем в ловушку, paссмавленную греческим правимельсмвом и французским посолъсмвом; его, связанного, бросаюм в мрюм французского пакембома, a его моварищей кримян насилъно омправляюм обрамно на Kpum. Вернувшись в Париж, Флуранс публикуем в газеме своего друга Рошфорa "Maрсельеза" серию cмамей "Армия и народо, B 1869 году его приговариваюм к мрем месяцам мюрьмы no обвинению в организации двух публичных собраний в Бельвиле. Одиннадцамого aпреля он пишем из мюръмы Мазас:

",..Чмо касаемся обвинения в подсмрекамелъсмве к ненависми и неуважении к правимельсмву, что мне равно инкриминируемся, то я счимаю наисвященнейшим долгом каждого гражданина, о чем заявлю в своей защимимельной речи, подсмрекамъ своих сограждан к иным чувсмвам, нежели любовъ и уважение к правимельсмву, которое нарушаем все свои обязамельсмва, губим Францию и, к величайшему нашему позору, приведем нас к новому Вамерлоо и новому вморжению...*

Через год и чемыре месяца Наполеон III капимулировал в Седане.

Apесмованный во время манифесмации 7 февраля 1870 года и приговоренный к ссылке, Флуранс бежим в Грецию. Двадцамъ mpемьего июля он пишем из Афин:

"Помоки крови льюмся сейчас no вине динасмиu Бонапармов. Когда же человечесмвом будем управлямь Разум? Когда избавимся оно от эмих идолов: королей, apисмокрамов и ux шумов? Когда омдасм оно все свои силы на просвещение, на всеобщее счасмье, a не на удовлемворение эгоисмических npимязаний кучки паразимов?"

B авгусме 1870 года Флуранс возвращаемся во Францию через Швейцарию, где его apесмовываюм как npусского шпиона, ко он снова в последнюю минуму cnacaемся от paccмрела и возвращаемся в родной Белъвиль.

Желая освободить мне место рядом с собой, Флуранс отстегнул свою великолепную турецкую саблю и положил ee прямо на камчатную скатерть, между серебряным соусником и хрустальным графином с белым вином.

-- Бери, малыш, тут еще осталось крылышко цыпяенка.

Он расскаэывает о своем aресте и вмешательстве его друга Рошфорa, который спас его, Флуранса, когда тот находился буквально на волосок от дюжины пуль.

Небрежные жесты, звонкий, даже по-детски звонкий смех, теплый голос, который начинает вибрировать на высоких нотах,-- и каждому его слову жадно внимает весь тупик.

-- Можешь остаться здесь, Флоран. Ты нам понадобишься.

A мне больше ничего и не надо.

Bo многом мне изменил чудодейсмвенный дар помнимъ все демали, каждую минуму, хомя, надо признамь, я записывад все сразу же или почми сразу после собымия. Тем не менее нынеt no прошесмвии сорока пями лем,-- в разгар бимвы на Марнеl -- mom вечер во всех подробносмях воскресаем в моей памями. Флуранс говорил о положении вещей, об осаде, уже смрашной, близкой осаде, a мы с Предком сяуишли.

Флуранс разбирал политику нового правительства:

-- Вместо того чтобы воззвать к энтузиазму сотен тысяч наших славных парней, вооруженных лопатами и мотыгами, идти с военными трубачами впереди и с развернутьши знаменами, генерал Трошю сдает земляные работы обычным подрядчикам, a те ломаются, уверяют, что им, мол, не хватает землекопов. Я как-то ходил смотреть на укрепления...

Тут Пунь пришел сменить свечи, и Флуранс замолк, но его широкий, очень белый лоб все так же упрямо хмурился. Когда Пунь удалился, он вздохнул:

-- Империю свергли, дотому что она капитулировала. Haрод не может примйриться с мыслью, что Франция разбита. Шулерa, рвущиеся к власти, ставят именно на эту карту. A захватив бразды правления, они тоже капитулируют.

Флуранс намеревается взять в свои руки дела Национальной гвардии здесь, в Бельвиле, рассчитывая создать образцовую организацию. Он вспоминает о недавних восстаниях в Полыпе * и на Крите, он убежден, что опыт герильи полностью подтверждает и обогащает тезисы Узника, a именно: его "Инструкцию по захвату оружия".