Страница 145 из 282
– Хорошо, – Рузов медленно кивнул, – Тогда, надеюсь, вы во всем разберетесь.
– Обязательно. В этом можете не сомневаться.
Выйдя из штаба Коваль и Гриша почти одновременно закурили. Увидевший это дневальный некоторое время соображал как обратиться к сухопутному аналогу кап-три, потом просто молча указал в сторону «курилки». Сев в беседке посреди которой торчала вкопанная в песок гильза от снаряда Майор кивнул напарнику.
– Ну? Что скажешь?
– А что тут сказать? Если Иваркин мог подозревать насчёт Фролова то мог и важные документы от него припрятать. В необычное место. Но вот отдавать их Варенихе… Это вряд ли.
– Почему ты так решил?
– Ну сами посудите – если бы были у неё на руках записи которые её сына оправдывают, стала бы она столько лет их скрывать? Тем более зачем такие сложности?
– И правда… Тогда где они?
– Мое мнение товарищ майор – спер кто-то. Сами посудите – целый адмирал признается что отдал приказ потопить мирное судно. Значит основания были серьезные. Тогда что врагам делать надо?
– Что?
– Доказательства скрыть, а из остальных записей странички подергать, так чтобы себе на пользу это развернуть. Это уж не говоря о том что за дневник Иваркина любая иностранная агентура денег отвалит два чемодана, учитывая какими операциями тот командовал.
– Но Фролов и его люди эти бумаги не брали. Значит..?
– Значит мог взять кто-то из штабных: суматоха из-за этого была знатная – могли и не уследить.
– Ну в любом случае других зацепок пока нет. Будем эту отрабатывать, а там посмотрим. Поехали.
– Ну раз хотите – поедем. Только сразу предупреждаю: Варениха – баба своеобразная.
…
Доходный дом Клавдии Семеновны Варениковой представлял из себя небольшой двухэтажный особнячок, перестроенный из бывшего подсобного здания. На первом этаже располагались две двухкомнатные квартиры с отдельными входами, одну из которых занимала сама владелица, а другую снимало на постоянной основе Ум-Кыыдымское животноводческое товарищество для оправляемых на отдых по путевке передовиков.
Второй этаж был поделен на шесть комнат с общим санузлом, где любили останавливаться командированные. Для них и для остальных желающих во флигеле находилась столовая с домашними обедами, о чем извещала табличка на заборе.
Пройдя через калитку во двор, Коваль притормозил и кивнул в сторону прикрытого кустами акации уголка. Там располагался покосившийся от времени турник, к которому была прислонена тяжеленная потрескавшаяся боксерская груша. Ими давно никто не пользовался, но хозяйка не торопилась убирать этот инвентарь.
Понимающе кивнув, Майор вошёл во флигель и огляделся.
– Хозяйка дома?
– Та дома, я дома! Шо вы с порогу орать-то сразу!
Из дверей показалась низенькая дородная женщина в ситцевом халате и недомытой тарелкой в руке.
– Вы бы ещё часом позже пожаловали! Нету уже ничё! А обед ещё не ставила! Разве только рыба осталась…
– Мы к вам по другому вопросу. Майор Коваль – военная разведка. По поводу вашего сына.
Гриша быстро шагнул вперёд одной рукой подхватив падающую тарелку, а второй подсунув под начавшую оседать женщину стул.
– Вы в порядке?
– А шо? У меня повод шобы быть в порядке?! Давайте – говорите. Лучше уж так чем неведение.
– Успокойтесь – с Вадимом все в порядке. Обнаружился недавно живой и здоровый. Более того – в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, похоже, с него могут быть сняты обвинения.
– А я всегда знала… – обмахиваясь рукой Клавдия Семеновна поднялась – А вам пятнадцать лет понадобилось, харпидоны, чтобы понять – не мог он!
– Не торопитесь – не все так просто. Мы предполагаем что он исполнял приказ адмирала Иваркина. Подробности нам неизвестны.
– Ну так выясняйте! Я шо ли за вас этим заниматься буду?
– Так мы, гражданочка, этим и занимаемся, – примирительно улыбнулся Гриша, – Адмирал Рузов вспомнил, что незадолго до смерти Иваркин ездил к вам. Он, случайно, не передавал вам никаких бумаг?
– Каких ещё бумаг?
– Любых. Записи, дневники, документы. Вспомните как следует – это может стать свидетельством невиновности вашего сына.
– Так я помню! Приезжал он. Ходил вокруг. Внутрь так и не зашёл – совесть, видать, не позволила мне в глаза смотреть! Понятное дело – после такого как смотреть-то!
– Вы уверены?
– Да шо я по-твоему? Совсем плохая? Конечно уверена!
Гриша вздохнул и перевёл взгляд с подбоченившейся Клавдии Семеновны на Коваля. Тот развёл руками: «Накрылась зацепка», потом, присев, снял фуражку и начал барабанить пальцами по столу.
– Это шо с ним?
– Размышляет! Варианты ищет. Если бумаги не у вас – значит украли. Вопрос – кто?
– Да… Вопрос… – согласился Майор, потом внезапно вскинулся, – Скажите… А к вам никто не приходил? Не задавал вопросы о сыне, Иваркине, «Фелиции»?
– Да кто только не приходил! Когда это все стряслось, тут все бегали как в муравейнике разтурушеном! По семь раз на дню приходили!
Во Флигель заглянул аккуратно одетый седеющий человек и удивлённо покрутил головой.
– Клава – все в порядке?
– Ой, да кода тут шо было в порядке, Сеня! Вадик жив оказывается! Только шоб его домой вернуть, бумаги какие-то найти надо, а они их прохлопали!
– Ну ладно тебе так – жив, это уже хорошо. А то ты уж и не знала что и думать.
– Вы, как я понял, Авсен Турухаев? – поинтересовался Гриша, – Гражданский муж?
– Да. Он самый. Вы из милиции?
– Гос Безопасность. У нас к вам тоже будет вопрос.
– Ко мне? Ну – это неожиданно, конечно, но ладно… Что за вопрос?
– Вы знаете что-то о людях, которые могли интересоваться адмиралом Иваркиным? Или капитаном Варениковым? Или какими-то связанными с ними делами, записями?
– Сейчас подумаю… Тут вообще много кто этим интересовался – дело такое…
Внезапно Авсен замер, что-то напряженно вспоминая. Настолько напряженно, что пуговица с лацкана, которую он в задумчивости крутил, осталась у него в руках.
– Вы кого-то вспомнили? Кого?
– Ну, я не уверен что это важно…
– Это уже нам судить.
– Бабкин Аркадий… Журналист. Комнату снимал на втором этаже…
– Да шо ты опять, Сеня! – Клавдия Семеновна возмущено всплеснула руками, – Ну шо ты к нему прицепился? Он журналист – ему положено!
– Нет, Клава – я все понимаю, но по моему мнению он перешёл всяческие границы приличия! Он тебя тогда до слез довел своими вопросами!
– Ой да ладно тебе! Тогда ситуация была такая. Ну всплакнула – шо теперь? Подозревать человека в чем не попадя? Ты сам то хорош – с топором за ним гонялся.
– А можно поподробнее? – Коваль с Гришей заинтересованно подались вперёд.
– Да шо там поподробнее? Авсену показалось, шо кто-то залез. Он взял топор и пошёл проверять. А там Аркаша – он уезжал, хотел вещи забытые поискать. Увидел его, испугался…
– Почему испугался?
– А я-то почем знаю? Наверное, потому шо после того разу он ему обещал голову отломать, если ещё раз с вопросам приставать будет. Авсен у меня не смотрите шо инженэр – спуску не даст.
– И что потом было?
– Ну а шо там может быть? В милицию обоих забрали, протокол составили, заставили объясниться.
– А когда это было?
– Вот шоб я так помнила! Я же говорю – в милиции протокол писали. Зайдите, да у них и поинтересуйтесь. Там на протоколах дату ставят.
– Обязательно… – Коваль повернулся к Авсену, – Значит, говорите, Бабкин особенно активно этими вопросами интересовался?
– Да. Именно так. И он мне очень не нравился. Навязчивый какой-то. Липкий.
– Хорошо – мы вас поняли. Проверим, что за фрукт этот Бабкин. А вы, если ещё кого вспомните, то немедленно обращайтесь в местное управление.
Майор, надев фуражку, отдал воинское приветские и вышел. Гриша вышел следом, задумчиво почесывая затылок.
– Твое мнение? Ты местные дела лучше меня знаешь.
– С одной стороны, у этого Авсена к тому Бабкину явная личная неприязнь. Да и профессия его обязывала во все нос совать. С другой стороны – проверить надо.