Страница 28 из 103
Толпе первокурсников тут было тесно, и они сгрудились, дыша друг другу в затылок и беспокойно оглядываясь. Психологическая обработка продолжалась, и даже Гарри, теоретически готовый к этому, на практике начал ощущать беспокойство и волнение.
— Добро пожаловать в Хогвартс, — выдержав драматическую паузу, поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде, чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Это очень важно, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета.
Насколько помнил Гарри, в маггловском мире самые устойчивые сообщества как раз и формировались в таких же закрытых школах — Вернон Дурсль до сих пор носил галстук Смеллтингса и временами выбирался попить пива с бывшими однокашниками, особенно если кто-то за него платил.
— Факультетов в школе четыре, — продолжила МакГонагалл, — Гриффиндор, Хаффлпафф, Рэйвенкло и Слизерин.
Гарри отметил про себя, что свой факультет — Гриффиндор — она назвала первым, а Слизерин — последним. Версия о том, что Гриффиндор и Слизерин являются школами молодого пополнения для двух партий магического мира, кажется, подтверждалась. Рэйвенкло и Хаффлпафф, скорее всего, были нейтральными.
— У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы.
Двух, если считать только Волдеморта и Снейпа, или трех, если считать еще и мистера Розье, выдающихся волшебников со Слизерина Гарри даже знал, причем Снейпа и Розье — лично.
— Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые баллы, а за каждое нарушение распорядка баллы будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше баллов, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, никто из вас не подведет свою новую семью.
Это напомнило Гарри рассказы МакФергюссона и Лесли о коллективной ответственности в учебках Армии Ее Величества и Морской Пехоте. МакФергюссон говорил, что это отлично работает, но тому, кто подставил товарищей по взводу или роте, не позавидуешь.
— Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями, — с этими словами МакГонагалл оставила растерянных и напуганных первачков доходить до кондиции самостоятельно, пообещав вернуться во благовременье и напоследок приказав вести себя тихо. Уже из дверей она бросила неодобрительный взгляд на грязный нос Рона и застегнутую где-то под ухом мантию Невилла.
— И как же будет происходить этот отбор? — спросил Гарри Рона, игнорируя мисс Грейнджер, наверняка прочитавшую о процедуре отбора в «Истории Хогвартса».
— Фред говорил, что нам придется проходить через какие-то испытания, — промямлил тот, — вроде бы для того, чтобы попасть на Гриффиндор, надо будет бороться с троллем.
— Ты уверен… — тут Гарри сделал небольшую паузу.
— Ну, он мог и пошутить!
— …что это был не Джордж?
— Да ну тебя! — засмеялся Рон, которого шутка Гарри вывела из состояния полуступора. — А я купился! Конечно же, он пошутил! И я вспомнил — они на первых каникулах дразнили друг друга какой-то шляпой! Может, нам надо будет достать из нее кролика?
— Льва, — с важным выражением лица заявил Гарри, — если хочешь на Гриффиндор — постарайся нащупать льва и не перепутать его, например, с барсуком.
Рон хлопнул его по плечу и сказал, что теперь он спокоен: уж змею-то он от всех прочих как-нибудь отличит, и значит, Слизерин ему не угрожает. Гарри заметил, что жмущийся к ним Невилл тоже слегка приободрился. К сожалению, приободрилась и мисс Грейнджер, которая немедленно стала рассказывать, сколько и каких заклинаний она выучила и почему ей не страшны никакие испытания.
Рон подсмеивался уже над ней, и от их четверки стала распространяться волна веселья. Две пухлых девочки — одна рыженькая, а другая беленькая — громким шепотом обсуждали ту самую шляпу, которую назвали Распределяющей. «Интересно, — подумал Гарри, — готов спорить, что в «Истории Хогвартса» о процедуре распределения не написано ничего, иначе мисс Грейнджер всех уже просветила бы. Наверное, это для того, чтобы первокурсники побольше нервничали перед началом церемонии. А значит эта волна веселья совсем не в планах ее организаторов…»
Он опять не ошибся и возблагодарил миссис Кейн за ее увлечение манипуляциями, от лекций по которым его, честно говоря, временами подташнивало: прямо через стену в комнату влетели два десятка призраков, демонстративно не замечавших вновь испугавшихся мальков и обсуждавших мерзкое поведение какого-то там Пивза. Наконец, они «внезапно» обратили внимание на испуганных детишек, начали рекламировать свои факультеты, каждый — свой собственный, и, разумеется, от страшных привидений их спасла профессор МакГонагалл собственной персоной.
Она построила их в колонну по двое и повела за собой туда, откуда доносился гул сотен голосов, и, пройдя через массивные двойные двери, они, наконец, оказались в Большом зале.
Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.
Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.
— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала опять оказавшаяся рядом Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».
Гарри внезапно почувствовал то же, что и эта пытавшаяся казаться уверенной в себе, но так же, как и он, ошеломленная, пораженная в самую глубину души и, конечно, немного растерянная девочка: он ждал первого противоборства с Директором, манипуляций, подлянок, чего угодно — но, пусть это все уже произошло с ним или еще ждало его впереди — он, наконец, увидел настоящее волшебство и настоящую сказку. Более того, он, наконец, был в ней. Маленький Наивный Гарри внутри него, тот самый мальчик, который еще не успел пробраться в сад миссис Кейн и почему-то пропустивший мимо себя весь этот полный приключений, жутко интересный и довольно-таки страшный год, просто благоговел.
Другой Маленький Гарри, не столь захваченный этим зрелищем, хотя тоже весьма впечатленный им, услышал какой-то звук. Они с Восхищенным Гарри опустили их общие глаза вниз и увидели, как профессор МакГонагалл ставит на пол перед ними самый обычный высокий табурет («Высокий — это чтобы ноги сидящего на нем не касались пола и он чувствовал себя как можно более неуверенно», — пояснил вынырнувший, как чертик из табакерки, Недоверчивый Гарри). На табурет она положила остроконечную шляпу, какие обыкновенно носят волшебники. Шляпа была такая старая, потрепанная и даже грязная, что тетя Петунья немедленно выбросила бы ее на помойку, а миссис Кейн попросила бы Гарри запихать ее поглубже в стиральную машину и установить самый жесткий режим стирки. Видимо, это была как раз та самая Распределяющая Шляпа, которую две кругленьких девочки обсуждали в той комнате с привидениями и о которой говорили близнецы.
Шляпа пошевелилась, среди потертостей и заплаток прорезались два больших глаза, а чуть ниже здоровенная опаленная по краям прореха превратилась в еще более впечатляющий черный рот.