Вольный Флот

– Чё-то после Катеньки все равно подергивает, хотя каждый день хожу. Даже за правило взял с утра дома не обедать, чтоб не опозорится.

– Катенька “мягкая”. Не вызывает адаптации. Вот пару раз окажетесь рядом с “Мораторием” в момент работы – и перестанете на Катеньку реагировать вообще.

– Нет – спасибо, но нет… А кошмары после вашей Яны – это пройдёт?

– Да. Индивидуальная реакция вашего мозга. Скоро отпустит.

Некоторое время они шли молча, потом Семен Николаевич не выдержал.

– Я ещё тогда хотел спросить… Это её поведение. Она как маленький солдатик.

– Это нормально. Тут много военных, она за ними наблюдает и пытается подражать. Не забывайте, что кроме способностей, в остальном она обычный ребёнок.

– А звание её? “Младший специалист”? Она его выдумала?

– Нет – звание настоящее. Присвоено за успехи в учебе и освоении способностей.

– Ну тогда понятно – мне-б в её возрасте звание присвоили, я бы наверное тоже…

Вздохнув, Семен Николаевич оглядел коридор по которому они шли.

– Я просто про Фролова вспоминаю. Как она воспринимает это? То что она с людьми такое делает? Взять и выдернуть из человека личность.

– Как бы вам объяснить, батенька… – Матренин вздохнул, – Тяжело. Ваши меня все торопят, а я быстрее не могу. Это колоссальный труд. И даже не научный. Педагогический! Помните Лейбор Сити? Проект “Мит Фарм”?

– Да… Полностью уничтоженный город, комплекс и порядка ста тысяч погибших…

– Кошмар! А знаете почему это случилось? Потому что прежде чем наделить человека огромной, почти божественной силой, надо задать себе вопрос: “А что я буду делать потом?”. Ответственность ведь колоссальная! И доверять её надо человеку достойному, ответственному и полностью осознающему последствия.

А если надеть на него ошейник, запугать, то это возможно и сработает. На время. Но вместо защитника мы получим палача и убийцу. И когда он поймет, когда он осознает свою мощь, мы получим все тот же Лейбор Сити. Кстати, его ведь так и не поймали? То есть где-то по миру бродит человек с поломанной психикой способный уничтожать города. Кошмар, батенька. Кошмар и ужас!

– Да я понимаю…

– Не понимаете. Мне вон… – Матренин указал на лысину, – Какую плешь проели с этим вашим “режимом секретности”. Но я не могу их тут запереть. Я не могу в бетонном склепе воспитать умственно, интеллектуально а, главное, морально полноценную личность. А ведь это, батенька, ключевое условие! Они не должны слепо подчиняться приказам. Они должны знать, что им предстоит защищать. Не меня, не Институт, не этот комплекс! Людей! Родину! Свою землю! И я им это на картинке не покажу! Они должны играть с другими детьми, ездить в летние лагеря, загорать на траве. А уж вы бегайте вокруг и обеспечивайте ваш “режим секретности” как хотите.

– Вы, Иван Иваныч не мне это высказывайте – это вам к Соболеву. Я больше по внешним делам.

– И ему выскажу. Всем. Пока у вас, и у остальных это в голове не отложится. Вы спросили, как она это воспринимает? Это не верный вопрос. Верный вопрос: “ Как она с этим справляется.” А справляется с этим она как раз благодаря тому, что несмотря на возраст, прекрасно понимает зачем она это делает. И что по другому никак. Понимает что, возможно, та информация, которую она добудет, спасет чью-то жизнь. Потому что она не слепое орудие, а солдат, который преисполнен, пусть пока детским, но чувством долга. В этом наше преимущество перед всякими “Мит Фарм”, “Сайлент Гарден” и прочими программами.

– Хорошо-хорошо… – поспешно согласился Семен Николаевич удивленный таким напором, – Видимо вас и правда достали эти.

– Да не то слово. Я понимаю что у вас профдеформация и дефицит спецкадров, но и вы меня должны понять. Почти пришли…

Матренин подошёл к двери и принялся исполнять странные ритуалы. Сперва несколько раз открыл и закрыл дверь, потом поднялся по уходящей вверх лестнице на пару пролетов, дождался Семена Николаевича и начал спускаться вниз. Причём Харченко мог поклясться что спустились они по той же лестнице, но теперь двери, в которую они вошли, не было, хотя прошли они не два, а целых пять пролетов. Потом Матренин снова остановился, досчитал до десяти и опять поднявшись по лестнице наверх распахнул снова появившуюся дверь.

– Ого… Это как? – выйдя, Семен Николаевич с удивлением огляделся, – Это какие-то ваши манипуляции с мозгом?

– Отнюдь, батенька, Все абсолютно реально.

– Мы же должны быть на пару сотен метров под землей?

– Да. Должны. Строго говоря мы там и находимся.

– Но тогда как?

– Вы хотите выслушать лекцию по топологи аномальных пространств?

– Нет…

Семен Николаевич перешагнул порог и посмотрел на свои туфли которые утонули в сочной зеленой траве. Потом вокруг. Они с Матрениным стояли на пригорке, вершину которого венчал бетонный грибок похожий на вентиляционный колпак бомбоубежища. В нем была дверь через которого они вышли. Рядом рос старый раскидистый дуб. Из трещины на коре текла живица которой лакомились большие рогатые жуки-олени. За пригорком начиналась низинка в которой был пруд показавшийся Семену Николаевичу смутно знакомым. Вокруг пруда шла тропинка посыпанная чистым песком. На ней, вокруг окрашенной облупившейся краской чугунной лавочки кружком сидели дети всех возрастов раскрыв рты слушая Никифора Александровича который с упоением что-то им рассказывал. Все это окружала кленовая роща на окраине которой стоял деревянный домик с застекленной верандой вроде тех что бывают в детских лагерях.

– Смотрю их заинтересовало новое лицо… – удовлетворенно покивал Матренин, – Я не мог долго держать Пастухова в таком состоянии. Это вредно для здоровья, а он уже не молод. Так что пока мы полностью не убедимся что отрезали все каналы наблюдения, пусть побудет тут.

– Я все равно не понимаю… Как вы это сделали?

– Не мы… – грустно вздохнув, Матренин протёр пенсне, – Мы называем это место “Костиным садом”… Памятник нашей ошибке…

– Костя – это ваш воспитанник?

– Да. Он был очень сильным мальчиком. Как видите…

– Это он создал?

– Он.

– Зачем?

– Я что вам, батенька, говорил по пути сюда?

– Он создал, то по чему скучал?

– Да. Дуб и колпак бомбоубещища – из двора его дома. Пруд – из парка в Осиновках где они с родителями отдыхали. Роща и домик – из летнего лагеря…

– А что за рощей?

– Ничего. Это – замкнутое пространство. Если углубится в неё то выйдешь с другой стороны.

– А вверх?

– Мы запускали зонд. Судя по его поведению, там тоже самое.

– Но свет, облака, воздух, насекомые?

– Мы до сих пор полностью не поняли как это работает. Тут вопросов больше чем ответов. Дети – они обычно не заморачиваются подробным обоснованием своих фантазий. Есть и все. Кстати, каждые три дня гроза бывает. Удивительное зрелище…

– А что стало с Костей?

– Вы-то сами как думаете? Создать целый маленький мир…

Замолчав, Матренин снова принялся полировать несчастное пенсне с такой яростью, будто хотел стереть его до конца. Семен Николаевич понимающе кивнул и начал спускаться. Увидев его, дети начали шептаться. Яна узнавшая его, вскочила и снова отдала воинское приветсвие. Остальные последовали её примеру.

– Здравия желаю, товарищи… – Семен Николаевич вовремя вспомнил что без головного убора, поэтому удержал руку, – Вольно. Я вот – коллегу пришел проведать… Заберу его у вас ненадолго. Служебная необходимость – сами понимаете.

– Тем более что сейчас обед… – объявил подоспевший Матренин, – Анна Сергеевна вон уже машет. Яна – строй всех и веди.

Кивнув, Яна старательно выстроила всех в колонну по двое и повела в сторону домика.

– Мне остаться или у вас свои разговоры? Служебные.

– Останьтесь… – Семен Николаевич опустился на лавочку, – Тут вопросы вашей компетенции. Может подскажете чего. Кстати – те манипуляции с дверью и лестницей – это какой-то код?

– Вроде того. Подбирать пришлось экспериментальным путём. Вы не поверите какая морока была.