Доступна и беззащитна

Пос­ле ко­фе Мол­ча­нов гля­нул на ча­сы и встал.

Па­рень с кей­са­ми то­же. Я прис­мотре­лась к не­му — он был не так уж мо­лод, на нес­коль­ко лет стар­ше ме­ня. Мо­жет быть, двад­цать пять. Па­рень ото­шёл от сто­ла, кто-то из пер­со­нала по­дал ему пид­жак — это был ки­тель с тре­мя зо­лоты­ми по­лос­ка­ми на ру­кавах и ло­готи­пом не­из­вес­тной ави­аком­па­нии на гру­ди. Этот маль­чиш­ка — вто­рой пи­лот?!

— Что ж, спа­сибо за при­ят­ную ком­па­нию, нам по­ра го­товить­ся к по­лёту, — ска­зал Мол­ча­нов. Он при­выч­ным дви­жени­ем на­дел фу­раж­ку и стал по­хож на ис­тинно­го арий­ца из ста­рых филь­мов про вой­ну: ос­трые глад­кие ску­лы, тон­кая ли­ния губ. — Всем ос­та­ющим­ся — доб­ро­го ве­чера, а пас­са­жиров про­шу при­быть в а­эро­порт не поз­днее один­надца­ти ча­сов. Опоз­давших ждать не бу­дем.

— По­дож­ди­те! — вос­клик­ну­ла Ви­ка. — Вы ле­тите в Санкт-Пе­тер­бург? Пря­мо сей­час?

— Да.

— А возь­ми­те нас с со­бой, а? У нас би­леты на ут­ро, в Сток­гольм, а там пе­ресад­ка на Пи­тер. Очень не­удоб­ная сты­ков­ка! Мы толь­ко зав­тра ве­чером бу­дем до­ма, а с ва­ми — уже се­год­ня.

Мол­ча­нов пос­мотрел на Ки­рил­ла. Тот спро­сил:

— А сколь­ко все­го пас­са­жиров?

— Трое на­ших ре­бят и Ма­ша. Воз­можно, Жан­на подъ­едет, ес­ли она ещё в Ма­ри­ехам­не.

— Тог­да под­ки­нешь дев­чо­нок?

— Да без проб­лем. Вы го­товы? — Мол­ча­нов спро­сил Ви­ку, не ме­ня.

Та ра­дос­тно за­кива­ла. Я зас­то­нала про се­бя. Я меч­та­ла о том ча­се, ког­да смо­гу спря­тать­ся в ка­юте от пу­га­ющих взгля­дов, а те­перь при­дёт­ся вы­дер­жать по­лёт с сес­трой Ки­рил­ла, боль­ше на­поми­на­ющей его рев­ни­вую мать. Плюс веч­но «мо­лодая» и пь­яная бло­гер­ша, трое хму­рых пар­ней из служ­бы бе­зопас­ности, а за ру­лём са­молё­та — или как он пра­виль­но на­зыва­ет­ся, штур­вал? — бу­дет му­жик с ле­дяны­ми гла­зами, ко­торый чуть не по­гиб на вой­не.

Чу­дес­но!

Хо­рошо хоть Ки­рилл ос­та­ёт­ся на ях­те. Я пе­ред ним из­ви­нилась и да­же сов­ра­ла о сво­ей сим­па­тии — на­де­юсь, он на ме­ня не в оби­де. И на­де­юсь, он ни­ког­да не уз­на­ет о гнус­ном ро­зыг­ры­ше, ко­торый ус­тро­ил «дя­дя Стё­па». И — са­мое глав­ное — я на­де­юсь, что на­ши с Ки­рил­лом пу­ти ни­ког­да боль­ше не пе­ресе­кут­ся.

Я его не люб­лю.

Он мне не ну­жен.

В мо­ей жиз­ни всё и без не­го хо­рошо.

— Ди­ана, — Ма­рия Бо­рисов­на сде­лала быс­трый жест, буд­то хо­тела взять ме­ня за ру­ку, но пе­реду­мала, — из­ви­ни, что вме­шива­юсь не в своё де­ло, но с то­бой всё в по­ряд­ке?

— А что та­кое? — ис­пу­галась я.

Я по­чувс­тво­вала се­бя так, слов­но очу­тилась го­лой на Нев­ском прос­пекте: про­хожие от­кро­вен­но пя­лят­ся, а у ме­ня нет и об­рывка тка­ни, что­бы прик­рыть на­готу. Под­бо­родок пре­датель­ски зад­ро­жал.

— Пой­дём на воз­дух, — ти­хо ско­ман­до­вала Ма­рия Бо­рисов­на и уве­ла на па­лубу.

Там она уса­дила ме­ня с под­ветрен­ной сто­роны, се­ла ря­дом и, мгно­вение по­коле­бав­шись, взя­ла мои ру­ки в свои. У неё бы­ли мяг­кие тёп­лые ла­дони и пах­ло от неё гус­ты­ми вос­точны­ми ду­хами, по­хожи­ми на пар­фюм Ки­рил­ла.

На­вер­ное, они близ­ки — брат и сес­тра. Ра­бота­ют в од­ной ком­па­нии, ис­крен­не це­лу­ют­ся при встре­че, до­веря­ют друг дру­гу, за­ботят­ся друг о дру­ге…

Внут­реннее нап­ря­жение пос­ледних дней по­тихонь­ку от­пуска­ло. Тёп­лые ру­ки Ма­рии Бо­рисов­ны слов­но вли­вали в ме­ня спо­кой­ствие. Она вов­се не рев­ни­вая ма­маша сво­ему брат­цу. Она ему доб­рая лю­бящая сес­тра. Я зря при­думы­вала про неё га­дос­ти.

— Ди­ана, я, мо­жет быть, не дол­жна под­ни­мать эту ужас­ную те­му, но я ви­дела, как ты пря­тала гла­за и бо­ялась про­ронить хоть сло­во. И все ви­дели — и мол­ча­ли! Мне бы­ло не­выно­симо это наб­лю­дать!

Я пос­мотре­ла в её глу­бокие ка­рие гла­за, пы­ла­ющие воз­му­щени­ем:

— Эти не­годяи и эго­ис­ты ус­тро­или пе­туши­ные бои, со­вер­шенно о те­бе не по­думав! Ну, как так мож­но? Дол­жны же быть у лю­дей ка­кие-то гра­ницы? Ка­кие-то нравс­твен­ные по­нятия, как пос­ту­пать мож­но, а как нель­зя. Ка­кая-то эле­мен­тарная че­лове­чес­кая по­рядоч­ность!

— Вы о ком? — уточ­ни­ла я.

Ка­залось не­веро­ят­ным, что Ма­рия Бо­рисов­на ру­га­ет сво­его бра­та, за­щищая ме­ня.

— О Сте­пане и Ки­рил­ле! Да и обо всех ос­таль­ных то­же. О Па­ше, нап­ри­мер! Он-то по­чему не за­щитил те­бя от этой бан­ды? — Она так не­годо­вала, что у ме­ня за­щипа­ло в но­су. Хоть од­на жи­вая ду­ша вста­ла на мою сто­рону. — Я ему уже всё выс­ка­зала по это­му по­воду. И Ки­рил­лу то­же! Ес­ли бы я зна­ла, что тут про­ис­хо­дит, я бы не до­пус­ти­ла той иг­ры. Так нель­зя. Мы же лю­ди, вер­но?

Она улыб­ну­лась, и я улыб­ну­лась ей в от­вет. С та­кой ра­достью и та­ким об­легче­ни­ем, ка­ких не ис­пы­тыва­ла уже очень дав­но.

Вдоль бор­та к тра­пу про­шага­ли Мол­ча­нов и его вто­рой пи­лот. Пе­ред тем, как спус­тить­ся с ях­ты, Мол­ча­нов обер­нулся, по­ис­кал гла­зами Ма­рию Бо­рисов­ну и по­махал ей ру­кой. Это не был жест про­щания, они не рас­ста­вались, это был тро­гатель­ный дру­жес­кий жест. Ли­цо Ма­рии Бо­рисов­ны — Ма­ши, как наз­вал её Мол­ча­нов, — по­розо­вело от удо­воль­ствия.

Ну да, они ведь то­же зна­комы с детс­тва. Стар­шая сес­тра дру­га, ког­да стро­гая вос­пи­татель­ни­ца, ког­да за­бот­ли­вая нянь­ка. «Да она в не­го влюб­ле­на», — под­ска­зала чуй­ка.