Последний поезд

– Я вижу, у тебя ничего не меняется.

– А должно?

– О, ты, блять, не представляешь, насколько, – даже когда она строила из себя недовольную мамашу, ее голос звучал как ангельское пение. Стоп, а как оно звучит? Как голос Иры, что за вопрос.

– Снова за старое.

– Чтобы не расслаблялся, – она улыбнулась. Отобрала у меня сигарету и, затянувшись, спросила:

– Итак, что у нас тут?

– Ну, вот – я открыл перед ней холодильник. Она поморщилась. Несмотря на то, что я избавился от источников неприятных запахов, сами запахи никуда не делись. Надо помыть холодильник. Когда-нибудь. В другой жизни.

– Как ты все еще не сдох?

– Только благодаря тебе.

– Оно и видно, – закрыла дверцу.

– Извиняй. Я старался тут…

– Заткнись. Сейчас, приготовлю что-нибудь, – Ира затушила окурок и освободившейся рукой потрепала мои волосы. Открыла холодильник снова.

Меня всегда поражала ее способность из какой бы то ни было несъедобной хуйни сообразить ужин, достойный членов королевских семей. И сегодняшняя стряпня исключением не стала. Вычистив тарелку до блеска, я тут же потянулся за добавкой. Покончив с ней, расслабился и закурил, закрыв глаза. Сытость – это прекрасно. Рассыпался в комплиментах кулинарным талантам моей гостьи, которые она слушала с довольной улыбкой. Мне не нужно было смотреть на нее сейчас, чтобы знать это.

Я просто знал.

– Что у тебя нового? Неделю не виделись.

– Все та же старая песня.

– Даже так? – казалось, она разочарована ответом.

– Даже так. Разве что, у Катюхи был сегодня. Подхалтурил немного. Тебе привет передавала.

– Хм. Ей тоже передавай, как увидишь.

– Ага, – а хуй там плавал. Из меня приветный посыльный всегда был очень так себе. Скорее всего, вспомню о том, что Ира просила передать привет только через пару десятков встреч и звонков, то есть, в силу периодичности оных – крайне не скоро. Ира, впрочем, наверняка это прекрасно понимала. Как и то, что переданный сейчас "привет" я просрочил месяца на полтора.

– Кстати. Есть у меня одна идея.

– Хорошая?

– Тебе понравится, – внезапное перемещение источника голоса собеседницы заставило меня открыть глаза. Ира умела привлечь к себе внимание. И слова здесь на вторых ролях. Их затмевали собой ее мимика и движения. Она стояла передо мной на коленях, наклонившись вперед. Достаточно для того, чтобы через горловину футболки, свисающую вниз, я мог видеть все, что футболки обычно под собой скрывают. Но главным оружием Иры был взгляд. Пронзительный и недвусмысленный взгляд снизу вверх, прямо в глаза. Отвлекшись на него, я чуть не пропустил, как моя гостья положила руку мне на колено, а другой ловко развернула маленький сверток. Достала из него две таблетки. Первую закинула в себя. Вторую зажала в губах и, опираясь на мое бедро, приблизилась ко мне. Поцеловала, протолкнув языком таблетку в мой рот.

Она знает толк не только в готовке.

Глава 3

Свет – это больно. Об этом мне начал орать каждый аспект моего сознания, стоило только открыть глаза. Сразу же их закрыл. Надо осознать себя, не прибегая к зрению. И слуху. Твою мать, двигаться тоже нихера не приятно. И зачем я вообще сейчас проснулся? Или я не спал? Это мое сознание играет со мной злую шутку? Вопросы – это тоже больно.

Каждая новая мысль вызывала в моем разуме болезненную яркую вспышку. Старался вообще не думать. Не получалось. Голова болела все сильнее и сильнее. Облегчить свою участь сейчас я явно не мог, а значит, надо привыкнуть. Сложно. Чем-то это состояние все же лучше похмелья: по крайней мере, оно не оставляло мне сил на самокопание и жалость к себе. И следующего с ними рука об руку погружения в лабиринты вопросов, среди которых первую скрипку всегда играл «зачем я пью?». Вопрос, который сначала оставался без ответа, потом забывался, и все повторялось. Снова и снова.

Привык к боли и смог нормально думать. Хорошо. Где я? Похоже на мой диван. Я один? Нет. Мне не пришлось далеко тянуть руку, чтобы прикоснуться к телу лежавшей рядом девушки. Кто она?

Дурацкий вопрос. Я узнаю ее всегда, что бы ни происходило, и в каком бы состоянии ни пребывали мои тело и разум.

Ира.

Она спит, или ей также фигово, как мне? Спрашивать не буду. Говорить больно. Не пробовал, но жопой чую, что не стоит.

Сам не заметил, как рука начала гулять по ее телу. Одежды на девушке она не нашла. На мне, судя по ощущениям, выходившим за рамки испытываемых в этот момент боли и страданий, одежды тоже не было. В этом была определенная логика. Мы ведь ебались всю ночь, а может, и дольше. Как бешеные. Не знаю, что за таблетку она мне вчера дала, но таких ярких оргазмов, да и в таком количестве за столь непродолжительный промежуток времени, у меня, на моей памяти, не бывало. Заставляло задуматься о том, что неплохо бы повторить. Останавливало только то, что сейчас я слишком остро переживал последствия употребления допинга. Ладно. Вернусь к этому вопросу, когда буду чувствовать себя нормально. Взвешу все доводы «за» и «против», последние как обычно проигнорирую или сочту не достаточно убедительными, и снова погружусь с головой в пучину саморазрушения. Охуенно сомнительный способ познать себя, но мне все нравится. Пока я еще относительно здоров. Функционирую как что-то человекоподобное.

Рука остановилась на груди Иры. Непроизвольно сжал пальцы. То ли по привычке, то ли организм так отреагировал на очередную вспышку боли, то ли потому, что мне сейчас нужна была игрушка-антистресс. А лучшим антистрессом, чем внушительного размера женский бюст, может быть только внушительного размера женская задница. Ира сдавленно простонала. Сквозь сон, скорее всего. Когда она бодрствует, она не стонет. Скорее, кричит.

Интересно, хоть кому-нибудь из моих соседей удалось сегодня поспать?

Не думаю.

Рука начала спускаться ниже по ее телу. В какой-то момент почувствовал ребром ладони мокрое пятно на обивке дивана. Еще одна история в его копилку. Попытался улыбнуться. Получилось у меня, наверное, так себе. Каждая мышца моего тела все еще агонизировала и ненавидела меня за то, как я с ней обращаюсь. Ничего. Должны бы уже привыкнуть. Не первый год вместе живем, и то ли еще будет.

Попытался встать. Не получилось. Кажется, я случайно использовал бедро Иры в качестве опоры. Она сказала что-то, тихо и невнятно. Вряд ли это было что-то имеющее отношение к лексикону порядочного человека. Извинился. Сомневаюсь, что она услышала и поняла но, по крайней мере, моя совесть была чиста. Или чуть чище, чем обычно. Больше похоже на правду.

Полагаю, для того, чтобы полностью отмыть ее, мало один раз извиниться перед женщиной, которую позвал приготовить ужин, а потом ебал под наркотиками, пусть даже последнее было полностью ее инициативой.

Инициатива…

Когда я перестал проявлять ее сам и пустил свою жизнь на самотек? Казалось бы, все так просто. Достаточно всего-то научиться говорить «нет». Перестать плыть по течению и взять жизнь в свои руки. Сука, это ведь так просто.

Обилие мыслей вызвало очередной приступ сильной головной боли. Я все же смог встать с дивана, хоть это и стоило мне огромных усилий, как физических, так и волевых. Зачем я это сделал? А. Точно.

Поиск пачки сигарет не отнял у меня много времени. Она была все там же, на столе, где мы оставили ее перед тем, как Ира с грацией и мимикой, которой бы позавидовала среднего пошиба элитная проститутка, дала мне волшебную таблетку. Как же охуенно она двигалась. Отсутствие сколь бы то ни было выдающихся внешних данных, граничащее с несоответствием современным стандартам женской красоты, а вместе с тем и начинавший брать свое возраст, не мешали ей быть охуенно сексуальной. Дело во взгляде. Жестах. Языке тела. Поведении и манере говорить. Эта чертовка и монаха бы в постель затащила, если бы хотела. Интересно, хотела ли?

Там же, рядом со столом, лежали мои штаны. Сгибаться, чтобы их поднять, потом разгибаться и надевать, было ни черта не просто, но я справился. Очередная маленькая победа. Странно, но я всегда чувствовал себя крайне не комфортно без штанов.