Доступна и беззащитна

Поз­во­нила де­душ­ке. Он го­ворил мед­ленно и с одыш­кой — опять проб­ле­мы с сер­дцем.

— На ры­бал­ку-то ез­дишь?

— Да я в прош­лый раз мно­го за­коп­тил. По­ка ры­бы хва­та­ет. В ма­гази­не ска­зали, что боль­ше не на­до при­возить.

— Ну, что ты ме­ня об­ма­ныва­ешь? В ма­гази­не оче­редь за тво­ей ры­бой.

Он за­мол­чал.

— Ко­ля те­бе по­мога­ет? — спро­сила я.

— Каж­дый день при­ходит. Не вол­нуй­ся, всё хо­рошо.

— Ты зна­ешь, что он при­ез­жал ко мне?

— Знаю, это же я дал ему ад­рес. Из­ви­ни, не удер­жался, уж боль­но он по те­бе сох. Как при­дёт, так толь­ко о те­бе и го­ворит. Аня то, Аня сё, Аня луч­шая де­воч­ка в ми­ре…

— Это рань­ше он так го­ворил?

— По­чему рань­ше? И сей­час то­же. Лю­бит он те­бя.

Ну, на­до же. Зна­чит, и прав­да не дер­жит зла. Оби­дел, взрев­но­вал, хо­тел уто­пить, рас­ка­ял­ся, поп­ро­сил про­щения. Сам то­же прос­тил. И всё без лиш­них слов. Де­да каж­дый день на­веща­ет.

— Де­да, я так ску­чаю по те­бе, — выр­ва­лось у ме­ня. — У ме­ня здесь ни­кого нет, ни од­ной род­ной ду­ши. Я ни­кому не нуж­на, кро­ме те­бя…

— Аня, Аня, — ти­хо спро­сил дед, — мо­жет, и прав­да вер­нёшь­ся в Ов­ся­нов­ку?

— А учё­ба?

— А что учё­ба? Мож­но и здесь как-ни­будь до­учить­ся, бу­дешь в го­род на эк­за­мены ез­дить.

Из-за ра­боты в агентстве я не сбли­жалась ни с кем из од­но­кур­сни­ков: пар­ней из­бе­гала, что­бы не про­воци­ровать на­вяз­чи­вого вни­мания, а пе­ред де­воч­ка­ми мне бы­ло стыд­но. На вто­ром кур­се сня­ла квар­ти­ру и пе­рес­та­ла по­сещать сту­ден­ческие ту­сов­ки. Впро­чем, ник­то и не расс­тро­ил­ся. Зам­кну­тая нев­зрач­ная де­вица, час­то про­пус­ка­ющая па­ры и ни с кем не дру­жащая — да ко­му бы она сда­лась? Ме­ня они то­же не ин­те­ресо­вали. Я жи­ла и учи­лась са­ма по се­бе. И лег­ко мог­ла пе­ревес­тись на за­оч­ное и у­ехать, ес­ли бы не день­ги.

День­ги.

Сна­чала дед бод­рился и от­ка­зывал­ся у­ез­жать из Ов­ся­нов­ки — по край­ней ме­ре он так го­ворил, а я ве­рила. Но од­нажды, пе­ред тем как уле­теть на опе­рацию в Из­ра­иль, он ска­зал: «А зна­ешь, внуч­ка, я тут по­думал — ты пра­ва. Раз мы семья, мы дол­жны жить вмес­те. Хо­чу вы­дать те­бя за­муж, дож­дать­ся прав­ну­ков и каж­дый день смот­реть на вас и ра­довать­ся. Сколь­ко их ос­та­лось — тех дней?». Ес­ли бы не Ва­силий Ива­нович, эти дни дав­но бы за­кон­чи­лись. Мне по­вез­ло, что я под­ра­баты­вала в ко­фей­не нап­ро­тив кон­то­ры Ва­силия Ива­нови­ча. По­вез­ло, что он каж­дый ве­чер пил у нас ко­фе с пыш­ка­ми. По­вез­ло, что он ме­ня при­метил. По­вез­ло, что уви­дел, как я ры­даю в под­собке, и спро­сил, в чём де­ло.

Мне приш­лось на­деть на гла­за ту­гую по­вяз­ку и вды­хать ос­трый за­пах поп­перса, что­бы об­легчить не­из­вес­тно­му муж­чи­не про­ник­но­вение в своё нет­ро­нутое те­ло, за­то де­ду не приш­лось ждать кво­ту на опе­рацию. Он мог и не дож­дать­ся. «Вды­хай глуб­же, ко­тёнок», — го­ворил муж­чи­на-не­видим­ка, и я вды­хала. А где-то в Из­ра­иле ста­рый при­ятель и дол­жник Ва­силия Ива­нови­ча де­лал опе­рацию мо­ему де­ду.

— Нет, де­да, — по­думав, от­ве­тила я. — На­до день­ги за­раба­тывать. Я пос­та­ра­юсь по­боль­ше ра­ботать, что­бы к осе­ни на­копить на пер­во­началь­ный взнос. У ме­ня уже мно­го на­коп­ле­но, сов­сем чуть-чуть не хва­та­ет.

Кто даст ипо­теку не­рабо­та­ющей ино­город­ней сту­ден­тке, я ста­ралась не ду­мать.

На­до вы­пол­зать из уны­ния и брать­ся за лю­бые за­казы — да­же за те, ко­торые я рань­ше от­верга­ла. Не бы­ва­ет из­вра­щений, ес­ли лю­ди за­нима­ют­ся чем-то доб­ро­воль­но и бе­зопас­но. Од­на де­воч­ка рас­ска­зыва­ла, что ей зап­ла­тили ог­ромные день­ги за двад­цать ми­нут сто­яния на ко­ленях с пол­ным ки­шеч­ни­ком. Ей вли­ли клиз­му на три лит­ра и смот­ре­ли, как она тер­пит. Гла­дили жи­вотик и уте­шали. Она по­том ма­шину се­бе ку­пила. И ни­како­го сек­са.

А глав­ное — это хо­роший спо­соб про­чис­тить не толь­ко ки­шеч­ник, но и моз­ги. Мо­жет быть, я Мол­ча­нова за­буду?