Доступна и беззащитна

Де­душ­ка встре­тил ме­ня на пыль­ной ав­то­бус­ной стан­ции. Его бе­лая «шес­тёрка» прек­лонно­го воз­раста бы­ла до блес­ка вы­мыта и пус­ка­ла сол­нечные зай­чи­ки. Ав­то­бус, на ко­тором я при­еха­ла из Пи­тера, зак­рыл две­ри и по­ехал даль­ше на се­вер.

Я об­ня­ла де­душ­ку. Он был вы­ше и креп­че ме­ня, но воз­раст его сгор­бил и вы­сушил. Он сжал ме­ня в объ­яти­ях и да­же чуть-чуть отор­вал от зем­ли, слов­но взве­шивая:

— Ань­ка, что ж ты та­кая ху­дая? Де­нег, на­вер­ное, нет? Всё, бу­ду по­сылать те­бе с пен­сии, ни­каких боль­ше воз­ра­жений!

— Нет! — вос­клик­ну­ла я. — У ме­ня есть день­ги! Не на­до ни­чего по­сылать! А ху­дая — по­тому что мод­но.

— Да от­ку­да у те­бя день­ги? Мно­го ли офи­ци­ан­ткой за­рабо­та­ешь? Це­лый день на но­гах, зар­пла­та ко­пей­ки, а ча­евых не доп­ро­сишь­ся. На­род бед­ный по­шёл, от­то­го эко­ном­ный. 

Он всег­да так го­ворил. Я зас­ме­ялась:

— Нор­маль­но, мне хва­та­ет! Ещё и на пер­во­началь­ный взнос коп­лю. За­кон­чу ин­сти­тут — куп­лю квар­ти­ру, пе­реве­зу те­бя в го­род. Не бес­по­кой­ся, ты же зна­ешь Ва­силия Ива­нови­ча — он за мной прис­матри­ва­ет.

От де­да пах­ло ды­мом и коп­чё­ной ры­бой. Зна­комый, род­ной за­пах. Рань­ше от не­го ещё пах­ло та­баком, но пос­ле опе­рации на сер­дце ему приш­лось бро­сить ку­рить. Мы заб­ра­лись в наг­ре­тую сол­нцем ма­шину и по­кати­ли к ста­рому до­му, сто­яв­ше­му на ок­ра­ине по­сёл­ка, у са­мого озе­ра. Дом ок­ру­жали сос­ны, за­рос­ли си­рени и ко­рявые бе­рёз­ки, а за ним на­чина­лась тро­пин­ка, сбе­гав­шая к пес­ча­ному бе­регу. Там, сре­ди зе­лени вид­не­лась де­душ­ки­на лод­ка, при­вязан­ная к ко­лыш­ку на при­чале. Каж­дый день, ес­ли поз­во­ляли здо­ровье и по­года, дед ло­вил ры­бу, коп­тил её и про­давал в ма­газин око­ло зап­равки. Про­ез­жавшие по трас­се ма­шины час­то ос­та­нав­ли­вались, прив­ле­чён­ные объ­яв­ле­ни­ем «Свежая коп­чёнка от де­да Ива­на».

Я ски­нула бо­сонож­ки и бо­сиком спус­ти­лась к озе­ру. Тёп­лые дос­ки при­чала сог­ре­ли ступ­ни. Жуж­жа­ли шме­ли и ко­мары, плес­ка­лась во­да, пе­ли пти­цы, пах­ло мо­лодой зе­ленью и ры­бой — всё как в детс­тве. Вре­мя тут слов­но зас­ты­ло.

Ка­залось, сто­ит обер­нуть­ся, и я уви­жу, как ма­ма мо­ет во дво­ре по­суду, а отец ко­лет дро­ва…

В тёп­лый и­юнь­ский день по­ве­яло хо­лодом.

— Ко­ля те­бя всё вре­мя спра­шивал, — со­об­щил дед, по­дой­дя ко мне. — По­чему ты не дашь ему но­мер те­лефо­на? Он же хо­роший па­рень, мне с ры­бой по­мога­ет, те­бя лю­бит ещё с седь­мо­го клас­са…

— Так я его не люб­лю, — серь­ёз­но от­ве­тила я. — Ты ду­ма­ешь, что-ни­будь по­лучит­ся, ес­ли один лю­бит, а дру­гой нет?

Дед по­жал пле­чами:

— Но так-то луч­ше, чем ког­да оба без ума…

Он то­же яв­но о мо­их ро­дите­лях вспом­нил. О сво­ей юной пыл­кой до­чери, ко­торая при­вела в дом муж­чи­ну, ко­торый не мог на ней же­нить­ся, по­тому что был же­нат на дру­гой. 

Я час­то ду­мала, что ис­пы­тывал отец, ког­да на ви­ду у все­го по­сёл­ка ушёл из сво­его до­ма и по­селил­ся у лю­бов­ни­цы, ед­ва за­кон­чившей шко­лу? Как он смот­рел в гла­за сво­им ро­дите­лям, тес­тю и тё­ще, же­не и сы­ну? Как на ра­боту хо­дил? Как жил в ат­мосфе­ре все­об­ще­го неп­рикры­того осуж­де­ния и нас­ме­шек? Как с де­душ­кой мо­им об­щался?

О ма­тери я ду­мала ре­же. Я зна­ла, что она бы­ла влюб­чи­вой жиз­не­радос­тной де­вуш­кой. Воз­можно — лег­ко­мыс­ленной, без­рассуд­ной и во мно­гом эго­ис­тичной. Но и сме­лой то­же. Она не бо­ялась осуж­де­ния со­седей. Она жи­ла так, как хо­тела, и по­луча­ла удо­воль­ствие от жиз­ни. И зап­ла­тила за это спол­на.

 

***

Дед ак­ку­рат­но вёл своё не­муд­ре­ное хо­зяй­ство, но пер­вые нес­коль­ко дней я пе­рес­ти­рыва­ла ве­щи, раз­би­рала за­пасы про­дук­тов, мы­ла хо­лодиль­ник и га­зовую пли­ту. Вы­тащи­ла во двор по­душ­ки и оде­яла и ос­та­вила их про­жари­вать­ся на сол­нце. Хо­рошая по­года в на­ших кра­ях ред­кость — дру­гого удоб­но­го слу­чая мо­жет и не пред­ста­вить­ся.

Ко­ля при­шёл ве­чером, ког­да дед у­ехал ста­вить се­ти. Он сел на крыль­цо и за­курил. Ме­ня не звал, я толь­ко по за­паху си­гарет­но­го ды­ма до­гада­лась, что приш­ли гос­ти. Я выш­ла из до­ма и при­села ря­дом с Ко­лей, на­тянув по­дол ста­рого до­маш­не­го платья на ко­лени. Тол­кну­ла пле­чом сво­его школь­но­го дру­га:

— При­вет, ра­да те­бя ви­деть.

— А че­го не поз­во­нила-то? Мог­ла бы поз­во­нить, — не­доволь­но отоз­вался Ко­ля. — Я слу­чай­но уз­нал, что ты здесь.

Он всег­да та­кой был — смур­ной и серь­ёз­ный. Все муж­чи­ны в по­сёл­ке бы­ли та­кими. Тут не го­род — пар­ни не лю­без­ни­ча­ли и не флир­товали с де­вуш­ка­ми. Не стро­или глаз­ки, не иг­ра­ли в ду­рац­кие иг­ры. Тут всё ина­че ус­тро­ено, бо­лее… чес­тно. По-взрос­ло­му. У мо­их быв­ших од­ноклас­сниц поч­ти у всех уже были мужья и де­ти. Я улыб­ну­лась:

— Ну, не бур­чи. Пой­дём в дом, чаю попь­ём.

Он мол­ча дос­тал из кар­ма­на шо­колад­ку и про­тянул мне, не гля­дя. Я не сом­не­валась, что он до смер­ти рад ме­ня ви­деть, и толь­ко сму­щение пос­ле дол­гой раз­лу­ки ос­та­нав­ли­вало его от то­го, что­бы наб­ро­сить­ся на ме­ня с объ­яти­ями. Я са­ма взя­ла его за ру­ку и по­вела в дом. И, как всег­да, его ру­ка под­ра­гива­ла в мо­ей, слов­но он хо­тел сжать её креп­че, но бо­ял­ся при­чинить боль.

За ча­ем он, не мед­ля и не хо­дя вок­руг да око­ло, прис­ту­пил к са­мому глав­но­му:

— У те­бя есть кто-ни­будь? Там, в го­роде.

Я по­кача­ла го­ловой.

Сей­час он за­гово­рит о свадь­бе.

— Тог­да да­вай по­женим­ся, — пред­ло­жил он, ло­мая шо­колад на доль­ки, а доль­ки — ещё по­полам, а эти по­ловин­ки — на чет­вертин­ки. — Че­го ещё ждать-то? Я уже от­слу­жил, ус­тро­ил­ся в лес­пром­хоз, зар­пла­та двад­цать две ты­сячи чистыми.

Двад­цать две ты­сячи…

Сер­дце сжа­лось от со­чувс­твия к это­му ис­крен­не­му и вер­но­му пар­ню. Впер­вые он пред­ло­жил мне вый­ти за­муж два го­да на­зад, а с тех пор — каж­дый раз, ког­да я при­ез­жа­ла в по­сёлок к де­душ­ке. Этот па­рень яв­но зна­л, че­го хо­тел. Ме­ня.

— Коль, мне ещё два го­да учить­ся.

— Ну и ни­чего, за­кон­чишь. А я по­дож­ду, бу­ду при­ез­жать к те­бе на вы­ход­ные. Или пе­реве­дёшь­ся на за­оч­ное и ус­тро­ишь­ся к нам в лес­пром­хоз. Бух­галте­ры вез­де нуж­ны. Хо­чешь, я по­гово­рю с ди­рек­то­ром? Ког­да я во­жу его по де­лам, мы час­то раз­го­вари­ва­ем: до­роги тут длин­ные, де­лать всё рав­но не­чего, кро­ме как бол­тать. Я мно­го ему о те­бе рас­ска­зывал.

— Что рас­ска­зывал?

— Ну, что у ме­ня есть де­вуш­ка. Что учит­ся в Пи­тере на бух­галте­ра.

— Но я же не твоя де­вуш­ка.

И ни­ког­да ею не бы­ла, прос­то Ко­ле хо­телось так ду­мать — и он так ду­мал.

— А чья? У те­бя же ни­кого нет.

— Ну и что, что нет? Я не люб­лю те­бя, Ко­ля, ты мне — друг. И… я боль­ше не девс­твен­ни­ца, — приз­на­лась я.

Мо­жет, это от­вра­тит его от ме­ня? Или, на­обо­рот, под­стег­нёт? Он прек­ра­тил ло­мать шо­колад и мед­ленно, очень тща­тель­но от­ряхнул паль­цы. Ка­жет­ся, он силь­но расс­тро­ен. Силь­нее, чем я мог­ла пред­по­ложить.

— У те­бя был па­рень? Ты мне не го­вори­ла. По­чему вы рас­ста­лись? Ты его до сих пор лю­бишь?

Я вздох­ну­ла. У ме­ня ни­ког­да не бы­ло пар­ня. Я ни с кем не рас­ста­валась, по­тому что ни с кем не встре­чалась. И ни­кого ни­ког­да не лю­била. И ни с кем не за­нима­лась сек­сом — бес­плат­но, по собс­твен­ной во­ле. Ес­ли бы не ра­бота у Ва­силия Ива­нови­ча, я бы до сих пор бы­ла девс­твен­ни­цей и ме­ня бы это со­вер­шенно не вол­но­вало.

Но как от­ве­тить Ко­ле на его воп­ро­сы? Что сов­рать? И сто­ит ли? Я от­ве­тила ук­лончи­во, но пос­та­ралась не лгать слиш­ком уж от­кро­вен­но:

— Я иног­да за­нима­юсь сек­сом с муж­чи­нами — с раз­ны­ми, не с кем-то од­ним. Без люб­ви.

Ко­ля ус­та­вил­ся на ме­ня так, слов­но я ска­зала, что ем дож­де­вых чер­вей на зав­трак. С брез­гли­востью и не­под­дель­ной жа­лостью.

— За­чем, Ань?

За день­ги, Коль! Я на­чала нер­вни­чать. Не люб­лю, ког­да ме­ня жа­ле­ют, к то­му же без по­вода. Лад­но бы я ска­зала, что ме­ня зах­ва­тили злые ара­бы, отоб­ра­ли пас­порт и дер­жат в под­поль­ном бор­де­ле, где мне при­ходит­ся об­слу­живать по пять­де­сят че­ловек в сут­ки, но я ведь прос­то за­нима­юсь сек­сом по сог­ла­сию. Да­же тот пер­вый раз, ког­да Ва­силий Ива­нович пре­дуп­ре­дил, что бу­дет боль­но и жёс­тко, — да­же тог­да ме­ня ник­то не при­нуж­дал. Я мог­ла как-то ина­че вып­ла­тить долг по де­душ­ки­ной опе­рации. Мне прос­то хо­телось побыс­трее рас­счи­тать­ся и на­чать ко­пить на пер­во­началь­ный взнос по ипо­теке.

Я спро­сила Ко­лю:

— А ты за­чем за­нима­ешь­ся сек­сом? Ты мо­жешь от­ве­тить?

— Я… я… — он за­мол­чал.

— Толь­ко не го­вори, что ты…

О, нет, толь­ко не это! Не­веро­ят­но, что­бы здо­ровой мо­лодой муж­чи­на, впол­не сим­па­тич­ный, ус­тро­ен­ный, непь­ющий и ра­ботя­щий, ни с кем не за­нимал­ся сек­сом. Я всег­да ду­мала, что у не­го кто-то есть. Та­кой па­рень не мо­жет и не дол­жен жить один.

— Нет, я не… — на­чал Ко­ля и сме­шал­ся. По­том при­бавил бо­лее на­халь­ным, но вмес­те с тем и про­ситель­ным то­ном: — Ес­ли ты спишь с муж­чи­нами без люб­ви, то по­чему бы те­бе не пе­рес­пать со мной? Чем я ху­же дру­гих? Я хо­тя бы люб­лю и ува­жаю те­бя. И го­тов же­нить­ся хоть зав­тра.

На­конец-то он пос­мотрел на ме­ня. На его ску­лах го­рели бор­до­вые пят­на, го­лубые гла­за блес­те­ли. Не­ожи­дан­но для са­мой се­бя я про­тяну­ла ру­ку и пог­ла­дила его по свет­лым рас­трё­пан­ным во­лосам: