Страница 2 из 6
Избыток капитала, т.е. кризис перенакопления, становится причиной войн, также как и кризис перепроизводства. Капиталу нужно расширять свою «экологическую нишу».
Генуэзский цикл
Возрождение началось именно там, где наиболее успешно шел процесс накопления капитала – в итальянских городах-государствах, среди которых выделялись Генуя и Венеция. Родоначальники западного капитализма немало разбогатели на грабеже Византии и торговле с разбойничьей Золотой Ордой и другими наследниками Монгольской империи, в том числе и «живым товаром», славянскими рабами, которых перевозили, к примеру, из крымской Кафы в египетскую Дамиетту. Первыми они освоили и плантационное рабство на своих островных владениях в восточном Средиземнорье. Капитализированная итальянцами добыча кочевников превращалась в активы банков, совсем немного отличающихся от нынешних. Можно вспомнить генуэзскую пехоту на Куликовом поле, где состоялось, наверное, первое военное столкновение Руси с западным капитализмом.
К середине 16 в. генуэзская капиталистическая олигархия добилась специфического господства в испанской монархии, чьи владения простирались от Нидерландов до Филиппин. Она контролировала поставки колониального серебра с рудников Нового Света (за которое заплатили жизнью миллионы индейцев) через Севилью в Европу, где оно привело к «революции цен» и колоссальному росту спроса на европейских рынках. Но во второй половине 16 в. генуэзская олигархия уходит из торговли в чисто денежные операции. А её ликвидные активы начинают перетекать в новый более мощный центр накопления капитала.
Голландский цикл
Голландский капитал начинал с контроля (в том числе, силового) над прибыльной балтийской торговлей, когда дешевое зерно и другое сырье из стран «вторичного крепостничества» (Польши, восточной Германии, Дании, Чехии, Венгрии, Ливонии) всасывалось западноевропейским рынком, где прошла «революция цен». Через полвека голландцы осуществляют в самых жестких формах контроль за торговлей и производством уже на островах Южных морей, где главную роль играют Ост- и Вест-Индская компании, которые появились за счет сращивания капитала и государственного аппарата. Крупнейшим пайщиком выступал правитель Нидерландов, штатгальтер из рода Оранских. Компании получают от голландского правительства привилегии на торговую и военную монополию на обширных заморских пространствах – последняя осуществлялась при помощи рациональных военных методов, разработанным Морицем Нассауским.
Брались под контроль все главные источники поставок на Индийском океане – в первую очередь, пряностей, бывшими тогда среди наиболее дорогих и ликвидных товаров на европейском рынке. Скажем, на одних островах вырубались гвоздичные деревьям, чтобы не было переизбытка предложения, на других населению, под страхом смерти, предписывалось выращивать мускатный орех или корицу. Монополия компании приводила к голоду и восстаниям – население восставших островов истреблялось, как например туземцы южномолуккского архипелага Банда, а хозяйство далее велось с помощью рабов. Передовые голландцы внедряли рабовладельческие отношения там, где их до этого не было.
Собственно, рабством было и то, что формально рабством не являлось; так за сельхозкультуры, которые крестьянин был обязан выращивать (особенно это касалось внедряемых голландцами кофе, сахарного тростника, хлопка, индиго) он получал не более 5-6% их рыночной стоимости. Рыночным товаром эта продукция становилась только, когда сдавалась на склады Ост-Индской компании. То есть, сперва происходило присвоение прибавочного и значительной части необходимого продукта, создаваемого подвластным колониальным населением, а затем он капитализировался и попадал на рынок.
К середине 17 в. голландский капитал стал не только владельцем 10 тысяч судов, но и многоэтажных складов в метрополии, где было всё, от венесуэльского какао до шведской меди. Однако в последующее столетие голландцы сдают в мировой торговле; капиталистическая олигархия Голландии переходит, в большей степени, к контролю над мировыми финансовыми сетями. Амстердам из центрального склада мировой торговли превращается в центр денег и капитала с первой в мире постоянно действующей фондовой биржей, втягивающий избыточные капиталы со всей Европы.
Британский цикл (самый длительный и образцовый)
А затем капиталы начинают перетекать в новый британский центр накопления.
Отправной его точкой стало удачное географической положение Британских островов, которые находятся на пересечении мировых морских коммуникаций, идущих из Нового Света и Азии и из северо-западной Европы. Притом любая точка британской территории отдалена не более чем на 70 миль от незамерзающих океанских вод.
Морские воды, отделяющие Британские острова от европейского континента, стали для Англии источником еще одного геополитического блага. Способствуя торговому обмену, они защищали ее от сильных континентальных врагов. Англия могла вмешиваться в европейские войны, когда сама считала выгодным.
Аристократия Британии очень быстро встала на капиталистические рельсы. Социальные слои, задержавшиеся в феодализме, были радикально срезаны, в частности крестьянство с их натуральным хозяйством, и монастыри с их богатыми имениями. Их имущества, в первую очередь земли, достались капиталистам, обуржуазившимся дворянам, переходившим на товарное животноводство.
Писавший в 1570-х У. Гаррисон, ссылаясь на подсчеты придворного итальянского врача Кардана, сообщил колоссальную цифру казненных при Генрихе VIII «воров и бродяг» (то есть, согнанных с кормилицы-земли и обреченных на нищенство крестьян): 72 тысячи.[2] И это в стране с населением около 2,5 млн. чел. Голодный пролетариат из вчерашних крестьян обязан был отдавать свой труд ближайшему нанимателю по любой (то есть минимальной) цене – на это было настроено законодательство, направленное против экспроприированных. В случае, если трудящийся пытался искать более подходящего нанимателя, ему угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом (house of correction), где его ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга и даже виселица.[3] Согласно английскому закону "о поселении" от 1662 г. (действовавшему до начала 19 в.), любой представитель простонародья - а это 90% населения - мог быть подвергнут наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился. Труд простолюдина вовсе не стал товаром на свободном рынке труда, как тщатся представить либералы. Он обернулся рабством у коллективного капиталиста. Охота на ограбленных крестьян (бродяг, "еретиков", "ведьм") маскировало наступление капитала, загоняющего их на мануфактуры, шахты, фабрики. Новая организация производства позволяла использовать в решающих количествах плохо оплачиваемый труд женщин и детей (которые начинали работать с 4-5 лет).[4]
Собственно, англичане проходят голландский путь на новом более широком витке и начинают свою капиталистическо-территориальную экспансию, когда разрыв в вооружении и организации с войсками даже самых могущественных внеевропейских государств (кроме России) стал непреодолимым. Так что даже небольшая армия, созданная британской Ост-Индской компанией из туземных солдат, легко громила плохо управляемые толпы, которых выводили на поля боя восточные правители.
В безжалостном ограблении колоний, не останавливающимся перед геноцидом, англичане сперва потренировались во вполне европейской Ирландии. «Мы прошли через восставшую страну двумя отрядами, сжигая все поселения и предавая смертной казни жителей, где бы мы их не настигали», – свидетельствует елизаветинский поэт Э.Спенсер. И добавляет, что эта «наиболее людная и плодородная провинция в Ирландии вдруг оказалась без людей и скота». Уничтожение традиционного общинного землевладения зеленого острова будет успешно идти и дальше, земли ирландцев будут быстро переходить в руки хозяйствующих по-капиталистически колонистов-протестантов; коренное население будут гнать в «ад или Коннахт» и даже продавать в рабство на вест-индские плантации.
2
W. Harrison. The description of England prefixed to the Holinshed's Chronicles, vol.I, 1807, p.186
3
Ta
4
Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, 2001, с. 349