Страница 11 из 139
Сейчас она жила у тётки. Та вообще-то промышляла сдачей домика студентам на неопределённое время. И летом тоже, кстати, потому что практически не бывала дома, а так – хотя бы какая-то копейка падала ей в карман. Но племянницу пустила практически бесплатно – за вычетом, разумеется, определённых услуг магического характера, за которые Котэсса с неё в любом случае не брала бы денег.
Подобное сотрудничество же было выгодно им обеим. Котэссе не пришлось тесниться в общежитии, в одной комнате с тремя незнакомыми девушками, а тётке – переживать за то, что некому присмотреть будет за её домом. Комнат там было несколько, и девушка занимала только одну. Вторую – её однокурсница, Кэтрин Хэмум. Та уже платила деньги, но зато пользовалась не в пример большей свободой, приводила к себе друзей и игнорировала раздражённые взгляды Тэссы.
Разумеется, иногда хотелось предложить тётке денег и занять полноценно весь дом, но у неё были небогатые родители, они и в столицу-то отпустили только при условии бесплатного жилища, и даже часть собственной небольшой стипендии Котэсса вынуждена была отправлять матери и отцу. Не то чтобы она за всё это время дождалась от них хотя бы одного благодарственного слова, но Арко утешала себя тем, что родители просто строги и желают, дабы она выбилась в люди и научилась самостоятельно обеспечивать собственную жизнь. И вообще – нечего заглядывать в чужие карманы, даже если они родительские, и в чужие рты в поиске благодарности.
Но повышенная стипендия ей была нужна, как воздух – иначе Тэссе и вовсе не за что было бы жить! И одного только намёка от этого отвратительного доцента Сагрона с головой хватило на то, чтобы вывести её из себя. Потому что она знала, она учила, она совершенно не заслуживала, чтобы о неё вытирали ноги и смели смотреть с подобным раздражением! Четыре! Подумать только!
Они всей группой собирались отметить окончание учебного года – так нет же, и на это преподаватель наложил свою лапу. Из-за проклятия, в котором Котэсса была совершенно невиновна, она вынуждена была задержаться почти на полчаса – а однокурсники оставили ей записку, что пошли праздновать сами и её не ждут, ведь она, наверное, надолго и совершенно не расстроится, верно? Увы, но расстроилась, даже обиделась, потому что вложила в это силы, организовывала всё, а теперь ей заявили, что просто решили не ждать.
Девушка толкнула дверь, надеясь, что магия не сорвётся с цепи и ничего не разобьёт. На самом деле, она была уверена, что этого не случится, ведь из-за испытания Сагрона выдохлась достаточно, чтобы не суметь наколдовать даже элементарный цветок. О мести или чём-то в этом роде она даже не думала – отлично понимала, что преподаватели замечательно справятся и без неё. Девушка осознавала, что у каждого проклятия есть формула противодействия, и, разумеется, с нею могла разобраться и Элеанор – уж точно никто не требовал бы участия какой-то там ученицы.
Но в доме что-то было не так. Котэсса буквально видела несоответствия – она, когда уходила, не оставляла тут, в коридоре, никаких вещей, а сейчас на комоде валялась книга, да и вообще, что это за…
- Вы что здесь делаете?! – возмущённо воскликнула она, узрев в кресле, прямо в центре собственной комнаты, доцента Сагрона собственной персоной – бесконечно самоуверенного, наглого и смотревшего на неё так, словно он только что пытался оценить свою собственность.
Все мысли о спокойствии и о том, что узрит она преподавателя исключительно на первой учебной неделе, или когда там у них будут занятия, моментально обратились прахом. Мужчина нагло смотрел на неё, с вызовом, кажется, совершенно не задумываясь о том, что проник на чужую территорию, и в тонких пальцах прокручивал какую-то бумажку – неизвестного происхождения. Котэсса знала, что обрывков у неё в доме никогда не было, а Хэмум вообще крайне негативно относилась к бумагопроизводству, так что ни на миг не засомневалась – принёс с собой.
В этот миг Котэсса, казалось, ненавидела его сильнее всего на свете. Невообразимая наглость – явиться к ней в дом, не предупредив, не постучав в дверь, устроиться в её любимом – ну, пусть, не любимом, но единственном кресле, а теперь смотреть так, словно она ему что-то должна.
- Добрый вечер, - поприветствовал её Сагрон. – Надеюсь, не помешал? У меня очень срочное дело.
- Помешали, - уверенно ответила Котэсса. – И, надеюсь, вас не оскорбит моё предложение немедленно покинуть дом и больше не приходить сюда? Как вы вообще здесь оказались?
- Дверь была незаперта, - пожал плечами мужчина. – Но разве это имеет какое-то значение? Я относительно проклятья.
- Сдаётся мне, всего несколько часов назад вы совершенно в него не верили.
Он нахмурился и закрыл глаза, словно пытался отмахнуться от подобного предположения. В проклятье Сагрон мог не верить столько, сколько ему будет угодно, но кожу невыносимо жгло, а он не хотел целый год страдать от подобной боли. В конце концов, какое-то проклятье не могло испортить человеку жизнь с такой радикальной быстротой! Сагрону отчаянно хотелось бы в это поверить. Да и его можно было снять – и он даже знал как, а способ избавления от надоедливого магического воздействия сейчас стоял прямо перед ним, возмущённый и покрасневший.