Седьмой округ

Нужно подниматься. Можно конечно до скончания времен сидеть здесь и дохнуть. Мать не простила бы ей такой слабости. Уж кто-кто, а она бы прочитала ей лекцию о том как настоящая женщина, прилично, бл… воспитанная, не сдается и идет наперекор невзгодам. Внутри опять все затянуло тоской, не давая свободно дышать, и Зои, пришлось пару раз зажмуриться. Опухшие веки плохо слушались, словно чужие, слез больше не было. Выпрямившись, она просто встала лицом к незнакомому лесу и замерла, пытаясь уловить неясные вибрации.

Страха абсолютно не было, просто удивительно. Либо она дошла до той черты когда уже плевать — терять нечего, либо может ее сверхрецепторы не улавливали форму жизни способную ей навредить. Зои хмыкнула. Седьмой округ должен был быть наводнен гаки. В голове вспыхнул кровавый калейдоскоп эвакуации. Хруст — крик — кровь и по новой. Покачала головой, не впуская облик матери, а то снова будет истерика, и, закрыв глаза, сосредоточилась на ощущениях. Недалеко, метрах в двухстах застрекотала негромко птица, ей никто не ответил. Зеленый лес молчал.

Резко распахнув глаза, безжизненно прошептала.

— Ну, добро пожаловать в седьмой округ, давно не виделись.

Да, собственный хриплый, как у дряхлой старухи, курившей всю свою столетнюю жизнь, голос было не узнать, по стенкам гортани словно терка прошлась. Воду, нужно найти воду.

Здесь нет типичных гаки, это странно, учитывая, что тогда, семнадцать лет назад серые, дурно пахнущие потоки адски голодных зараженных хлынули через «стену»…а теперь тишина. А вот кое-что другое есть. Но они ее не пугали, и, стряхнув с коленей налипший плотной коркой песок, Зои шагнула в глубь полуострова.

Не было страха, ни опасений, ну вот совсем. Как будто вернулась домой, только те, кого знала уехали, и теперь в родном доме новые жильцы…Замерла снова прислушиваясь к ощущениям — похоже новые хозяева пусть очень дальняя, но родня. Лес замолчал, ветер исчез внезапно и вот царил полный штиль даже не давал шелохнуться листу. Зои шла, просто шла. Ноги помнили дорогу, глаза знали, что откроется взору за следующим поворотом заросшей травой тропы. Вот сейчас…еще немного. Сквозь зелень мелькнула белая стена и когда Зои приблизилась, она уже точно помнила, что должна там увидеть.

Вот они корпуса лабораторий, как ни удивительно, они вполне сносно сохранились. Конечно время не пощадило внешний вид, кое-где разбитые окна создавали гнетущий брошенный вид…густота леса осталась позади, еще пару десятков метров прошла сквозь заросли молодняка — зеленая масса наступала на освободившиеся после ухода людей площади. Зои вышла на центральную часть городка. Немного покрутилась, оценивая как соотносятся картинка из памяти и реальность — почти без изменений, если не обращать внимание, на подступающую зеленую полосу зарослей и траву, пробившуюся сквозь многочисленные прорехи асфальтового покрытия.

Слева, в метрах тридцати, стоял серый автомобиль, весь в зарослях травы, но Зои была уверена — тот…Жестокая, равнодушная к ее горю память снова дала картинку: сигналит автомобиль, шуршание гальки под шинами, зарождает крикливую радость, хочется вскрикнуть от восторга — вернулись! Дверь красивого, до блеска начищенного автомобиля открылась и оттуда, сверкая улыбкой, вышла высокая, ослепительная красавица…

— Альфред, — смеется женщина, обращаясь к водителю внутри, — будешь сам объяснять почему ты без конфет…

По площади, скользнуло отчетливое эхо мужского голоса.

— Зои…

В сердце взрыв боли, горячие слезы вновь мешают…Все это сейчас мешает — их больше нет.

— Не нужно, Зои…не время, — почему-то, мелодичным голосом матери, подбодрила сама себя Зои. Это не она говорит, это память.

Она шагнула вперед, к самому большому зданию, нужно успокоиться, еще понадобиться много сил. Там, внутри, будет тяжелее, там все дышало ими.

Даже облезлая, почти потерявшая краску, дверь главного входа скрипнула до ужаса знакомо, Зои замерла вновь с трудом ее закрыла, снова открыла, и, закусив от досады губы, все-таки заставила себя шагнуть в темную прохладу вестибюля. Пальцы осторожно коснулись белой шершавой стены, под ногами шуршала сухая листва, мусор и мелкие веточки, занесенные ветрами сквозь разбитое огромное панорамное окно холла.

Кабинет отца и служебные помещения в левом крыле, а их жилые комнаты точно находились в правом, в небольшом коридоре, что ответвлялся от центрального. Зои, увидев широкую лестницу с погнутыми железными перилами, вспомнила, как перебегала по пролету из одного крыла в другое, к отцу. Она поднялась на второй этаж.

Она здесь уже два дня. Отсыпалась в одной из наиболее лучше сохранившихся комнат, почти нетронутой, и теперь соображала, как сообразить воды. Ей не мешало помыться. В гардеробных служебных квартир нашлись аккуратные стопки пожелтевших от времени полотенец и прочих тряпок, кое-что вполне еще можно использовать. Здесь никто не мародерствовал, не копался в оставшихся вещах, здесь никого не было.

В служебных помещениях все было завалено кучей бумаг, вот именно она, потускневшая, с выцветшими буквами, ровным слоем покрывала столы и пол, а еще была пыль и полуистлевшие листья деревьев. Зои сразу поняла, когда нашла кабинет отца, его она хоть помнила смутно, но интуитивно определила — оно. Даже запах, О боже, какая он знаком, настолько сильно, что в уголках глаз тихонько защекотало, а внутри разлилась та, из детства, легкая радость и возбуждение. Условный рефлекс на скорую встречу с отцом. Зои прошла к креслу, высокой, внешний вид которого явно говорил — оно для особых людей. Села, с жалобным скрипом простонали шарниры, сделала пару кругов вокруг своей оси, откинувшись на удобный тепло-кожаный подголовник и прикрыв глаза ловила мимолетные ощущения. Большая теплая ладонь, запах полыни, еще какой-то травы…шепот и на языке вкус малиновой карамели.

За столом все канцелярия, бумага, книги в идеальном порядке, словно вот только вышел, на террасу, выкурить сигару — рецепторов носа коснулся слабый терпкий аромат табака. Зои обернулась на окно, как-будто ожидая, что отец вернется в кабинет…нет, не вернется.

Возле стола привлек внимание темный ящик, на нем, приклеенный клейкой лентой лист с полувыцветшими словами. «Дерни шнур несколько раз, это генератор». Дерни за веревочку — что-то назойливо, как муха, знакомое прошмыгнула в воспоминанях…отмахнулась. Сейчас ее заинтересовал генератор. На обдезло зеленой крышке нашла истертую, еле читаемую инструкцию, очень мелко написано…

— Херня какая…они специально так мелко писали? — Зои вздрогнула от собственного голоса и замерла…а ведь это первое, членораздельное, что она слышит за несколько дней.

У нее получилось только спустя час мучений, чертыханий и злости на собственную глупость и неприспособленность. Когда прикрыв усталые веки, она сидела, прислонившись спиной к боковой стенке стола, которая теперь приятно вибрировала из-за работающего генератора, в ее отупевшую голову пришли воспоминания о Лексе. Не зря он ругал за планы вернуться, да, учитывая ее несостоятельность, и то, какая она все-таки неумеха — ей необходима была защита и поддержка…сдавленно, совсем тихо застонала…как же все-таки он основательно засел в голове. Всколыхнулись инстинкты и вот уже рецепторы кожи, казалось, задрожали мелкой дрожью в предвкушении прикосновений того, кем сейчас заняты ее мысли. Не надо! — сама себе с яростью — это тоже чертовски больно…Зои…обхватила ладонями голову и с силой сжав выплюнула сама себе — ну, признай, дура, нужна ты была лишь к ищейка, собачка с отменным нюхом…гав-гав…

Зои резко вскинула ладонь на столешницу стола, чтобы подняться. Хватит! Мало того что здесь все ночи она ревела, точнее скулила под одеялом…не будь тряпкой, Зои…

— Ага, на тебя ведь смотрят.

Поднявшись, она встала у окна, что находилось прямо над центральным входом и из которого открывался вид на двор. Она теперь не одна. Подступивший почти к самому комплексу, лес, жил своей таинственной, шелестящей жизнью. Ее чутье не обманывало — оттуда, из темно-зеленой, лоснящейся зелени, наблюдали…