Страница 147 из 161
— Вы хотя бы допросили его, господин Министр? — мадам Боунс была в бешенстве. Гарри тоже.
— Зачем допрашивать заведомого лжеца? Мы оба с тобой в курсе, дорогая Амелия, что мистер Локхарт, еще до… всей этой истории, находил отважных борцов с чудовищами, с помощью незаконно применяемого Веритасерума выпытывал у них подробности их подвигов, а затем заклинанием «Обливиэйт» — единственным заклинанием, которое он знал в совершенстве — стирал им память и выдавал их подвиги за свои в собственных… писульках! Мы не смогли обнародовать это только из-за предполагаемой негативной реакции примерно половины избирателей — точнее, практически всех избирательниц! Вспомни, ты и сама….
— Я лично допрашивала его, и я приняла эту правду, Министр! Но речь идет не о Локхарте, а о…
— Я не могу лично говорить с каждой из двух тысяч разгневанных ведьм, — огрызнулся Фадж, игнорируя возражение. — К тому же, даже — даже! — если представить, что мистер Локхарт… не тот, за кого себя выдает… То ты можешь представить, какой удар был бы нанесен по нашему обществу?
— Нашему обществу необходимо быть готовым к…
— Нашему обществу ничего не угрожает, и значит, ему не к чему готовиться. Министерство и лично Министр Магии позаботились об этом, — отрезал Фадж. — И твои заслуги, Амелия, тоже будут отмечены. «Пророк» уже уведомлен, их корреспонденты скоро будут здесь, и ты получишь свою долю славы. И, разумеется, вознаграждения.
— Я не собираюсь торговать жизнью людей за славу или золото! — отрезала мадам Боунс. — Вы понимаете, господин Министр, что будет, если он вернется из-за Вашей… Из-за Вашего поспешного решения? Сколько волшебников и ведьм погибнет?
— Возвращение МИСТЕРА ЛОКХАРТА исключено! Все, что нам угрожает — это не имеющие никаких, подчеркиваю — НИКАКИХ оснований слухи! Хорошо, давай оставим возможную панику, которая возникла бы… БЫ! Но ты представляешь, сколько уважаемых членов общества… Нам едва удалось избежать краха основ четырнадцать лет назад… Нас и так слишком мало, безумно мало! И ты представляешь, что будет, если еще как минимум двенадцать уважаемых семей будут вынуждены?..
Гарри хотел дернуться, но не смог — одеяло жестко держало его в объятиях, а его рот словно бы склеился сам собой. Ответа мадам Боунс он не услышал, но вряд ли он обрадовал Фаджа. К сожалению, подумал Маленький Ехидный Гарри, помимо Темных и Светлых Лордов существуют еще и Лорды Дерьмовые. И они точно так же не склонны прислушиваться ни к советам других, ни к окружающей действительности — если, разумеется, эти советы и эта действительность противоречат комфортной для них картине мира… или угрожают их благосостоянию «здесь и сейчас».
— Итак, Амелия, — цвет физиономии мистера Фаджа почти сравнялся с цветом лица Яксли несколько десятков минут назад, — предлагаю закончить дискуссию. Официальная позиция Министерства такова: сбежавший из Мунго мистер Гилдерой Локхарт, чья психика была необратимо повреждена черной магией, которую применяли к нему два беглеца из Азкабана — Барти Крауч – младший…
— А что с ним, Министр? — шелестящим голосом осведомился Сол.
— У него прямо сейчас происходит… романтические свидание с мадам Амбридж в качестве дуэньи, — пожал плечами Фадж. — Проще сказать, он будет Поцелован. Дементор высосет его заблудшую душу… Точнее, — он взглянул на часы со множеством стрелок, почти такие же роскошные, как у профессора Дабмлдора, — уже высосал. Увы, бедный мальчик с достойным лучшего применения упрямством плел какой-то бред про возвращение своего Хозяина… Уже доказано, что он держал под «Империусом» своего собственного отца, а затем, когда бедняга Барти смог ему противостоять, убил его. Так что Поцелуй был вполне законен, хотя, возможно… О, благодарю Вас, Невыразимец. Как же я не подумал…
Лицо Фаджа озарилось. Он забегал туда-сюда, видимо, считая варианты.
— Бежавший из Азкабана Сириус Блэк, будучи в отчаянии от ОКОНЧАТЕЛЬНОГО падения Темного Лорда четырнадцать лет назад, — Фадж, наконец, остановился и ткнул пальцем в мадам Боунс, — затеял эту аферу. Он внушил бедняге Гилдерою, да и Барти-младшему тоже, безумную надежду и решил запугать нашу Старую Добрую Магическую Британию, пользуясь… честолюбием мистера Локхарта. К сожалению, это стоило нам пресечения двух весьма уважаемых семейств — Яксли и Краучей… Бедняга Корбан… наверняка он пытался противостоять самозванцу… Но, благодаря принятым ЛИЧНО МИНИСТРОМ мерам, дальнейших жертв удалось избежать. Вы согласны с этим, Амелия?
— Нет, Министр. Я продолжаю утверждать, что Сами-Знаете-Кто не исчез окончательно. Я утверждаю, что он владеет каким-то секретом, позволяющим ему уже четвертый год раз за разом совершать попытки вернуться. К слову, свидетелем одной из предыдущих попыток Вы были в прошлом году, Министр! И, благодаря Вам, Министр Фадж, мы только что упустили возможность узнать этот секрет и уничтожить Сами-Знаете-Кого навсегда!
— Невозможно вернуться после Поцелуя! — рявкнул Фадж.
— Не в этом случае, идиот! — рявкнула в ответ мадам Боунс. — Когда… — она бросила быстрый взгляд на стоящего рядом с Гарри Невыразимца и поправилась: — Когда-то у тебя был мозг, Корнелиус! Я же помню это! Включи его!
Гарри показалась, что вместо пассажа о мозге мадам Боунс хотела рассказать Фаджу о хоркруксах, и, скорее всего, так оно и было. К счастью, Невыразимец Сол вовремя остановил ее, иначе не позднее, чем через пару недель Гарри не дал бы за свою жизнь и ломанного кната. Или даже ломанного пенса.
— В случае несогласия с политикой Министерства, согласно традициям, недовольные либо поднимают мятеж… либо подают в отставку, — прошипел Фадж, глядя в гневное лицо начальницы ДМП. — Желаете поднять мятеж в одиночку, Амелия?
Мадам Боунс молчала. Все ее люди были в разгоне, они были заняты делом, не зная, что вся их тяжелая и опасная работа только что стала бессмысленной. Ну или большей частью бессмысленной. Суровая ведьма стояла в одиночестве, глядя на сопровождающего Министра авроров — Долиша и незнакомого, рослого, его волосы были забраны в длинный хвост, даже длиннее, чем у Билла Уизли. Палочки обоих авроров были наготове.
— Нет? — триумфально прищурился Министр. — Прекрасно. Уильямсон, перо и пергамент для мадам Боунс!
Длинноволосый аврор, не опуская палочки, протянул Амелии перо и пергамент.
Одеяло еще плотнее стиснуло юношу, и он не смог даже дернуться, когда за спиной послышалось несколько хлопков.
— А вот и пресса! — обрадованно воскликнул Фадж. — Весьма удачно! Думаю, пара снимков спасенного Министерством из затруднительной ситуации Гарри Поттера нам не помеша…
— Как ты мне… — начал Гарри фразу активации аварийного портключа, благо для этой ситуации она подходила как бы не лучше, чем для разговора с Томом.
Слово «надоел» он произнести не успел, да и конца фразы Фаджа не услышал: он ощутил, как ему на шею накинули знакомого вида цепочку, а к щеке прижалась грубая ткань серого капюшона. Ловкие пальцы несколько раз провернули миниатюрные песочные часики, и его потянуло назад, сквозь время.
====== Когда Нельзя Изменить Главное ======
Гарри обнаружил себя неподалеку от входа на Стадион. Одеяло исчезло — видимо, осталось там, на кладбище, а вот палочка и кинжал были при нем. Сумерки еще даже не начинали сгущаться.
Невыразимец протянул ему стопку серой ткани, и Гарри быстренько надел форменную мантию Отдела Тайн и накинул на голову капюшон.
— Я слышал, ты виртуозно пользовался Чарами Неприметности еще на первом курсе, — сказал ему Сол, — тут примерно тот же принцип. Единственное различие — магия мантии делает тебя неузнаваемым для того, кому ты сам не открылся, так что целенаправленным поиском засечь тебя тоже не получится. Главное — вести себя естественно, а что может быть естественнее, чем желание посмотреть Финальное Испытание Турнира?
Само собой, никакого подобного желания у Гарри не было. Однако он послушно поднялся вслед за Невыразимцем на самый верхний ряд пока еще пустых слизеринских трибун. Если все случившееся и не было катастрофой — то очень, очень близко к ней. Вообще-то, допросив Тома, на разум которого биохимия мозга Локхарта, как они и предполагали, вполне действовала, они могли бы решить вопрос с его якорями недели за две. Ну, а то, что в процессе этого решения его личные перспективы становились не слишком оптимистичными… что ж он знал, ради чего, точнее уже – ради кого он шел по своей дороге.