Страница 1 из 6
Александр Тюрин
Конец длинного цикла накопления капитала и возможность контркапитализма
1. Машина насилия для извлечения прибыли
В противоположность тому, что утверждают апологеты капитализма, он не является тем, что имманентно присуще рынку, а представляет специфическую форму насилия и эксплуатации, где экономическое и внеэкономическое принуждение слиты и неразделимы. Как показал еще Фернан Бродель, один из основоположников мир-системного анализа, капитализм захватывает и подчиняет рыночную стихию при помощи внерыночных механизмов. Не свободная конкуренция, а монополии – это цель капитала. Бродель даже называл капитализм антитезой рыночной экономике, зоной «противорынка», где господствует право сильного. Дж. Арриги дополняет Броделя утверждением, что капитализм, как минимум, добивается контроля над рынком, как максимум отменяет его – что характерно, к примеру, для американской вертикальной интеграции бизнеса.
Бродель считал, что экспансия капитализма невозможна без использования соответствующей машины насилия, когда он «идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством». Только тогда капитал становится способным к «территориальному завоеванию мира и созданию всесильного и по-настоящему глобального капиталистического мира-экономики». Заметим, что эта способность у капитала появилась не в Китае и не в Индии, несмотря на то, что они имели развитый рынок и куда более крупную экономику, чем любое европейское государство до 19 века. А именно в Западной Европе, где капитал как бы встраивался в существующие модели агрессии.
Слова Броделя перекликаются с утверждением Р. Люксембург: «Капитал не знает другого решения вопроса кроме насилия, которое является постоянным методом накопления капитала как общественного процесса не только при генезисе капитализма, но и вплоть до настоящего времени».
Новорожденный капитализм первым делом приступает к конфискации общинной и мелкой крестьянской земельной собственности, что приводит к длительному «кризису пропитания» и масштабному обнищанию – с ограбленными и нищими боролись с помощью виселиц и кнута. Выходя на мировую арену, западный капитал пересекает океаны и вторгается в социумы, ведущие натуральное и мелкотоварное хозяйство, разрушает их внутренний рынок и привычный товарообмен, присущие им формы собственности, стирает, словно ластиком, племена и народности, которые не приносят достаточного дохода колонизаторам. Собственность становилась неприкосновенной и священной, только когда попадала в руки западных господ.
Действующий всё более глобально западный капитал разрушил культуры коренных американцев, причем и в самых развитых регионах Нового Света, где применялись сложные технологии интенсивного земледелия. Для Нового Света этого обернулось гибелью около 88% из 75 миллионов коренного индейского населения (которое до Колумба примерно равнялось населению тогдашней Европы).[1] Васко да Гама, Алмейда и Албукерке не столько что-то открывали, сколько уничтожали многообразную цивилизацию Индийского океана – сжигая, топя и вешая местных конкурентов. С середины 16 в. пошла перекачка рабской силы из Африки в Америку через трансатлантический «рабопровод», сопровождающееся разрушением государств этого континента, как например, дотоле богатого и обширного королевства Баконго.
Ни один из циклов накопления капитала не состоялся бы без масштабного поглощения добычи на том или другом континенте. Присвоение чужого, «насильственное похищение средств производства и рабочих сил» – вот мотор капитализма. И повсюду, помимо насильственного присваивания чужих производительных сил и чужого труда, происходит, цитирую снова Люксембург, «разрушение и уничтожение тех некапиталистических социальных объединений, с которыми он сталкивается». И. Валлерстайн, видный представитель мир-системного анализа, указывает, что сила западного капитала (ядра капиталистической мир-экономики) всегда зависела от того, насколько успешно он разлагает противостоящие ему государства и социумы. Капитализм создает буржуазные нации, поддерживающие свой гомеостаз за счет эксплуатации более слабых социально-этнических общностей.
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно не только либеральной, но и марксистской догме{1}* демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах. Внедряя его там, где он ранее не существовал или носил мягкий патриархальный характер. Притом применение рабства нисколько не меняло капиталистического характера предприятий. И, скажем, хлопковые плантации британской Вест-Индии и юга США обслуживались рабским трудом, показавшим свою эффективность в условиях жаркого климата. А без дешевого хлопка с этих плантаций индустриальная революция, начатая в Англии, просто задохнулась бы. На каждого раба, доставленного в Новый свет – а таковых было около 12 млн. – приходилось по 3-4 погибших при отлове и транспортировке, сухопутной и морской. Норма прибыли от таких торговых операций составляла 300-400%, доходя и до 1000%. Для Африки развитие западного капитализма обойдется в трехвековую депопуляцию и демографические потери порядка 40-50 млн. чел.
Заметим, что капиталист не покупает рабочую силу раба, на него не расходуется переменный капитал. Скорее же, раб как говорящее орудие, является элементом постоянного капитала, и фактически может быть приравнен (экономически) к оборудованию.
2. Длинные системные циклы накопления капитала
Джованни Арриги (кстати, происходящий из швейцарской банкирской фамилии) разложил весь жизненный путь мировой капиталистической системы, начиная с 15 в., на единицы, названные им системными циклами накопления – в труде «Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени». Арриги берет известную Марксову формулу капитала Д — Т — Д' и показывает, что она применима не только к конкретному обороту, но и к длинным циклам накопления капитала. Фаза материальной экспансии (Д —Т') сменяется фазой финансовой экспансии (Т — Д').
В фазе материальной экспансии капитал находится преимущественно в товарной форме, включая товаризованную рабочую силу.
Укрупнение производства, контроль рынков сбыта, постоянное вовлечение новых дешевых ресурсов, в том числе трудовых, способствует формированию избыточного капитала. И со временем – это связано с падением нормы прибыли в товарном производстве – капитал стремится обрести более свободную и ликвидную денежную форму.
В фазе финансовой экспансии масса денежного капитала освобождается от своей товарной формы, накопление осуществляется посредством финансовых сделок Д — Д'.
Вместе эти две фазы составляют полный цикл накопления Д — Т — Д'.
Каждый новый гегемон (а они до сего времени представляли лишь западный мир) в длинном цикле накопления капитала должен иметь сети власти, позволяющие ему реорганизовывать и контролировать мировую хозяйственную систему в рамках, превышающих масштабы и возможности предшественника. В первую очередь, лучше контролировать социальную и политическую среду накопления капитала.
В фазе материальной экспансии капитализма сети накопления полностью инкорпорированы в состав сетей власти, а в фазе финансовой экспансии сети власти полностью инкорпорированы в состав сетей накопления.
Арриги пишет о том, что капитал, управляя государством, делает и все его территориальные приобретения средствами накопления. Одним из следствий этого является то, что капиталистические войны должны быть на самоокупаемости и приносить прибыль. «Секрет капиталистического успеха заключается в том, чтобы вести свои войны чужими руками… с минимальными затратами».
1
Zeiten und Menschen. Paderborn: Schoeningh, 2011