Доступна и беззащитна

Юрий Ге­ор­ги­евич от­ки­нул­ся на по­душ­ку, пре­дос­тавляя мне ини­ци­ати­ву. Лег­ко кос­нувшись чле­на паль­ца­ми, я прив­ста­ла и нап­ра­вила его в се­бя. Мед­ленно и плав­но, пре­одо­левая су­хое соп­ро­тив­ле­ние вхо­да и пер­вую бо­лез­ненность, я опус­ти­лась на член — до са­мого кон­ца, по­ка жёс­ткие се­дые во­лосы не кос­ну­лись мо­его эпи­лиро­ван­но­го лоб­ка. Юрий Ге­ор­ги­евич вздох­нул:

— Как бы мне хо­телось взять те­бя в Аме­рику.

— М-м-м…

Я сжа­ла мыш­цы и прив­ста­ла, сни­ма­ясь с чле­на и сно­ва под­хва­тывая его паль­ца­ми. Он был нем­но­го влаж­ный: внут­ри ме­ня всё-та­ки име­лась смаз­ка. Вто­рой раз я се­ла на член не пол­ностью, а все­го лишь на­поло­вину. И опять прив­ста­ла, сжав мыш­цы, что­бы кли­ент ощу­тил при­ят­ные вы­да­ива­ющие дви­жения. «На вход — рас­слаб­ляй­ся, на вы­ход — нап­ря­гай­ся», — вспом­ни­лись сло­ва Ви­ки. Са­мое слож­ное в этом при­ёме — рас­сла­бить­ся, а вот нап­ря­гать­ся — про­ще прос­то­го.

— Я бы про­катил те­бя от Нью-Й­ор­ка до Лос-Ан­дже­леса — на ста­рой аме­рикан­ской ма­шине, че­рез го­ры и пус­ты­ни, по всем заш­татным го­родиш­кам, по всем мо­телям… Тра­хал бы те­бя каж­дую ночь во все дыр­ки…

— От­личный план.

Я три ра­за впус­ти­ла член на­поло­вину, преж­де чем се­ла до кон­ца. По­том опять об­жи­мала толь­ко го­лов­ку, то вво­дя её внутрь, то вы­пус­кая. Слов­но об­ли­зыва­ла её вла­гали­щем. Это то­же Ви­ка по­сове­това­ла: три ко­рот­ких фрик­ции, од­на глу­бокая. Че­редо­вание. Муж­чи­нам нра­вилось. Од­ну ру­ку я за­вела на­зад и бе­реж­но пог­ла­жива­ла я­ич­ки. Юрий Ге­ор­ги­евич тя­жело ды­шал, наб­лю­дая за тем, как я его тра­хаю. По его ли­цу, шее и гру­ди раз­ли­валась крас­но­та. Как бы сер­дце не прих­ва­тило. Я то­же сби­ла ды­хание от ак­тивных уп­ражне­ний, но пых­теть на сво­ём по­жилом лю­бов­ни­ке не со­бира­лась, по­это­му при­куси­ла гу­бу и ста­ралась ды­шать по­лег­че. По спи­не про­кати­лась ка­пель­ка по­та, бёд­ра на­чали под­ра­гивать от нап­ря­жения.

На­до ча­ще бе­гать и пла­вать. Ва­силий Ива­нович прав.

Юрий Ге­ор­ги­евич по­ложил боль­шой па­лец на кли­тор и лас­ко­во его пот­ре­пал — ну пря­мо как сим­па­тич­но­го ре­бён­ка по щёч­ке.

— Хо­чешь кон­чить?

— А вы хо­тите, что­бы я кон­чи­ла? — я изоб­ра­зила са­мую ко­кет­ли­вую улыб­ку из сво­его ар­се­нала.

— Хо­чу, — от­ве­тил Юрий Ге­ор­ги­евич. — Ты так сек­су­аль­но кон­ча­ешь, что я спус­каю как под­росток. Со­вер­шенно бес­кон­троль­но.

Всё-та­ки он оба­ятель­ный. 

— Лад­но. Тог­да по­моги­те мне.

Он с эн­ту­зи­аз­мом при­нял­ся мас­си­ровать мне кли­тор и под­да­вать бёд­ра­ми. Я от­ки­нулась на­зад, что­бы он лю­бовал­ся мо­им нап­ря­жён­ным жи­вотом и ма­лень­ки­ми сись­ка­ми, и зап­ро­кину­ла го­лову. Юрий Ге­ор­ги­евич зад­ро­жал и на­чал вби­вать­ся уже по-взрос­ло­му, без под­драз­ни­ваний. Он сто­нал всё гром­че и гром­че, его па­лец ста­новил­ся всё бо­лее гру­бым, и я то­же зас­то­нала, пос­та­рав­шись, что­бы это проз­ву­чало страс­тно, но ме­лодич­но. Я­ич­ки в мо­ей ру­ке нап­ряглись и под­тя­нулись, я по­няла, что он на гра­ни, и вскрик­ну­ла. А по­том нес­коль­ко раз силь­но и рез­ко сжа­ла вла­гали­ще. Юрий Ге­ор­ги­евич за­ревел, как лось во вре­мя го­на, и на­чал кон­чать.

 

***

Ут­ром, пос­ле ду­ша, приш­лось сма­зать «ра­бочую зо­ну» бе­пан­те­ном. Ни­чего, на­тёр­тости быс­тро за­живут. Я на­дела кру­жев­ное платье те­лес­но­го цве­та — не та­кое ку­коль­ное, как вче­ра, но бо­лее ко­рот­кое и соб­лазни­тель­ное. Соб­ра­ла во­лосы в неб­режный узел и спус­ти­лась на кух­ню. Ко­сые лу­чи ут­ренне­го сол­нца за­лива­ли у­ют­ное об­жи­тое по­меще­ние, где мы обыч­но зав­тра­кали. Я тут же по­чувс­тво­вала го­лод, но ни ко­фе, ни я­ич­ни­цей с бе­коном не пах­ло. Да и по­вари­хи не бы­ло. На ку­хон­ном сто­ле вмес­то при­выч­но­го зав­тра­ка ле­жала си­няя ко­роб­ка. Юрий Ге­ор­ги­евич, уже оде­тый в ль­ня­ные брю­ки и лет­ний пид­жак без под­клад­ки, ска­зал:

— От­крой, это те­бе.

Ко­роб­ка бы­ла та­кой боль­шой, что не по­мес­ти­лась у ме­ня на ла­дони. Я с тру­дом её от­кры­ла и уви­дела серь­ги из жёл­то­го ме­тал­ла — зо­лото это или де­шёвый сплав, я не зна­ла. На длин­ной изог­ну­той дуж­ке по­качи­вались плос­кие эма­левые дис­ки с на­рисо­ван­ны­ми го­лубы­ми цве­точ­ка­ми.

— Те­бе нра­вит­ся? — спро­сил Юрий Ге­ор­ги­евич. — Это ири­сы Кло­да Мо­не.

Хо­рошо, что я слы­шала это имя.

— Кра­сиво. Мне нра­вят­ся им­прес­си­онис­ты. Спа­сибо.

Юрий Ге­ор­ги­евич са­молич­но всу­нул глад­кие прох­ладные дуж­ки в ды­роч­ки на мо­их моч­ках. По­том объ­явил:

— Зав­тра­кать бу­дем в рес­то­ране на бе­регу.

Я уди­вилась:

— О, вы уве­рены? А ес­ли нас уви­дят?

— Ну и ни­чего страш­но­го. В кои-то ве­ки мож­но мож­но вый­ти из до­ма с де­вуш­кой? К то­му же в во­семь ут­ра в вос­кре­сенье там вряд ли ан­шлаг. Пой­дём че­рез пляж.

— А вдруг вас под­жи­да­ют па­парац­ци?

— Прит­во­рим­ся, что ты моя внуч­ка, — то ли в шут­ку, то ли всерь­ёз от­ве­тил Юрий Ге­ор­ги­евич.

Его сло­ва неп­ри­ят­но ме­ня ца­рап­ну­ли. Мой де­душ­ка в Ов­ся­нов­ке ры­бу на про­дажу ло­вит, а не зав­тра­ка­ет с де­вуш­ка­ми из эс­корта. Мы выш­ли че­рез зад­ний двор пря­мо на пес­ча­ный пляж. Он был чис­тым и пус­тынным, толь­ко спра­ва у даль­ней вил­лы под по­лоса­тым зон­том си­дела мо­лодая жен­щи­на с ко­ляс­кой, а сле­ва, поч­ти у са­мого при­боя, рас­по­лагал­ся скром­ный рес­то­ран­чик. Я мно­го раз ви­дела его с до­роги, но ни­ког­да там не бы­ла: чу­жих без ре­зер­ви­рова­ния не пус­ка­ли, а Юрий Ге­ор­ги­евич ни ра­зу ме­ня не приг­ла­шал. На ве­ран­де, зас­тавлен­ной кад­ка­ми с паль­ма­ми, хло­потал се­дой негр в бе­лос­нежном пе­ред­ни­ке. Да­леко в мо­ре ло­вили ве­тер спорт­сме­ны-кай­те­ры.

У Юрия Ге­ор­ги­еви­ча заз­во­нил те­лефон. Он дос­тал его, пос­мотрел на эк­ран и ска­зал:

— Иди в рес­то­ран, Хо­се те­бя встре­тит, я с ним до­гово­рил­ся. А я нем­но­го за­дер­жусь, — и пе­решёл на ан­глий­ский язык, об­ра­ща­ясь к со­бесед­ни­ку.

Я нап­ра­вилась к мо­рю. Ког­да ещё до­ведёт­ся уви­деть та­кую кра­соту? От прос­тых лю­дей она скры­валась за за­бора­ми па­фос­ных кот­тед­жных по­сёл­ков и элит­ных са­нато­ри­ев. Мел­кий рас­сыпча­тый пе­сок хрус­тел под но­гами, длин­ные тра­вы на греб­нях дюн кло­нились от вет­ра, сол­нце лас­ка­ло ли­цо. Пах­ло во­дорос­ля­ми и сос­но­вой смо­лой. Прон­зи­тель­но кри­чали чай­ки, на бе­рег на­каты­вали и от­сту­пали вол­ны, кай­те­ры вда­леке пе­реб­ра­сыва­лись реп­ли­ками. 

Уми­рот­во­рение.

У во­ды ве­тер уси­лил­ся, и я об­хва­тила се­бя ру­ками. Зря я не на­кину­ла коф­ту, слиш­ком прох­ладно для мор­ских про­гулок в тон­ком кру­жев­ном платье.

Я по­шага­ла к рес­то­рану по влаж­но­му пес­ку. За­метив ме­ня, негр Хо­се за­махал ру­ками, что-то вос­клик­нул и вклю­чил на ве­ран­де му­зыку. Над дю­нами поп­лы­ло за­жига­тель­ное «па­сито а па­сито, су­аве су­аве­сито». Я улыб­ну­лась и то­же по­маха­ла Хо­се в знак при­ветс­твия.

Как прос­то, мир­но и удоб­но они жи­вут. Как в раю. Нет, мно­гие бо­гатые лю­ди вы­бира­ют ак­тивную жизнь, на­пол­ненную прик­лю­чени­ями и тре­вога­ми, но боль­шинс­тво из них ве­дут скры­тое ком­фор­тное су­щес­тво­вание. Поч­ти прес­ное, не будь оно та­ким без­мя­теж­ным и жиз­не­радос­тным. Я ни­ког­да не бу­ду так жить. Не бу­ду хо­дить на зав­трак в рес­то­ран­чик Хо­се, не бу­ду гу­лять с ре­бён­ком по чис­тень­ко­му пля­жу, не на­учусь ка­тать­ся на дос­ке, дер­жась за стро­пы «па­рашю­та». На­вер­ня­ка это обо­рудо­вание сто­ит ку­чу де­нег.

У ме­ня дру­гая судь­ба. Я на­коп­лю на пер­во­началь­ный взнос, возь­му ипо­теку и куп­лю двуш­ку в хру­щёв­ке. Пе­реве­зу де­душ­ку, пос­та­ра­юсь най­ти по­лик­ли­нику, где при­нима­ет ком­пе­тен­тный кар­ди­олог, и про­живу свою единс­твен­ную и не­пов­то­римую жизнь без Хо­се и Кло­да Мо­не…

— Бе­ри ле­вее, иди­от, те­бя сей­час на бе­рег вы­несет! — зак­ри­чал один кай­тер дру­гому. — Дер­жись! Ох ты ж, твою мать!

— Грё­баный ве­тер! — сог­ла­сил­ся вто­рой.

Их и прав­да вы­нес­ло к бе­регу. «Па­рашю­ты» син­хрон­но сло­жились, плюх­ну­лись в по­лосу при­боя и про­тащи­ли пар­ней по во­де нес­коль­ко мет­ров. Пе­реру­гива­ясь и тол­ка­ясь, как пя­тик­лас­сни­ки, они вы­пута­лись из стра­ховоч­ных сис­тем и поб­ре­ли к бе­регу по ко­лено в во­де. Оба бы­ли в чёр­ных гид­ро­кос­тю­мах и шле­мах. Оба — спор­тивно­го те­лос­ло­жения, толь­ко один сред­не­го рос­та, а дру­гой на го­лову вы­ше. Пе­ри­оди­чес­ки они ста­вили друг дру­гу под­ножки и ус­тра­ива­ли на мел­ко­водье шут­ли­вый бой. Лиц я рас­смот­реть не мог­ла, сол­нце би­ло пря­мо в гла­за.

«Де-спа-си­то»… — до­нес­лось страс­тное со сто­роны рес­то­рана.

Я от­верну­лась от спорт­сме­нов, вне­зап­но осоз­нав, что слиш­ком дол­го и неп­ри­лич­но на них та­ращусь. Эти ре­бята ка­зались аб­со­лют­но счас­тли­выми, слов­но ни од­на бе­да, ни од­на да­же са­мая ма­лень­кая проб­ле­ма это­го ми­ра их не ка­сались. Я ос­тро и му­читель­но по­зави­дова­ла их без­за­бот­ности.

Но что-то зас­та­вило ме­ня ос­та­новить­ся. Что-то не­уло­вимо зна­комое, что я уви­дела не гла­зами, а дру­гим ор­га­ном: сво­ей нат­ре­ниро­ван­ной чуй­кой или… сво­им не­опыт­ным сер­дцем.

«Па­сито а па­сито»…

Я зна­ла пе­ревод: шаг за ша­гом. Мед-лен-но.