Доступна и беззащитна

Я шла по ули­це и гу­бы не­воль­но рас­тя­гива­лись в улыб­ке. Хоть счастье и не в день­гах, но знать, у те­бя хва­та­ет не толь­ко на пер­во­началь­ный взнос, а на по­лови­ну бу­дущей квар­ти­ры — это не­выра­зимо прек­расное ощу­щение. Я зак­рою де­позит, где хра­нились на­коп­ле­ния, до­бав­лю пять ты­сяч ев­ро, по­лучен­ные за «смерть на озе­ре», и мил­ли­он двес­ти, по­лучен­ные в по­дарок, — и пой­ду вы­бирать квар­ти­ру в но­вос­трой­ке. Я уже зна­ла, в ка­ком рай­оне она бу­дет, — на юге го­рода, у са­мого мо­ря, на вы­соком эта­же. В хо­рошую по­году мне бу­дет ви­ден элит­ный дом на на­береж­ной Не­вы. А в би­нокль я смо­гу да­же рас­смот­реть, как Ки­рилл, Мол­ча­нов и Ма­ша пь­ют ко­фе на тер­ра­се сре­ди ка­док с де­ревь­ями.

Муж­чи­на, ко­торый был ко мне не­веро­ят­но добр. Муж­чи­на, ко­торый раз­бил мне сер­дце. И жен­щи­на, ко­торая ме­ня по­жале­ла.

«Ес­ли бу­дешь сво­бод­на, при­со­еди­няй­ся к нам», — вспом­ни­лись сло­ва Ки­рил­ла. Как я мо­гу к вам при­со­еди­нить­ся, ес­ли я уг­ро­за для каж­до­го из вас? Я мо­гу раз­ру­шить ва­шу лю­бовь и ва­шу друж­бу. Вы все ме­ня воз­не­нави­дите. И я вас воз­не­нави­жу — за то, что вы хо­рошие, а я пло­хая.

Единс­твен­ное — я дол­жна поб­ла­года­рить Ки­рил­ла. Ес­ли бы я не зна­ла его, то мог­ла бы по­думать, что он по­купа­ет моё вре­мя, что­бы про­из­вести впе­чат­ле­ние и че­го-то до­бить­ся: вни­мания, люб­ви или сек­са. Но те­перь я его нем­ножко зна­ла. Вос­пи­тан­ный доб­ро­сер­дечной сес­трой, он вы­рос в со­вес­тли­вого и ве­лико­душ­но­го че­лове­ка. В шес­тнад­цать лет он со­вер­шил чу­довищ­ную ошиб­ку, пос­ледс­твия ко­торой раз­гре­бал мно­го лет. Дру­гой бы плю­нул и за­был, а Ки­рилл — нет. С тех пор он ста­рал­ся жить так, что­бы не со­вер­шать фа­таль­ных оши­бок. И мо­лодец! И пра­виль­но де­лал. Мне на­до брать с не­го при­мер, а не ма­ять­ся дурью.

Я ныр­ну­ла в прох­ла­ду мет­ро.

Мол­ча­нов ско­ро же­нит­ся. На жен­щи­не, ко­торую зна­ет двад­цать пять лет. На сес­тре сво­его луч­ше­го дру­га. Она бо­гата, ум­на и по­ка ещё мо­лода. На неё мож­но по­ложить­ся — она не под­ста­вит, не об­ма­нет, не пре­даст. Она его лю­бит. Она сде­ла­ет его счас­тли­вым.

А смог­ла бы я сде­лать его счас­тли­вым? Ко­неч­но, нет. Да и не лю­бит он ме­ня. И я его не люб­лю. То, что меж­ду на­ми вспых­ну­ло на нес­коль­ко ко­рот­ких мгно­вений, — это не лю­бовь. Это прос­то по­хоть, фи­зичес­кое вле­чение — без­рассуд­ное и нез­до­ровое. Как у мо­их ро­дите­лей. И к че­му это их при­вело? Ружьё, на­целен­ное в грудь лю­бимой. Па­лец, на­жима­ющий крю­чок. Кровь по все­му до­му. Ре­бёнок-си­рота, бе­зутеш­ный отец.

Как же Мол­ча­нов был прав, ког­да не от­ве­тил на моё приз­на­ние! Как же я бы­ла глу­па, ког­да соб­лазня­ла его и на­мека­ла на воз­можность че­го-то боль­ше­го. Как хо­рошо, что мне хва­тило си­лы во­ли прек­ра­тить от­но­шения с Ки­рил­лом.

Уй­дёт из мо­ей жиз­ни Ки­рилл — уй­дёт и Мол­ча­нов.

Я еха­ла в мет­ро, без­думно сколь­зя взгля­дом по сто­ронам, и мыс­ленно объ­яс­ня­лась с Ки­рил­лом.

Прос­ти, Ки­рилл, ты ни в чём не ви­новат, но дру­гого вы­хода нет. Ес­ли бы не Мол­ча­нов, ты стал бы мо­им са­мым лю­бимым кли­ен­том — пос­то­ян­ным, с экс­клю­зив­ны­ми пра­вами. Я бы от­да­валась те­бе столь­ко раз, сколь­ко те­бе нуж­но, и так, как те­бе хо­чет­ся. Я бы ста­ралась для те­бя — по­дыг­ры­вала, уб­ла­жала, раз­вле­кала. Мо­жет, мы бы да­же под­ру­жились, ес­ли меж­ду ста­тус­ным муж­чи­ной и прос­ти­тут­кой воз­можно хоть ка­кое-то по­добие друж­бы. А, мо­жет, я пош­ла бы к те­бе в со­дер­жанки. Всё бы­ло бы воз­можно, ес­ли бы я не влю­билась в тво­его дру­га.

Но на­пос­ле­док я кое-что для те­бя сде­лаю: я ска­жу те­бе, что ты ме­ня спас. Пусть ты счи­та­ешь, что по­губил Ле­ноч­ку, я хо­чу, что­бы ты ду­мал, что спас Анеч­ку. Это бу­дет мой про­щаль­ный по­дарок, ком­пенса­ция за доб­ро­ту.

На этой мыс­ли кто-то тол­кнул ме­ня, и я оч­ну­лась от слад­ких ме­лод­ра­матич­ных грёз. Чуй­ка под­ска­зыва­ла, что не сто­ит зво­нить Ки­рил­лу, не сто­ит бла­года­рить и пус­кать­ся в объ­яс­не­ния. Ес­ли я по­кажусь ему бес­сердеч­ной стер­вой, ко­торая мол­ча заб­ра­ла де­неж­ки и ис­чезла, — это да­же к луч­ше­му. Так он быс­трее ме­ня за­будет и уж точ­но боль­ше не при­дёт в агентство.

Но мне хо­телось ему поз­во­нить.