Страница 157 из 161
— Ну и вот. Дамблдор ушел, убежал практически. А дальше ты все сама видела, — закончил свой рассказ Гарри.
— Твари, — прошептала Гермиона, ее лицо было мокрым от слез. — Какие же они все-таки мерзкие твари…
— Ну, это еще со второго курса ясно было, — вздохнул Гарри, — с ареста Хагрида. А если подумать — то и раньше.
— На втором курсе один Фадж такой был, ну, не считая Малфоя, конечно. А… А раньше с чего?
— Если бы Фадж был один такой, его давно пнули бы уже. И с Томом разобрались бы. Маггловские службы всю историю Томми и его якорей после Хэллоуина того за пару месяцев раскрутили бы. Допросили бы Пожирателей как следует, ну, может быть, не всех, у магглов тоже пэр какой, ну или миллиардер, отвертелся бы. А остальные… У Сириуса все выпытали бы под веритасерумом — даже если бы и верили сначала, что он виноват, просто положено так. И нарыли бы, что Том не совсем помер.
Гермиона мелко-мелко закивала, соглашаясь. Гарри продолжил:
— Нашли бы и повязали бы его, прямо в призрачной форме, ну… жвачкой облепили бы, как ты Пивза… А потом занялись бы якорями. Томми даже не успел бы свою змеюку заколдовать, а то теперь ищи ее… А эти… — про то, что в процессе разборок разобрались бы еще и с ним самим, причем, вероятнее всего, радикально, Гарри снова умолчал: имел право. Хотя после их помолвки уже довольно сомнительное.
— И что теперь? — отвлекла его от размышлений Гермиона.
— А теперь отсыпаемся и начинаем думать снова. В конце концов, чего-то мы все-таки достигли. И знаем теперь намного больше. Спим?
— Спим. Ты еще в прошлом году приучил меня к важности здорового отдыха, — улыбнулась Гермиона. — И хорошо, что это зелье не дает видеть сны. А то мне все время эта жаба розовая снилась бы. Знаешь, когда Министр мне награду вручал, до Крауча еще… Он нервничал, потому что ты пропал, но все-таки быстренько вручил, чтобы все разошлись уже… А кстати, я — первая магглорожденная волшебница, ставшая победителем этого Тридурацкого Турнира, вот! И она из-за этого с такой ненавистью на меня смотрела… Она с Перси пришла, уже после того, как ты в Лабиринт нырнул, а он за ней папочку с бумагами нес, как собачка. Вроде бы ту самую, что ты ему на прошлое Рождество подарил. Эта Амбридж, похоже, с огромным удовольствием меня убила бы.
— Чистокровная фанатка? — Гарри поглядел на часы. Получается, что Гермионе он не соврал: на 00:54 с ним все было в полном порядке.
— В том-то и дело, что фанатка, но ни разу не чистокровная. Я вспомнила: я же смотрела Книгу Родов, ну и газеты тоже читала. Последний из Амбриджей, что в книге есть — слабенький волшебник, он уборщиком в министерстве работал. А ее самой там уже нет, то есть мама у нее не колдунья.
— Та же история, что и с Томми. Поженить их, что ли? Тонкс сказала, что у меня хорошо получается.
— Еще бы, — усмехнулась мисс Грейнджер, ставя синий флакон на тумбочку, — это же, фактически, ты ее с профессором Люпином познакомил. И теперь она на нем виснет. А он отбрыкивается. Лаванда все-все разузнала уже, еще до начала Испытания. Ладно. Спокойной ночи, любимый.
— Спокойной ночи, солнышко.
— Так ты меня еще не называл, — пробормотала мисс Грейнджер и отрубилась. Одновременно с Гарри.
С утра Больничное Крыло снова являло собой образец благочинности. Ушибленный соплохвостом мистер Бэгмен словно испарился, переволновавшаяся мадам Бэгшот ковырялась в овсянке, профессор Грюм (настоящий, с неровно остриженными волосами с одного бока) о чем-то ругался с мадам Помфри, яростно вращая волшебным глазом.
Гермиона сидела рядом с кроватью Гарри, Джинни — рядом с Невиллом, а здоровенный черный пес — у постели мадемуазель Делакур.
Наконец, медиковедьма додавила параноика-профессора, тот поудобнее перехватил посох, а мадам Помфри махнула палочкой в сторону двери отдельной палаты. Из нее, слегка прихрамывая, вышел Виктор с Лавандой — уже в образе Валькирии. Кольца у обоих были на месте. Виктор, тем не менее, был угрюм, как никогда раньше, и на нем была парадная форма Дурмштранга. Он огляделся, выпрямился, развернув плечи, как тогда, на Балу, и почти строевым шагом, грохоча сапогами (мадам Помфри поморщилась) подошел к кровати француженки, щелкнув напоследок каблуками.
— Мисс Делакур, — произнес он хриплым, но громким голосом. — Я понимат, что извинение недостаточно, но… Я просит прощение за… то, что я сделат в Лабиринт. Я не смог сопротивлят се, — и он снова сгорбился.
— Ты смог, ВиктОр, — ответила Флер. — Я не почувствовала даже щекотки. Я, конечно, немного пегепугалась, но… Ты тогда, днем, говогил мудго — главное не получать от этого удовольствие, главное — быть солдатом, а не…
— Я помнит, — нахмурился Виктор; его акцент был заметнее, чем обычно. — И… я быт в паника. Там, внутри. Я знат, что я делат, но… я не мог заставит себя не говорит Темное Волшебство, Непростителный. У меня… у меня быт «Незачет» по сопротивляемост. Но я не желат тебе бол, я называт тебя друг, и я не хотет, чтобы ты страдат.
— Я и не стгадала, — улыбнулась Флер. — Я только не могла понять, что пгоисходит. И я тоже в ответ немножко перестагалась от стгаха, так что пгедлагаю считать, что мы с тобой в `асчете. Мы дгузья?
— Да, мы други, — кивнул болгарин, — и… спасибо за чест, мисс Делакур!
Страхолюдного вида волкодав смотрел на болгарина не слишком добрыми глазами. Видимо, чтобы заслужить прощение Зорга, Краму надо было еще очень сильно постараться. Болгарин это прекрасно понимал и на оскаленные желтоватые зубы косился с немалой опаской.
Затем Крам развернулся к мисс Грейнджер.
— Герм-и-вонна, — сказал он, — Лаванда рассказат, что ты для нас сделат. Ты рисковат, но… Род Крам тебе должен.
— Между друзьями долгов не бывает, — ответила гриффиндорка, — Лаванда мой друг… И, к слову, об этом, о друзьях и долгах, мне рассказала именно она. И ты тоже мой друг, Виктор.
— Спасибо. Но мы все равно помогат. Слухи ходят, Лаванда все узнават. Сейчас будет трудно. Мой отец получит… полномочие. Каркаров трус, вчера сбежат. Думат, что обвинят его, что он учит нас Непростителный. И еще он хватат се за левая рука, Поляков видет. Я тепер главный на корабът, отец тепер главный от Министерство, временно полномочие.
— Спасибо, Виктор. Думаю, Министр Фадж будет… избегать скандала.
— Скандал уже, — нехорошо улыбнулся Виктор. — България и Франция недовольны на Британское Министерство. Скандал пока там, скоро будет здес.
И действительно: в коридоре послышались голоса — на очень, очень повышенных тонах.
====== Международный Скандал ======
Дверь распахнулась, но пытавшийся войти первым Министр Фадж так и замер на пороге, уставившись на направленный прямо в его обтянутое акромантуловым шелком брюшко посох отставного аврора.
— Повтори, что ты сказал мне, Фадж, когда я сообщил тебе, что имя Поттера бросили в Кубок для того, чтобы похитить и убить его!
Гарри восхитился. Когда он еще играл в шахматы с Роном, он выучил немецкое слово «цугцванг»: как ни походишь, все равно ухудшишь свою позицию. Соври Фадж — и Грюм получит прекрасный повод приласкать его чем-нибудь заковыристым. И толпящиеся за спиной авроры не спасут. А с психа какой спрос? Никакого.
Ну, а правду говорить мистеру Фаджу очень, очень не хотелось, тем более что в коридоре Гарри заметил крючковатый нос Крама-старшего и какого-то лощеного господина неуловимо-французского вида.
— Я… сказал, что мальчишка просто стремится к славе.
— Я слышал это от Снейпа каждый день! — Гарри увидел, как стоящий в задних рядах зельевар поморщился, но взмахивать полами плаща и гордо удаляться он не стал. — Что еще?
— Ну… я не поверил в то, что кто-то может попытаться навредить… мистеру Поттеру.
— Это очевидно. Еще!
— Хм-м-м… Аластор… Ты уверен?.. Тут же…
— Отвечай, Фадж. После этой истории я стал особенно подозрительным! Пара проклятий так и рвется из меня наружу!