Страница 116 из 122
— Вот как, Люциус? — голос Дамблдора был благостен, но глаза сверкнули холодной сталью. — То есть, отдавая одиннадцатилетней девочке этот… предмет, ты уже знал, что это… то, что когда-то создал Герпий Мерзкий? Не думал, что…
— Нет, — тонко улыбнулся Малфой, — не знал. И вы не сможете доказать обратное. К счастью, Лорд снова не с нами, но даже если бы он мог свидетельствовать в суде, вряд ли его слова, слова действительно темного волшебника, были бы приняты во внимание. Я мог бы, разумеется… выдать семье девочки, скажем так, стипендию, поскольку инцидент произошел, когда должность директора замещал я… Скажем… Пятьсот галлеонов?
— Минимум тысяча, Люциус.
— Семьсот. И это мое последнее слово.
Дамблдор промолчал.
— И еще один вопрос, — прервал молчание Гарри. — Я тут написал письмо мадам Лонгботтом. Ну, бабушке Невилла. Она же тоже чистокровная и всех-всех знает, да?
Малфой нехотя кивнул. Глаза Дамблдора блеснули из-под очков.
— Ну… Она написала, — продолжил Гарри, — что не знает такой волшебной фамилии — Реддл. То есть…
— То есть мистер Том Орвол Реддл, более известный, как, — тут Дамблдор повторил тот самый трюк с буквами, — Лорд Волдеморт, — буквы погасли, — не является чистокровным волшебником. И более того — я могу лично подтвердить это, ведь я сам забрал его из маггловского приюта.
— А он и сам это говорил, — заметил Гарри, — профессору Диппету, ну, старому директору, так что можно его портрет спросить. Он и мне рассказывал, Том, а не Диппет, конечно. А еще этот Том маггловских бомб очень боялся, помните, я рассказывал, как он упал? Ну и мне он тоже писал, что жил довольно плохо, у магглов-то. Так что он действительно не чистокровный.
— Это… имеет значение? — Люциус все еще говорил аристократически-скучающим тоном, но его глаза под полуопущенными веками уже не были столь неподвижны.
— Для меня — нет, Лорд Малфой, сэр, — вежливо ответил Гарри, — но ведь если он не чистокровный — он ведь может и не знать всех этих обычаев? Ну, что свидетельства детей неважны. Или там портретов… Вдруг он не будет столь... эээ… привержен традициям? Ну вот представьте — если, скажем, он отдал кому-то вещь, в которой он спрятал себя. И эта вещь такая редкая, что только этот Мерзкий Герпес…
— Герпий, — поправил его Дамблдор, — Герпий Мерзкий. И, надо сказать, его второе имя и современники, и потомки считали полностью заслуженным…
— Ну, в общем, если только этот Герпий создал такую — она же, наверное, очень важная, ценная и дорогая?
Пальцы Малфоя на рукоятке вставленной в трость волшебной палочки побелели.
— А если Том снова вернется, ну, из другого дневника, например, или как в прошлом году с профессором Квирреллом… и узнает, что эта вещь вся, ну, сгорела… Из-за того, что ее Джинни отдали? Он ведь может очень сильно рассердиться, да? Ну совсем-совсем? Если бы он был чистокровным, то он, наверное, был бы, как этот… Визенгамот, и не стал бы Лорду Малфою чего-то плохого делать просто так, правда? Но ведь раз он не чистокровный, он может и не соблюдать традиций, а просто так рассердиться, без доказательств!
Малфой молчал.
— А вот еще что, — сказал Гарри, — Вы же там про сопляка говорили… Я понимаю, что доказательств нет. Ну, а если он даже без доказательств узнает, что его специально хотели оживить мальчиком? Ну да, большим мальчиком, но все-таки ребенком. Который будет прислушиваться к старшим. Например, к Вам, Лорд Малфой, сэр. Ну... эээ… Может быть, будет прислушиваться. А может и нет. Оно же по-всякому может быть, правда?
Оба взрослых за столом кивнули. Дамблдор — с виду благодушно, хотя и слегка обеспокоенно, а Малфой — с не такой уж и легкой тенью затравленности.
— И тогда, если бы он возродился сопляком, как Вы сказали… Тогда вся его память после шестнадцати лет, сколько ему было — она же пропала бы, правда? Если бы он возродился мальчиком?
Дамблдор задумался.
— Этот вопрос, про потерю памяти, недостаточно исследован, в связи с тем, что этот вид волшебства, скажем так, не очень распространен, по совершенно объективным причинам, но… Это вполне возможно.
— Ну вот. А одна пожилая леди, Вы ее знаете, сэр, — кивнул он Дамблдору, и тот напрягся. — Она как-то после одного Хэллоуина сказала мне, что ее память ей очень-очень дорога, потому что она сама, ну, в смысле, ее личность, или там душа, и есть ее собственная память. Это…. Это, наверное, слишком сложно?
— Ну почему же, Гарри, — Дамблдора, похоже, прошиб легкий пот, но его голос был спокоен, — я вполне согласен с этой… леди.
— Тогда… не забывайте об этом, сэр, хорошо? И… А что, если Том тоже так думает? И если считает, что его память и есть он, и вдруг обидится? Что его хотели, ну, памяти лишить? Ну, то есть убить его, совсем убить, хотя и частично? Я бы вот обиделся, за память, но я ведь тоже не чистокровный же! Я… непонятно говорю? — обеспокоенно спросил Гарри.
— Почему непонятно? Вполне понятно. Правда, Люциус?
Малфой сидел неподвижно. Его тонкие пальцы сжали змеиную голову на рукоятке палочки-трости. Голова опасливо косилась на Гарри изумрудным глазом.
— Ну вот, и он тоже вполне может обидеться. И рассердиться.
В кабинете воцарилось молчание.
— Это если он узнает, — голос Малфой контролировал лучше, чем поведение собственных пальцев. — Он же… мертв?
— Не совсем, Люциус, не совсем. И… ты знаешь об этом не хуже нас с Гарри, правда? Я, разумеется, не слышал о… множественных дневниках подобного рода, но… Том не раз уже удивлял меня. Пожалуй, есть только один мальчик, который удивлял меня… больше.
Оба взрослых волшебника покосились на Гарри.
— Конечно, — продолжил Дамблдор, — вряд ли кто-то из тех, кто в курсе этой истории, — а это, как мы знаем, достаточно большой круг людей, — может послать ему сову прямо сейчас… Но, я думаю, что кто-то из его совсем уж — ты понимаешь, о чем я? — совсем уж верных сторонников Тома, вроде того же Корбана, я имею в виду Корбана Яксли из Министерства, узнают об этом…
— Чего вы хотите? — Малфой облизнул губы.
Гарри посмотрел на Дамблдора и едва заметно кивнул. Малфоя они дожали, наверное, не хуже, чем Шарлин с Самантой два года назад дожали Локхарта, но… Он просто не знал, чего можно потребовать от этого подонка. Деньги? Но разве деньги могут быть выигрышем в такой войне? Придется довериться Повелителю Памяти.
— Ну, кое-какие наши желания уже исполнились, верно, Гарри? К примеру, мне трудно представить, что после всего этого, — а особенно после твоего великолепного анализа сложившейся ситуации, — Род Малфой будет так уж стремиться к… возвращению Тома к активной деятельности, не так ли?
— Род Малфой… не заинтересован в возвращении мистера Реддла в политику, Альбус, — кивнул Малфой, затравленно косясь на Гарри и, видимо, вспоминая, как принимал его за Тома. — Ни под каким именем.
— О, это замечательно! — просиял Дамблдор. — Разумеется, мы поговорим о гарантиях, но чуть позже. И, я думаю, следует как-то вознаградить не только бедную девочку, но и… прочих людей, позволивших тебе принять это в высшей степени взвешенное и благородное решение? Что ты скажешь, например, о… лицензии согласно Закону о Торговле Немагическими Товарами? Экспортно-Импортной лицензии, я имею в виду?
— Вы хотите…
— Я не требую для них еще денег, Люциус. Я имею в виду, помимо той… стипендии. Деньги не вполне соответствуют ситуации, знаешь ли. Впрочем, мы обсудим и этот вопрос, уже применительно к Хогвартсу, хотя и тоже несколько позднее. В конце концов, ты… первым предпринял… некие действия. Но согласись — предоставление лицензии семье Уизли могло бы… значительно сгладить напряжение. И, пожалуй, пойти навстречу Августе Лонгботтом в аналогичном вопросе тоже было бы мудрым шагом.
Видимо, кто-то из Гарри-В-Голове слишком громко недоумевал, а может быть, Дамблдор решил дать Малфою время на то, чтобы смириться с чем-то не слишком приятным, но директор повернулся к мальчику и начал объяснения: