Страница 23 из 44
Девочка смешно взмахивает руками и шевелит пальцами, будто плетёт невидимый венок.
Кролик замирает на мгновение, прядёт ушами, а потом стремглав вскакивает и в два прыжка исчезает в густой траве без следа.
- Ай-яй-яй!..
Девочка хватается за ногу и оседает на траву. По её щекам катятся слёзы. Мама кидается осматривать её. Бормочет с безнадёжностью в голосе:
- Ну вот что ты натворила! Исцелила кролика, и… забрала себе его боль? Какая же ты у меня глупышка, Эби…
Ослепительная вспышка белого света – и вот уже воспоминание меняется. Мы плывём дальше по реке моей памяти.
…За окном снег. Такие пушистые огромные хлопья падают с тёмного неба в ранних сумерках. Девочка в белом платье с двумя туго заплетёнными косичками сидит у окна и смотрит, как мимо идут нарядные люди. Смеются, поют песни. Семьи, дети. Девочка одна – она почти всегда одна, но у неё есть целая свеча, обережный круг света, разгоняющий тьму по углам, и она ждёт возвращения дорогого ей человека. Терпеливо ждёт, прислонившись лицом к стеклу, увитому морозными узорами.
Домик совсем маленький – один этаж, две комнаты и закопчённая кухня с печкой. Но это всё равно намного лучше, чем было летом, когда девочка с мамой жили в лачуге на окраине деревни. В городе вообще лучше – интереснее, есть на что посмотреть за окном. Здесь девочка с мамой живут уже два месяца, им удалось убедить горожан, что они просто пекут хлеб на продажу. Всё-таки, у них обеих белые платья, а это рождает меньше подозрений. Да и булочки у мамы получаются выше всяких похвал.
Скрип двери. Девочка срывается с места так быстро, что падает стул. Бежит навстречу со всех ног… и замирает у порога.
В открытую дверь входит женщина в чёрном. Белые хлопья снега не тают на её плечах и потерянном, бледном лице.
В руке женщины зажата горсть золотых монет. Целое состояние. На них можно купить здоровенный дом в центре города и вообще не работать. Вот только…
- Мам… что ты сделала, мам?! Почему оно стало чёрное? Почему твоё платье чёрное?!
Женщина молчит, не отвечает и будто даже не видит девочку.
Она подбегает к матери и хватает её за руку. Побелевшие пальцы разжимаются, монеты падают на пол и со звоном разбегаются, прыгают и закатываются по углам.
- Прости, Эби. Наверное, ты больше никогда не будешь больше смотреть на меня такими доверчивыми глазами. Я… убила человека. Невинного, простого человека.
- Зачем…
- Потому что так надо было. Потому что мне приказали – иначе… иначе у меня забрали бы тебя. А я сделаю всё, что угодно, только чтобы защитить мою девочку. Теперь всё будет хорошо, Эби! Нас обещали не трогать. Мы сможем жить в этом городе, сколько захотим. Ты пойдёшь в школу. Я куплю тебе много-много кукол…
Девочка в ужасе прижимает ладони ко рту и ничего не отвечает.
За окном раздаётся какой-то шум, грохот, крики.
- Ведьма! Она живёт здесь! Убейте ведьму!
Через увитое морозными узорами стекло видно, как те самые нарядные весёлые люди, которые только что мирно прогуливались с праздничными лицами, теперь бегут к дому девочки. В руках некоторых – факелы. У других – вилы и топоры.
- Ведьма убила ту девушку! Это она сделала! Отомстим!
Женщина в чёрном отшатывается от окна. Сдавленно бормочет в панике:
- Но как?! Он же обещал, что никто не узнает… Люпен мне клялся… ах, теперь понятно. Заметает следы. Убирает ненужного свидетеля… Эби!
Она опускается на корточки и берёт девочку за плечи. Встряхивает, чтобы вывести из ступора.
- Немедленно уходи в лес! Найди тётю Малену. Она тебя приютит.
- Мамочка, а ты?..
- А я их немного задержу и приду. Я обязательно приду – слышишь?! А теперь беги. Через заднюю дверь. Беги – и не оглядывайся!..